Аида в гневе выбегает из кабинета, она так расстроена, что даже не хочет идти стричься. И повторяет на ходу: «Третий акт, сцена у реки…» Похоже, она искала аргументы, которые будут доступны разуму тринадцатилетней девочки, ведь ее надо во что бы то ни стало предостеречь от попыток Аллы Ивановны и ее мужа взять Полину к себе и увезти в другой город. Если тебя берут в семью не ради того, чтобы сделать тебя счастливой, а только ради того, чтобы восполнить тобой собственную утрату, то счастливой ты не будешь никогда. Ты постоянно должна будешь «соответствовать», быть похожей, быть такой же. Ты утратишь право и возможность быть самой собой. Но это слишком сложно для Полины, и Аида Борисовна искала аргументы попроще.
Уверена ли Настя, что Аида думала именно так? Абсолютно уверена, потому что в тот же день, 18 сентября, в компьютере Павловой появляется набросок сказки про Черепашек и Птичку. Ситуация совершенно идентичная.
А через четыре дня Аиду убивают…
Пора было заканчивать прогулку, Подружка сделала все свои дела и теперь при каждом шаге зябко поджимала лапы, то и дело просительно заглядывая Насте в лицо, словно говоря: «А когда мы снова пойдем к тебе в гости? У тебя там тепло, и еще осталось всякое, я помню». Настя в последний раз дошла до реки и повернула назад. Сегодня она, погруженная в размышления об убийстве Павловой, даже не заметила, как прогуляла с собакой целый час.
Она подняла голову и вдруг увидела звезды, огромные, яркие, лохматые звезды, каких она и летом на юге не видела.
— Господи, — сказала она вслух, — как хорошо, что я сюда приехала! А то померла бы, так и не узнав, что бывают такие огромные яркие звезды. И почему я думала, что такие звезды бывают только летом и только в книжках? Оказывается, они бывают как раз не летом, а зимой. Надо же, на пороге пятидесятилетия мне начинает открываться жизнь. Как странно, правда, Подружка?
Но Подружка ничего странного в этом не видела. И никакие лохматые звезды ей были не интересны. Она хотела тепла и пирожных.
Из окна своей комнаты во флигеле Константин Еремеев хорошо видел Настю Каменскую, ведущую собаку в зверинец. Вот они вошли внутрь, вот спустя несколько минут Настя вышла и направилась к себе во флигель, расположенный строго напротив того, где жил Костя. Вот загорелся свет в ее апартаментах.
Еремеев дрожащей рукой взял телефон, нашел в памяти номер, дождался, когда ему ответят.
— Это я, — глухо проговорил он. — Мне страшно, они подбираются все ближе, я чувствую опасность… Если дело дойдет до меня, я молчать не стану, я все расскажу… Да не могу я больше, не могу! Я устал бояться, у меня нервы не выдерживают! В общем, как хочешь, я тебя предупредил.
Он нажал кнопку отбоя и бросился на диван, зарывшись лицом в подушку. Зачем все это? За что? Ведь он же неглупый человек, мозги есть, как же он мог вляпаться в такую чудовищную историю и вести такую жизнь?
— Так что же вы думаете, Ярцева убила Аиду, что ли? Или ее муж?
Илья Вторушин смотрел на Настю, как ей казалось, недоверчиво и насмешливо.
— И только из-за того, что наличие бабушки Аиды в жизни девочки мешало усыновлению? Это же полный бред, Анастасия Павловна.
— Это не бред, — тихо и упрямо проговорила Настя. — Если женщина одержима идеей, она пойдет на все. Вы разве никогда не встречали таких женщин?
— Не встречал. И не думаю, что они существуют. Во всяком случае, их, наверное, очень мало.
— Они существуют, и их гораздо больше, чем вы думаете.
— Ну хорошо, — вздохнул капитан, — допустим. Я с Ярцевой незнаком, когда мы расследовали убийства Корягиной и Павловой, мы ее не допрашивали, она нам не была нужна, а вы с ней, насколько я знаю, подробно беседовали. И что, она производит впечатление человека, который способен задушить старуху?
— Не производит, — призналась Настя. — Но у нее есть муж. И кроме того, всегда можно найти исполнителя. Вопрос только в том, кто подсказал этому исполнителю детали убийства Корягиной, которые можно было бы использовать в инсценировке при убийстве Павловой. В общем, Илья, нужно проверять, где были Ярцева и ее муж в момент убийства Аиды Борисовны. Давайте начнем хотя бы с этого.
— Все равно я не верю, — мотнул головой Вторушин. — Это звучит совершенно неправдоподобно. Но вы правы, надо с чего-то начинать, а больше все равно у нас нет никаких версий. Димка Федулов каждую свободную минуту проводит в архиве, пытается найти дела Павловой, по которым ей могли бы мстить через столько лет.
— И как?
— Да пока никак. Не нашел ничего. Но он не теряет надежды.
Настя распрощалась с Ильей, вышла из кабинета и тут же в коридоре столкнулась с Федуловым. Ей стало неловко, ведь она в последние дни избегала Дмитрия и общалась только со Вторушиным.
— Уже уходите? — Он разочарованно развел руками. — Мне Илюха сказал, что вы должны прийти, я так торопился, а все равно не успел.
— Извините, — сухо сказала Настя, — я не знала, что нужно вас подождать. Я все рассказала Илье Сергеевичу, если вам интересно — спросите у него.
— Анастасия Павловна, — он коснулся ее плеча, — что-то не так? Мне казалось, что у нас с вами полное взаимопонимание. Вы давали мне поручения, я их выполнял, вы были вполне довольны. Что произошло? Почему вы теперь общаетесь только с Илюхой?
Она решила ничего не придумывать. Как есть — так и скажет. В конце концов, кто он ей? Случайный знакомый, которому она помогает выполнить его же, между прочим, работу.
— Мне не понравилось, как вы вели себя в квартире у Павловой, — резко проговорила она.
Федулов напрягся, даже желваки заходили.
— Что вам не понравилось? Что я предоставил вам полную свободу, дал возможность смотреть все, что вам нужно, и не путался под ногами?
— Мне не понравилось, что вы на кухне пили водку. Или что вы там употребляли? Коньяк? Виски? Я не очень различаю запах перегара от разных напитков, но сам перегар чувствую за километр. И кроме того, вы не принесли с собой спиртное, а брали его прямо там, в квартире. То есть воровали. А если еще точнее — мародерствовали. По-моему, этого достаточно для того, чтобы утратить симпатию к человеку.
— Простите. — Он опустил голову и потер лоб пальцами. — Я должен был догадаться. Простите. Вы не представляете, как я разнервничался там, дома у Аиды Борисовны, ведь я бывал у нее много лет назад, в этой самой квартире, когда мы вместе работали по некоторым делам. И так все живо вспомнилось, как будто только вчера было… Даже не подозревал, что будет так больно. Вот, не справился с собой, разволновался чуть не до слез. Вы не представляете, какая она была… Еще раз простите.
Насте стало немного стыдно. О такой простой причине она даже не подумала. Надо же, с виду такой брутальный этот Федулов, такой мужиковатый, а на самом деле тонкий и ранимый. Ну и что ей теперь делать, тоже просить у него прощения?
Она стояла молча и ничего не говорила. Внезапно Федулов широко улыбнулся.
— А знаете что, Анастасия Павловна? Приходите ко мне в гости, а? У меня замечательный дом на берегу Томинки, я вас с женой познакомлю, с родителями, детей своих покажу, у меня их трое. И собак покажу. У нас сегодня пельмени, настоящие, домашние, мама с самого утра лепит. Приходите, а? И будем считать, что мы с вами помирились.
Вот только походов в гости ей сейчас не хватало! Но мириться надо, никуда не денешься.
— Приду. Спасибо за приглашение. Говорите, куда и когда.
— А давайте прямо сейчас поедем, а? А что? Уже половина восьмого, рабочий день закончился, надо пользоваться моментом, пока никто не дернул. А то ведь с нашей работой, сами знаете, как бывает: только что-то запланируешь — и на тебе, выезд на место происшествия, кто-то кому-то башку проломил или еще что. Поехали?
— Поехали, — решительно сказала Настя.
Ну что ж, мириться так мириться. И в конце концов, если уж по большому счету, то из-за чего ей дуться на Дмитрия?
С первых же минут Настя поняла, что Федулов обожает свой дом и гордится им. Она с трудом удерживалась от улыбки, разглядывая чудовищное, на ее взгляд, красное строение с желтыми, наличниками и совершенно дурацким петушком на коньке синей крыши. Весь коттеджный поселок был хорошо освещен множеством фонарей, да еще Федулов установил дополнительную подсветку на своем участке, так что даже зимним вечером все пиршество красок было отлично видно. Однако как воспитанный гость Настя молчала и только кивала, изредка вставляя: «здорово» или «очень красиво». Внутри, правда, жилище Дмитрия Федулова оказалось более сдержанным и вполне практичным.
— Какое счастье, что у Мити такой большой дом и мы все в нем помещаемся, — открыто радовалась мать Федулова Зоя Михайловна. — У вас в Москве, наверное, дом получше нашего?
— Да что вы, — рассмеялась Настя, — мы с мужем живем в однокомнатной квартире.
— И правда, — вдруг спохватилась Зоя Михайловна, — что это я? Митя же сказал, что вы его коллега, тоже из милиции. А на милицейскую зарплату разве такой дом купишь?
И в самом деле, подумала Настя, на милицейскую зарплату такой дом совершенно точно не купишь. А жена у Федулова, как он сам говорил, не работает, с детьми сидит. Так откуда же деньги?
Зоя Михайловна словно услышала Настин вопрос и продолжила:
— И Митенька никогда ничего не купил бы, а в очередь на жилье у нас теперь не ставят, потому что не строят ничего. Так и прозябали бы в двухкомнатной живопырке. Хорошо, что у Митеньки есть такие верные друзья, которые дали денег в долг и готовы ждать, пока Митя отдаст. Он ведь хотел сразу отдать, собирался машину продавать, а машину бандиты сожгли. Спасибо друзьям, вошли в положение и с возвратом долга не торопят.
Да, насчет сожженной машины ей говорил Старков. Надо же, как не повезло парню: еще бы день-два — и продал бы машину, расплатился за дом и не имел бы долгов. А теперь эта сумма висит на нем тяжким бременем. Вот бедолага! Впрочем, чужие денежные дела Настю не особо интересовали. И семья Федулова ее не интересовала, и его дом, она приехала сюда только ради того, чтобы снять напряжение в их отношениях.