Нужно продержаться год, за это время она сумеет доказать всем, что Сальвадор гениален, а его картины – подлинные шедевры, стоимость которых со временем будет только возрастать. Но все это время нужно что-то есть, покупать холсты и краски для Дали, нужны деньги на самую скромную жизнь.
А денег не было.
Может, на это и рассчитывал Поль, отдавая любовно обставленную и оформленную квартиру Гале с Сальвадором? Надеялся, что она, оставшись, как когда-то с Максом, без средств к существованию, одумается и вернется к мужу?
Но Дали не Эрнст, а отношения с Элюаром у Галы изменились необратимо. И она приняла вызов.
Много лет Гала жила, не заботясь о средствах к существованию, сначала все оплачивал отчим, потом Грендели, потом Поль. Теперь предстояло искать самой.
Ничего продавать из квартиры она не имела права, все принадлежало Элюару.
Среди роскоши и гламура жили двое нищих – у Галы и Сальвадора денег едва хватало на скромную еду, которую еще нужно было закупить и приготовить.
Утром, выпив дешевого кофе (на деликатесы денег не было вообще), Гала брала папку и, поцеловав Дали, отправлялась пешком (экипаж стоил слишком дорого) в обход галерей и художественных лавок.
– Вот работы гениального художника, приобретайте, пока он не вполне оценен, вы сможете уже скоро хорошо заработать.
Предлагала и профессиональным оценщикам, и просто знакомым, о которых знала, что коллекционируют живопись. Ситуации оказывались разные.
Одни вообще не принимали. Эти люди не знали, что у Галы прекрасная память и обид она не прощает и не забывает, что позже им будет закрыт доступ к знаменитому Дали.
Другие подолгу держали в приемной или прихожей, а потом разговаривали сдержанно и быстро, чтобы избавиться от нежелательной посетительницы. Это было унизительно – сидеть в мокрой обуви, пряча ноги под стул, чтобы не была заметна лужа, ждать, когда тебя соизволят принять, потом выдерживать оценивающий взгляд (нет, не на принесенные рисунки, а сначала на тебя саму), получать отказ или гроши за то, что вскоре будет продано за тысячи.
Находились те, кто радовался ее визиту, зная, что Гала живет отдельно от Поля и нуждается в средствах, а у Элюара благодаря той же Гале прекрасная коллекция, значит, можно поживиться. Но как только она предлагала рисунки или картины скандального сюрреалиста, все радушие пропадало.
Сколько раз, буквально ковыляя домой из-за усталости и почти без денег, Гала клялась, что сделает все, чтобы Сальвадор стал великим, чтобы его картины, его личность оценили по достоинству, чтобы у них были деньги, большие деньги, огромные, безумные деньги!
Она никогда не жаловалась Сальвадору на неприветливых и надменных коллекционеров, не говорила о бедности, о прохудившихся ботинках, о том, что давно пора сшить новое платье, неудобно появляться в галереях в одном и том же, что просто надоело каждый день кушать простую еду. Он сам, увлеченный работой, не замечал.
Он многого не замечал, не потому, что был невнимателен к Гале, просто мысли витали далеко от житейских проблем.
Задумался и съел весь их скудный ужин, оставив Галу голодной до завтра. Она мыла посуду и улыбалась: ничего, кушать после шести вечера вредно, стройней будет…
Парижская сюрреалистская богема встала на сторону «обиженного» Элюара и отвернулась от Дали с Галой. Если бы они жили втроем и спали в одной постели, никто не осудил бы, но выставить вон мужа… Неважно, что Поля никто не выгонял, что он сам переехал к приятелю в квартиру неподалеку, главное – его неблагодарная супруга живет в снятой им квартире со своим любовником. Разве можно поддерживать этого ненормального нахала Дали, который так обошелся с Элюаром?!
Не поддерживали.
Но Гала не сдавалась, она буквально заставляла Сальвадора работать, внушая, что только так они смогут выбраться из нищеты, переехать в Кадакес и вообще сохранить свой союз.
А с Полем встречалась – надевала лучшее из оставшихся платьев, предварительно переделав до неузнаваемости (не идти же к мужу в том, что покупал он сам, причем покупал давно), и наносила «деловой» визит. Вовсе не для того, чтобы сохранить отношения на всякий случай, Гала понимала, что возврат к прежнему невозможен, но чтобы Поль лишний раз напомнил тем, с кем он знаком и кто имеет деньги, о существовании Дали и его полотен.
Отец проклял, друзья отвернулись, вырученных денег от продажи Галой рисунков Сальвадора хватало лишь на материалы для работы и очень скромную еду. Гала и Сальвадор оказались вдвоем против всего остального мира, но не сдались.
Это ВМЕСТЕ и ВДВОЕМ сплотило сильней любовной страсти и придало силы – ему для работы, а ей для стойкости. Избалованная всей предыдущей жизнью, принцесса на горошине теперь бегала по Парижу, сбивая каблуки и ноги, торговалась за каждый франк с зеленщицами на рынке, покупала продукты, выгадывая и экономя на всем, готовила еду, мыла, стирала, штопала, перешивала, а еще поддерживала Сальвадора и занималась с ним любовью.
Гостиная в роскошной квартире была превращена в мастерскую Сальвадора, Гала легко пошла на такую жертву, комната светлая и удобная, а элегантную мебель и прочие безделушки можно сдвинуть в угол, чтобы не мешали и не оказались испачканы.
Дали рисовал и писал «Невидимого мужчину», и его не интересовало мнение бывших друзей-сюрреалистов, не были нужны рестораны и развлечения, даже в парижских улицах он не нуждался. Дали нужны Гала и его картины.
Сальвадор оказался куда беспомощней самой Галы в быту, он вообще не представлял, сколько стоит еда и напитки, сколько нужно платить по счетам, даже о расходах на краски не задумывался. А пришлось…
Однажды в магазине, выбирая какие-то краски, он привычно взял с запасом, на всякий случай довольно дорогой тюбик. Гала вдруг подошла ближе, выложила на ладонь несколько монет и спокойно объяснила:
– Если ты купишь эту краску сейчас, завтра нам не на что будет купить еду.
Дали растерялся:
– Все так плохо?
– Я просто вынуждена экономить каждый франк. Мы должны накопить деньги на домик в Кадакесе, чтобы ты мог писать свои любимые пейзажи там.
У Сальвадора выступили слезы благодарности. Его Гала жертвовала всем, чтобы он мог работать там и так, как ему нравится. Краска не была куплена, но быть экономным Сальвадор не научился.
Но однажды все-таки заметил окружающий быт.
В тот день лил страшный дождь, Гала вернулась домой промокшей и почти без денег, удалось продать только один небольшой рисунок и купить на эти средства немного спаржи и хлеба. Теперь следовало быстро приготовить хоть какую-то еду и накормить ожидавшего ее Дали.
Сальвадор не писал, он сидел, задумчиво разглядывая какую-то из своих непринятых в галерее работ. Повернул голову и заметил мокрые туфли Галы, оставленные у порога, и лужу вокруг них. Сама Гала снимала чулки, чтобы разложить их на просушку. Прошли те времена, когда чулки не надевались повторно, теперь Гала даже штопала.
– Почему у тебя мокрые ноги? Почему ты не выбросишь прохудившиеся туфли?
Гала посмотрела на Сальвадора с изумлением.
– Если я их выброшу, то завтра придется идти босиком.
Это была правда, если платья Гала могла переделать, то с обувью просто беда – снашивалась мгновенно, а купить новую не на что.
На глаза Сальвадора неожиданно навернулись слезы отчаяния. Гала скорее ожидала взрыва, выражения ярости или чего-то подобного, но это оказалось именно отчаяние.
– Я не могу прокормить тебя и заработать на новые туфли! Я ничтожество!
Гала подошла, присела перед ним, взяла руки в свои.
– Не смей так говорить! Это временно, это ненадолго! Просто нам немного не повезло, мы раздобудем деньги, чтобы ты смог спокойно работать, Гоэманс продаст картины, и все наладится. Не смей отчаиваться, слышишь?!
Немного погодя они узнали, что галерея Гоэманса разорена и картины, продававшиеся в ней, пойдут с молотка…
Чтобы заработать на продаже картин, их мало написать, нужно найти тех, кто заплатит. Рассчитывать на галереи и лавки не приходилось, Дали еще не был столь известен, чтобы его произведения раскупались мгновенно, это было впереди. И Гала делала все, чтобы о Сальвадоре узнали состоятельные любители искусства.
Им помогло приглашение на ужин к виконту де Ноайю. Дали был небольшой жемчужиной в россыпи драгоценностей виконта и виконтессы, мог таковым и остаться, но неожиданно помогла рассеянность виконтессы. Когда она в очередной раз поинтересовалась у симпатичного гостя, как того зовут, Сальвадор, до тех пор терпеливо повторявший имя, рявкнул:
– Сальвадор Дали!
И это не дало бы результата, не отомсти Дали хозяйке дома простым пинком по ноге. Он извинился и даже попытался потереть пострадавшую конечность Мари-Лор. Неловкость удалось замять, а виконтесса не только запомнила имя нахала, но несколько дней рассказывала всем, как пострадала от своей забывчивости. Имя Сальвадора Дали появилось на слуху у парижских нуворишей.
Сам виконт отреагировал иначе, он узнал, что галерея Гоэманса, где выставлялись практически все картины Сальвадора, на грани банкротства и… прислал Дали чек на сумму 29 000 франков за будущую картину, неважно какую и на какую тему.
Сумасшедшие деньги для двоих нищих, хотя и живших в роскошной квартире, арендованной Элюаром.
Они могли безбедно прожить какое-то время на эти деньги, но сразу решили, что сумма неприкосновенна – это средства на домик в Кадакесе. Свое жилье в столь любимом Сальвадором месте.
Снова встал вопрос о деньгах. По совету виконта от галереи все же удалось получить небольшую сумму.
Домик в Порт-Льигате, что рядом с Кадакесом, к ужасу Дали-старшего и его дочери, был приобретен, началась его перестройка.
И тут Гала снова доказала, что никакие трудности не способны ее сломить. Она не вернулась к Полю и даже не приняла великодушно предложенную им помощь, Гала нашла другой выход. Ноай не одинок в своей возможности помочь, но просто предлагать картины состоятельным клиентам значило не иметь гарантии на получение средств. И тогда…