Дочь у бабушки, Сесиль нравится там.
Муж все еще занят делами с наследством.
Много времени отнимают поездки.
На вопрос, куда, удивленно пожала плечами:
– В Швейцарию, вообще по Европе. Скучно же сидеть дома, на одном месте.
Рассказала об Индокитае, впрочем, почти умолчав о поводе путешествия.
Асю изумило то, что подруга ездит без мужа и что они вообще живут каждый сам по себе. Гала порадовалась, что Цветаевой ничего не известно о Максе Эрнсте. Нет, прошлые знакомства лучше не возобновлять.
Больше вопросов о занятости Ася не задавала.
Они никогда более не встречались, Марину Гала не навестила и к себе не пригласила. Отпуск Аси закончился, и та уехала в Россию. Позже уехала и Марина Цветаева. Вернулась на Родину, чтобы погибнуть.
Но все это было в другом мире, дверь куда надежно захлопнулась и не открылась, даже когда Лидия перебралась в Вену.
Поля отправили в санаторий в Арозу, Гала поехала с мужем, но быстро поняла, что второго Клаваделя никогда не будет. Она уехала развеяться, но не к дочери, не в Париж, а сама по себе.
Начались измены, причем с обеих сторон.
Гала и Поль не понимали, каким образом Клеману Гренделю удавалось увеличивать свой капитал. У них же деньги исчезали с невообразимой скоростью. Оказалось, что потратить миллион можно очень быстро, и главное – бестолково.
Мадам Грендель слышать о них не хотела, но заявила, что во всем виновата Гала.
Наверное, большая вина Галы в том, что наследство растаяло, была, но не меньше виноват Поль. Он содержал любовниц, швырял деньги и вообще не задумывался о том, много ли осталось.
Когда поинтересовался, оказалось, что совсем немного.
То, что они больше не могут позволить себе достойный отдых в Альпах или на Лазурном Берегу, явилось для обоих – Поля и Галы – неприятным сюрпризом. Тем более впереди было лето, а разгневанная мадам Грендель категорически отказалась забрать на летние месяцы Сесиль, напомнив, что у девочки есть родители, хотя и недостойные такого названия.
Пришлось брать Сесиль с собой.
Семья поехала в каталонский Кадакес, куда Поля позвал его новый случайный знакомый – художник Сальвадор Дали.
Этот юноша горячо убеждал, что лучше места нет на всей Земле, а толпы нуворишей там не отдыхают только по незнанию, и слава богу!
Жизнь в этом раю, по словам Дали, была баснословно дешевой и безумно приятной.
Гала подозревала, что не все так, что Поля соблазнила дешевизна. К тому же в Испании в августе настоящее пекло. И присутствие Камиля Гоэманса и Рене Магрита с женами ее тоже не вдохновляло. Но деваться все равно некуда, она вяло дала согласие на поездку в Испанию, в забытый богом Кадакес, – деревушку на самом краю Земли. Да, Каталония не Португалия, и побережье средиземноморское, но нормальной дороги туда нет, а значит, не будет и привычных удобств.
Кадакес судьбы
Хуже места для отдыха не найти – ужасная природа, ужасная погода, ужасное общество… Голые скалы, страшная жара, крошечная рыбацкая деревушка безо всяких излишеств и сумасшедший молодой художник-каталонец, пригласивший их отдохнуть в этом диком «раю». А еще понимание, что Поль притащил семью в такую глушь в целях экономии – «отдых в Кадакесе не будет нам почти ничего стоить». Это означало, что наследство, оставленное Клеманом Гренделем, почти иссякло. Печальный факт сам по себе и ужасающий для Галы, поскольку заработать на приличную жизнь семьи Поль не мог. Она тоже.
После Лазурного Берега и свободной траты денег по всей Европе Кадакес с единственной дешевой гостиницей казался особенно неподходящим, не помогло даже известие, что огромная пятикомнатная квартира в Париже, которую Поль арендовал и обставлял для Галы, осенью будет готова.
Она привычно молчала, пытаясь найти выход из тягостной ситуации. Искала и не находила.
Удивительно, но ее сердце не дрогнуло от предчувствия резкой перемены в судьбе, причем какой перемены!
Пригласивший их художник оказался настоящим местным сумасшедшим, разодетым в пух и прах самым дурным образом – на Сальвадоре Дали, как звали молодого человека, были обтягивающие белые брюки и заправленная в них шелковая рубаха с жабо, слишком просторная и яркая, чтобы не казаться вызывающей. А еще на шее болтались не менее яркие бусы, волосы сильно припомажены и даже приклеены какой-то дрянью к черепу, чтобы не изменить форму прически после купания или на ветру.
Даже через много лет, вспоминая облик Сальвадора в то лето, Гала не могла не ужасаться. Более дурной вкус трудно представить.
Гала понимала, что это просто вызов общепринятой манере одеваться и причесываться, что мальчишка таким образом пытается привлечь к себе внимание, выделиться из толпы, но почему она должна взирать на этого глупца, слушать его нелепый смех и чувствовать на себе сверлящий взгляд больших черных глаз?
Оставаться в Кадакесе ее вынуждала только непривычная нерешительность – Гала вообще не знала, что делать со своей жизнью.
Общение с дикарем в цветастой шелковой рубахе оказалось и вовсе мучением. Бедолагу то и дело разбирали приступы истерического смеха. Стоило ему открыть рот, как этого Дали буквально скручивало от очередного приступа, он закатывался и валялся по земле, не в силах остановиться.
Оливковый загар, большие, чуть навыкате глаза, дурацкие усики вкупе с жилистой худобой, странной дерганой походкой и неизменно напомаженными волосами порождали странный образ.
А потом они увидели картины этого дикого юноши.
Гала испытала истинное потрясение – Дали был настоящим сюрреалистом, ей показалось, что изображения, сделанные Максом Эрнстом на стенах их дома в Обоне, перекочевали на полотна в Кадакесе.
Конечно, далеко не все было именно таким, но уже многое.
Но было еще и то, до чего не додумался даже Эрнст.
Сальвадор Дали изобразил на полотне экскременты. Да, это были испачканные дерьмом трусы, причем изображено было так подробно и даже с любовью, что рука сама тянулась заткнуть нос.
Гала, привыкшая ко многому рядом с приятелями мужа, общавшаяся с основателями дадаизма, а потом и сюрреализма, все же незаметно передернула плечами, хотя стоило признать, что в этом ненормальном, как и в его картинах, что-то есть…
И все же Кадакес не лучшее место для отдыха, тем более с дочерью, и не лучшее общество для нее самой.
Стало даже смешно – они с Полем докатились до того, что вынуждены коротать прекрасные летние дни в дешевой гостинице рыбацкой деревушки на краю Земли в обществе чокнутого копрофага.
Оказалось, что подозрение в склонности Дали к этому отклонению родилось не у нее одной, приехавшие с ними друзья и Поль тоже почувствовали в натуре Сальвадора не только тягу к чудачеству, но и нечто более серьезное.
Например, он боялся кузнечиков.
– Кого? – изумилась Гала, услышав об этом впервые.
Взрослый молодой человек страшно боялся безобидной саранчи? Ну, конечно, не вполне безобидной, но не смертельно же опасной.
Поль сказал, что этот страх у Сальвадора с детства. Не только это, но и еще много что.
– Занятный малый, ты не находишь? У него нездоровый интерес к изображению человеческих испражнений. Ты не могла бы осторожно расспросить, чтобы понять, насколько все серьезно? Ты женщина умная, у тебя получится. Тем более чудак смотрит на тебя влюбленными глазами…
Гала не могла поверить собственным ушам: Поль хочет, чтобы она расспрашивала полусумасшедшего разряженного, словно петух, юнца о том, не копрофаг ли тот?! Что он имел в виду, когда старательно выписывал на полотне кучу экскрементов и перепачканные трусы? Что означает вонь, которая периодически исходит от него самого? Неужели это действительно запах навоза? Сын нотариуса ночует в козлятнике?
А если еще вспомнить, что этот чудак то и дело закатывается истерическим хохотом безо всякого по-вода…
У нового приятеля явно больная фантазия, он представляет на головах у людей маленьких сов, которые испражняются прямо на лица. Это и вызывает гомерический хохот странного художника.
Поль попросил у Галы выяснить, у всех ли видит этих сов Сальвадор. Женщина едва сдержалась, чтобы не поинтересоваться, в каких выражениях должна выпытывать такие подробности у Дали. А что, если Сальвадор скажет, что такая же сова сидит у нее самой на голове и гадит как раз во время вопроса?
От одной мысли появилось непреодолимое желание умыться.
Еще тошней стало, когда Гала поняла, что муж почти готов пригласить этого юнца-копрофага третьим к ним в постель!
Внешне Сальвадор неплох, даже красив, но его склонности к… К тому же приятели утверждали, что Дали был соблазнен Лоркой и уже вкусил сладость мужской любви. Он мастурбирует, он вообще извращенец…
При воспоминании о навозной вони, которую Дали принесет в таком случае в их постель, и вовсе становилось дурно.
И все же она согласилась побродить по горам с этим Дали наедине. Даже Поль удивился такой уступчивости жены, не подозревая, чем та вызвана.
Позже Гала не раз задумывалась, как поступил бы муж, зная о настоящей причине ее согласия. Думала и не знала ответ.
Дело в том, что Дали не интересовал Галу как любовник, да и как художник тоже. Его странные картины были похожи на творения Эрнста, но не это волновало Галу. Ее жизнь дошла до какой-то точки, грани, за которой гибель – это она понимала отчетливо.
И дело не в том, что оставленное Гренделем наследство слишком быстро истощилось, не в том, что ни Элюар, ни она сама не умели зарабатывать, а значит, довольно скоро они будут вынуждены идти на поклон к мадам Грендель и жить у нее на содержании. Жить жизнью мадам Грендель для Галы равносильно гибели, но сейчас она думала не об этом.
Галу никогда не заботили деньги, ее беспокоило только количество – для комфортной жизни денег должно быть много, неважно, откуда они возьмутся и как будут заработаны.
Но пока о грядущей бедности можно не думать, средств еще хватало. А потом, как уже не раз бывало в ее жизни, все как-то само собой устроится.