Я позвонила в субботу, представилась. На другом конце провода воцарилось молчание.
– Вот уж кого не ожидала услышать, – наконец прозвучал усталый голос. – Да, кстати, мои соболезнования. Убийцу-то Родионова нашли?
– Нет, – сказала я и спросила, не могли бы мы встретиться с Людмилой, чтобы в частности поговорить и об этом.
– Об убийце Родионова?! – поразилась Людмила. – Так я твоего мужа, Варвара, со времени окончания института не видела и такого желания не испытывала. Я, конечно, в курсе, чем он занимался. Питер, как тебе известно, город маленький, но мы не пересекались. У нас совершенно разные сферы деятельности. Ты теперь, как вдова, будешь управлять газовой компанией? – Людмила усмехнулась.
Я пояснила, что вдова не я, и сообщила, что мы развелись пять лет назад. Это оказалось для Людмилы новостью.
– И чем ты занимаешься? – спросила она.
Я сказала.
– Слышала про ваш центр. Давно думаю заглянуть. Ой, а я ведь слышала и про бывшую жену олигарха, которая в этом центре карьеру сделала. Это ты?
Я подтвердила, что это я, потом сказала, что мой единственный выходной – воскресенье, и спросила, не могла бы Людмила встретиться со мной завтра. Я могла бы приехать к ней. Тогда мы и обсудим все вопросы.
– А дети у тебя есть? – спросила Людмила.
– Двадцать и десять лет. Девочки. От Родионова.
Людмила пригласила меня с дочерьми. Наверное, ей хотелось на них посмотреть. По крайней мере, судя по телефонному разговору, Людмила не держала на меня зла. И ведь в любом случае я не была виновата. Виноват был Родионов – если вообще виноват.
Я не узнала Людмилу, да и, признаться, помнила ее не очень хорошо. Мы не были подругами и даже учились на разных курсах. Она не приходила бить мне морду и рвать волосы.
Выглядела она холеной дамой. Я решила, что она делала круговую подтяжку – лицо выглядело уж слишком молодым для женщины сорока пяти лет. Правда, лишний вес присутствовал, и немалый. Я сказала бы, что ей нужно скинуть килограмм десять.
Людмила с большим интересом оглядывала меня и Ларису с Ольгой. Мама осталась дома, заявив, что Ларисы в группе поддержки будет достаточно. Лариса внешне похожа на меня, а характером оливье из Родионова и моей мамы. Ольга, наоборот, похожа на Родионова, а вот что вырастет – пока неизвестно. Но все делает по-своему. Про нее я бы сказала «а Васька слушает, да ест», в нашем случае – обретается в Интернете.
Ольгу мы сразу отправили к детям Людмилы в компьютерный зал, где у каждого ребенка имелось по собственной машине. С одной стороны, я ругаю компьютеры, с другой – ребенка всегда есть чем занять.
– Им туда подадут еду, – сказала Людмила и пригласила нас с Ларисой в уютную гостиную, оформленную в нежно-голубых и серых тонах.
Женщина лет пятидесяти в накрахмаленном переднике и шапочке, приколотой булавкой к кичке, подала нам чай и маленькие пирожные. За чаем говорили об оздоровительном центре, в котором я работаю, и Людмила спрашивала, на какие процедуры я советовала бы ей пойти – чтобы и не напрягаться, и похудеть. Тут я могла посоветовать только обертывания или бочку, если у Людмилы нет проблем с сердцем, давлением и клаустрофобией. Людмилу почему-то интересовали газотермальные ванны, но у нас их нет. По-моему, они есть только на соответствующих курортах. Питер же никогда не славился газотермальными источниками.
После чая Людмила вопросительно посмотрела на меня.
– Я деловая женщина, Варвара. Ты не просто так меня нашла. И это ведь не визит вежливости и не вечер воспоминаний. Итак?
Заговорила Лариса, и Людмила сразу же перевела взгляд на нее. Свояк свояка видит издалека? Лариса ведь у меня тоже типичная деловая женщина.
– У вас есть дочь двадцати двух лет? – прямо в лоб спросила Лариса.
Людмила резко вдохнула воздух, потом непроизвольно положила руку на грудь. Она тяжело дышала.
– Может, таблетки, капли? – обеспокоенно спросила я.
Людмила покачала головой, неотрывно глядя на Ларису. На глаза женщины навернулись слезы.
– У меня был мальчик, – шепотом выдавила она из себя.
– Бабушка говорила, что мог быть и парень. Она не смогла точно определить, – бросила мне Лариса и снова повернулась к Людмиле. – Где он?
Людмила открыла рот, какое-то время молчала, потом разрыдалась. Я кинулась ее утешать, бросая гневные взгляды на старшую дочь. Та сидела с невозмутимым видом. Людмила пришла в себя довольно быстро, но к облику деловой женщины вернуться не могла…
– Зачем вам это?.. – выдавила она, обращаясь ко мне.
– Вы спрашивали про убийцу Родионова, – опять заговорила Лариса. – Так вот…
– Этого не может быть, – твердо заявила Людмила, поняв, к чему клонит моя старшая дочь. – Ребенок в США.
– Но ребенок на вас не зарегистрирован, – заметила Лариса.
– Вы проверяли?
– Да, – твердо заявила Лариса. – Пока глубоко не копали, решили прямо приехать к вам. Если нужно – будем копать. Но этот ребенок вполне мог убить Родионова. Это была молодая девушка – а может, и парень – невысокого роста и худая. Мы перебрали все возможные кандидатуры. Можно посмотреть на фотографии вашего сына? Вы понимаете, что теперь…
– Вы ничего не понимаете, – перебила ее Людмила и всхлипнула. – У меня нет фотографий того ребенка. Я не знаю, как он сейчас выглядит. Я даже не знаю, жив ли он. Я отдала ребенка на усыновление. Мне было не на что жить самой, не на что его растить. Я решила, что для него будет лучше иметь любящих, обеспеченных родителей в богатой нормальной стране, чем нищую мать и непонятно какую жизнь здесь. Я не видела для него будущего в этой стране.
– А в те годы уже было международное усыновление? – удивилась Лариса.
– Подпольное, – хмыкнула Людмила. – То есть я не знаю, как они все оформляли. Меня это не касалось. Такого потока иностранцев, приезжающих за детьми, как пошел позже, не было. Но первые ласточки появились. И про биологического отца этот ребенок точно не знает. Зачем ему убивать Родионова?
Лариса прикусила губу. Версия рассыпалась на глазах. Я тем временем пояснила Людмиле ход наших мыслей.
– Я бы тоже так подумала, – грустно усмехнулась она. – Но это точно не мой ребенок.
И тут вдруг мне в голову ударила мысль… Андрюша! Сын Игоря. Усыновленный, то есть купленный ребенок. Родители, которые в свое время его «купили», мертвы.
И Людмила, и Лариса увидели, как изменилось выражение моего лица.
– Что, мама?! – воскликнула Лариса.
– Ты что-то поняла, Варвара? – спросила Людмила.
Я сказала про Андрюшу и про то, что, кроме его настоящей матери, выкрасть его никто не мог. Ведь Игорю не поступало никаких требований. Значит, бизнес отпадает. На него не хотят давить, заставлять продавать магазины, с ним не связываются не просто так. С ним вообще никто не собирается связываться. Похитительнице требовались не деньги и не бизнес. Ей был нужен ребенок.
Людмила слышала про исчезновение мальчика на вокзале – об этом каждый день передавали по телевизору. Игорь заплатил, кому надо, и фотография Андрюши регулярно появлялась на телеэкране и была опубликована во всех городских газетах, как и фоторобот забравшей его женщины.
– Вы бы пошли на подобное? – прямо в лоб спросила Людмилу моя старшая дочь.
Женщина покачала головой.
– Нет?!
– Нет, – твердо заявила Людмила. – Я много думала об этом. Ведь я продала троих детей…
Мы с Ларисой открыли рты.
– Да, я это сделала, – жестко сказала Людмила и плотно сжала губы, потом заговорила вновь. – Вам этого не понять… Я приехала из маленького городка, то есть даже поселка городского типа. Я очень хотела закрепиться в Ленинграде. Я не могла отсюда уехать, даже немного пожив здесь. У нас же в поселке все кормились только со своих огородов! Зимой, в морозы, корова и свинья жили у нас на кухне! Кухня, конечно, была больше, чем в ваших городских квартирах, – Людмила печально усмехнулась. – Но я не хотела туда возвращаться. Ни за что. А потом еще влюбилась в Родионова… дура. Молодая дура. Я собиралась делать аборт.
Людмила закрыла глаза, вспоминая. В женской консультации, которая обслуживала прописанных в общежитии нашего института девушек, с ней долго беседовал врач, мужчина средних лет. Он показался Людмиле очень внимательным, очень понимающим. Он дал ей адрес другого врача, в каком-то центре, куда посоветовал обратиться.
– Сходите туда, – сказал он. – Вам там сделают интересное предложение. На аборт вы всегда успеете.
– Но срок… – промямлила молодая Людмила.
– Я обещаю вам, что все устрою, если вы все-таки решите делать аборт. И срок еще терпит. Поезжайте прямо сегодня. Я позвоню при вас, и вас там будут ждать.
Людмила не знала, что ей предложат, но поехала. Как под гипнозом. Возможно, дядечка на самом деле обладал гипнотическими способностями.
В центре с ней разговаривал еще один дядечка – и прямо предложил продать ребенка. Ей обещали отдельную квартиру для проживания на период беременности, хорошее питание, хороших врача и акушерку, естественно, наблюдение на протяжении всей беременности. И деньги. Деньги, которых всегда так не хватало и которые решали массу проблем.
Ребенок Людмиле был не нужен – он мешал бы учебе, мешал бы закрепляться в Ленинграде, чего ей так хотелось. Она спросила, могут ли ей помочь остаться в этом городе навсегда. Ей ответили, что рождения одного ребенка для этого недостаточно, и предложили вернуться к разговору после родов. У нее поинтересовались, кто отец, здоров ли он, не было ли в ее или его семье каких-то патологий и наследственных заболеваний.
В результате Людмила взяла в институте академический отпуск, переехала в специально подготовленную для нее однокомнатную квартиру на другом конце города и зажила там. Она не просто готовилась стать матерью, она усиленно занималась самообразованием. Уже тогда она решила, что будет строить загородную недвижимость, видя перспективность этого направления. В те годы Ленинградская область еще не была так освоена, как сейчас, и замков в ней не стояло. Правда, в конце концов замки Людмила строить не стала, остановившись на коттеджах.