а на всем экономить. Чтобы сберечь деньги, а также из гастрономических соображений, она стала планировать меню на неделю вперед, а затем с мужем и раскладной тележкой ходила закупаться на оптовый сельскохозяйственный рынок.
Вообще-то, ее можно было отнести к хорошим хозяйкам. Войдя в раж, она могла обежать несколько супермаркетов, чтобы закупить все необходимое для нового сложного блюда. Но сейчас большую часть времени у нее не было настроения, жизнь с каждым днем теряла свою прелесть, и настрой у нее стал хуже некуда. До нее доносились звуки жизни, наслушавшись которых, она по всем законам не могла не взбеситься. Если бы Чжоу Сугэ была одна, то как-нибудь бы приспособилась. Когда бы и поголодала или перестала бы питаться строго по часам; опять же, пампушка с соленым утиным яйцом или соевым творогом вполне бы сошла за еду. К счастью, были овсяные хлопья марки «Квакер», которые можно было залить кипятком и обойтись без стряпни на завтрак. С деланой серьезностью она рассказала мужу, что хлопья содержат много клетчатки, понижают холестерин, полезны для здоровья, и так заставила его съедать тарелку на завтрак. В душе она была благодарна старику, изображенному на пачке, за добрый вид и густую седую шевелюру, окаймлявшую румяное лицо.
Хотя муж и упрекнул ее, сказав, что яичница не считается блюдом, но в целом этот ужин прошел гладко. Она про себя благодарила всех божеств, и у нее родилось чудесное предчувствие, что удастся сходить на вечерний концерт.
Едва войдя, тетушка Чжан сразу заявила, что по контракту она приходит только убираться, причем один раз в полмесяца.
На сердце у Чжоу Сугэ похолодело. Она-то хотела прельстить домработницу деньгами, но, увидев ее настрой, поняла, что та заранее решительно против.
Чжоу Сугэ оставалось лишь сказать:
— Не будь у меня тогда важного дела, я бы вас не побеспокоила.
Домработница подмигнула:
— А что за дело-то? Тайна какая-то? По делам можно и с мужем пойти, он ведь не дитя малое, не обременит.
Чжоу Сугэ тоже подмигнула и отчеканила в ответ:
— То-то и оно, что неудобно.
Тетушка Чжан не стала дальше спорить и спросила:
— Я у вас работаю уже три года и никогда не видела ваших детей. Почему бы им не прийти в выходные? Тогда вы сможете выйти по делам.
— Сын в Канаде, работает инженером по ремонту самолетов.
Тетушка протянула:
— Ну, дети, дети…
Чжоу Сугэ вспомнила, что каждый раз, когда она слышала по телефону голос сына, он казался таким далеким… Дыхание сына было тяжелым, ведь он живет там, где суровые морозы и разреженный воздух.
На душе становилось все тоскливее, и она в самом деле собралась поднять трубку и сказать сыну: «Возвращайся, нам от тебя ничего не надо, просто поживи с нами несколько дней».
В итоге она взяла не телефон, а пульт и включила телевизор.
Домработница, наклонившись, протирала плинтус и продолжала болтать с хозяйкой:
— А сиделок вы сколько приглашали, пока не отказались?
— Сменила двух, а потом передумала.
— Ваш муж узнаёт кого-нибудь?
— Протрите-ка мелочовку на полке.
Домработница прекратила задавать вопросы, молча домыла гостиную и ушла на кухню.
Чжоу Сугэ украдкой посмотрела на мужа. Ну вот же, он дома и сидит спокойно. Хотя он и всегда под боком, ее часто прошибал холодный пот, она переживала, что муж потеряется и будет бродяжничать там, где она его не сможет найти.
Тетушка крикнула из кухни:
— Преподаватель Чжоу[31], примите работу, все ли устроит?
Домработница позвала ее в основном из-за того, что в этот раз поработала особенно старательно и хотела продемонстрировать результат наведения чистоты — вытяжка сверкала, сковородки как новые, протерты даже все бутылочки со специями. Чжоу Сугэ из гостиной ответила, что наверняка все устроит, работу принимать ни к чему.
Проводив тетушку Чжан, она решила вместе с мужем пересмотреть телепередачу «Вкусности на каждый день», а когда надоест, то переключиться на приключенческий фильм «Путешествие на Запад». Хвала телевидению, если бы не было его, она бы не вынесла этих нескольких лет. Кто бы мог подумать, что муж откажется и скажет, что это неинтересно.
— Тогда, может быть, пойдешь поспишь?
Муж в недоумении покачал головой и заявил, что хочет стать плотником.
После начала болезни он часто нес всякую чепуху, но эта фраза ее озадачила. Хочет стать плотником? Худо-бедно прожили вместе тридцать лет, но о том, что он хочет быть плотником, она слышала впервые.
— Как же так, ты же философ, ты с детства любишь философию.
— Нет, с детства мне нравилось плотничать.
Она смотрела на мужа — в это мгновенье он был полностью открыт и искренен. Атрофия мозга вернула его в состояние подростка десяти с лишним лет. Скрытые воспоминания того времени вдруг стали проступать в мельчайших подробностях.
Она кивнула:
— Хорошо, хорошо, оказывается, ты хотел быть плотником.
Она посмотрела на часы, уже пять с лишним. В эти дни в ее голове время от времени всплывали картины, увиденные у ограды в парке. Она вспоминала старушек, прижимавших к себе ревущих детей и успокаивавших их монотонным «а-а-а», отдававшим какой-то бездумной машинальностью. Взгляд у них при этом был равнодушным, словно у старых кошек, а еще в нем присутствовала человеческая рассудочность, признающая конечную тщетность усилий. Старушки, как и она, отбывали обыденную как мир повинность, несли повседневный груз как само собой разумеющееся, никто не воспринимал эти обязанности как что-то невыносимое и уж тем более не ощущал себя в тупике отчаяния. Они прожили так долго, что стали железными, откуда тут взяться тонким и глубоким чувствам…
Она не осмеливалась точно подсчитать, сколько она уже живет такой жизнью. Тысячу дней или еще дольше?
— Ланьсэнь, я попозже куплю тебе дерева для работы, а сейчас у меня тоже…
Она заколебалась, стоит ли все-таки сказать. Он все глубже возвращался в прошлое и оставался в одном из его отрезков, как будто его и не было сейчас в комнате.
Где бы он ни был и мог или не мог ее понять, она все же сказала:
— Сейчас у меня тоже есть желание. Мне хочется выйти и побыть одной, взять выходной, выходной на несколько часов. Ты понимаешь?
Ланьсэнь закивал:
— Лучшие плотники живут в долине реки Мацзяхэ[32].
Концерт начинался в восемь. Она шла туда впервые и, не зная, что там и как, решила пойти пораньше. Чжоу Сугэ достала из коробки веревку, повесила на плечо, принесла деревянный стул и поставила его рядом с диваном, чтобы с этого расстояния было удобно смотреть телевизор.
Увидев новый стул, муж радостно на него уселся. Тогда она поспешила протянуть веревку и одной петлей закрепить его туловище. Затем связала ему руки. На стуле было много выступов, узлы вязались легко. Наконец она привязала к стулу его ноги. Узлы она вязала намертво, но веревку при этом не натягивала плотно, из опасения причинить ему боль.
Движения ее были натренированными, ловкими и молниеносными. Она слегка приоткрыла рот, в голове было пусто. Все движения как будто выполнялись по мышечной памяти и не требовали участия мозга, мышцы управляли собой сами.
Глядя на ее действия, он лишь улыбался:
— Сейчас ты привяжешь меня, а потом я тебя. Когда поменяемся ролями?
Наконец Цяо Ланьсэнь был крепко привязан к стулу. Долго готовившаяся операция «Хайдеггер» увенчалась полным успехом.
Она прошептала:
— Я ведь неотступно за тобой присматриваю и всегда сохраняю бдительность. Даже когда покупаю в супермаркете пачку соли и то переживаю, что ты исчезнешь, пока кладу покупку в тележку. Я больше так не могу, просто не могу. Позволь мне сейчас уйти, а потом уж исповедуюсь.
Она взяла сумку и проверила билет на концерт. Повесила ее на плечо, сменила обувь, открыла дверь и услышала его оклик:
— Ты куда-то уходишь?
— Да, мне нужно выйти.
— А куда?
Она, не оборачиваясь, сказала:
— Посмотри по телевизору «Тома и Джерри».
Она захлопнула дверь и на лифте спустилась вниз. Проходя по двору, сбавила шаг. Она невольно думала о том, что сейчас происходит дома. Возможно, Цяо Ланьсэнь, опустив голову и напрягшись всем телом, пытается освободиться. Ну и что случится, даже если он вырвется? Он ведь заперт в странном мире, идиот, утративший редкий интеллект, не способный к размышлениям или даже простейшим действиям. Память о прошлом слой за слоем отмирала и покидала его.
Она вдруг выпучила глаза — на ее пути внезапно возник белый кот. В этот раз кот появился не так, как раньше. Он не был у кого-то на руках и не грелся под солнышком на земле. Белый кот Бонхёффер спрыгнул с пятого этажа и разбился во дворе их дома. Эту сцену она представляла очень живо, как будто была ее свидетелем, — белый кот, не оборачиваясь, совершал прыжок и падал.
Чжоу Сугэ поднялась на свой этаж, открыла металлическую дверь, ворвалась в гостиную и остановилась перед стулом. Она была в растерянности и не понимала, как очутилась дома. Муж улыбнулся:
— Как это ты так быстро вернулась?
Чжоу Сугэ замерла, как будто внезапно в голову ей пришла какая-то мысль:
— Хорошо поиграли? На сегодня хватит, остановим игру, вечером поведу тебя на концерт.
Она наклонилась и стала сначала развязывать веревку на ногах. Вскоре пальцы, натертые веревкой, засаднило. Чжоу Сугэ потянула ящик чайного столика, достала ножницы, но, едва сталь коснулась веревки, вдруг остановилась и отложила их в сторону.
Она села на пол, зубами и ногтями один за другим распустила узлы, а затем долго пыхтела, переводя дух. Отдохнув, подняла с пола веревку, свернула ее и вернула в коробку в кладовке.
На площади перед стадионом Чжоу Сугэ по дешевке сдала билет перекупщику, а затем у него же втридорога купила два билета на соседние места. Мужа она вела за руку, они вместе прошли досмотр, поднялись на трибуну и заняли свои места.