— Край, во всяком случае, особенный, — заговорил он снова, после долгого молчания. — Рассказывают, что после суровой зимы, бывшей лет двенадцать тому назад, во время которой погибло много туземного населения, покойный Император Александр III выслушав весною и летом целый ряд докладов о бывших в это время размывах линии железной дороги и огромных наводнениях, невольно удивлялся то суровой зиме, то огромному количеству воды. А в это время, вероятно, помните, поручик Тарновский с полусотней самовольно забрался в Афганистан и донес Его Величеству телеграммою: «Город такой — то у ног Вашего Величества».
Говорят, Государь на этой телеграмме сделал следующую характерную надпись: «Зимы нет — люди мерзнут… Воды нет — люди тонут… Войны нет — поручики города берут… Какая странная сторонушка».
Еще одно упоминание о поручике Тарновском, самовольно отправившемся на завоевание британской Индии, мы находим в этой же книге, но уже от имени автора:
Отношения торговые наладились и окрепли, но затем совершенно неожиданно поручик Тарновский перешел афганскую границу и без всякого разрешения занял небольшую афганскую крепость, а жителей заставил присягнуть на русское подданство. Этот случай в связи с занятием русскими Памир отрядом полковника Ионова приобрел в глазах [эмира] Абдурахмана преувеличенное значение, чем воспользовалась английская дипломатия, и всякие отношения с Россией были затем прерваны.
Как ни странно, но в классических работах по истории завоевания Средней Азии об этом эпизоде почему-то не было упомянуто. Возможно, Лагофет все выдумал, или просто процитировал придуманные слухи? Такой вариант исключать нельзя — в его трехтомнике множество ошибок и неточностей, да и фейки сочинять тогда любили никак не меньше, чем сейчас.
Но тут я вспомнил, что вроде бы читал нечто подобное — правда, не в исторических монографиях, а в художественной литературе. И как бы даже не у Сергея Мстиславского.
Был такой генеральский сын и царский офицер, ставший знаменитым русским революционером, одним из руководителей боевого крыла эсеров.
Именно Мстиславский как комиссар Петроградского Совета был командирован для ареста Николая II и его семьи. После революции предусмотрительно ушел из политики в литературу, возможно поэтому и уцелел в 37-м. Более того — из уважения к революционным заслугам был назначен официальным биографом наркома Молотова, а его книга «Грач, птица весенняя» о революционере Николае Баумане переиздавалась стомиллионов раз. Но при этом Мстиславский вовсе не был занудным официозным писателем, наоборот — в молодости писал исключительно социальную фантастику и авантюрные романы с восточной экзотикой.
Но нас сейчас интересует тот факт, что в молодости Мстиславский (точнее Масловский, ибо "Мстиславский" — революционный псевдоним) очень увлекался Большой Игрой, активно тусовался в Туркестане, участвовал в антропологических экспедициях и т. п.
В общем, начал я искать у него своевольного поручика и практически сразу же был вознагражден. В книге "Откровенные рассказы полковника Платова о знакомых и даже родственниках" одна из глав так и называется — "Как подпоручик завоевывал Индию". И рассказывается там о юном поручике-пограничнике, который неожиданно оказывается в центре восстания хазареев — есть такая народность в Афганистане. Рассказчик в книге представляет их весьма неполиткорректно по нынешним временам:
О хезареях мне было известно: есть в Афганистане такой народ — на том же положении, что в Турции армяшки или у нас жиды. Живут, живут, кормятся, но по времени кроет их господствующая нация погромом. Ну, раз громят — значит, народ мирный…
Хазареев в книге именно что "громят", и они стараются прорваться из Афганистана в Россию. В общем, у Мстиславского романтически настроенный подпоручик возглавляет угнетенное нацменьшинство и ведет их на штурм афганской крепости, который увенчается успехом. И даже про телеграмму там есть:
Я достал походную чернильницу и бланки. Прикинул в памяти образцы и написал — без черновика, сразу, твердой рукой.
"Срочно, По телеграфу.
Санкт-Петербург. Его Императорскому Величеству государю императору.
Взял афганский город Мазари-Шариф и крепость Тахтапуль, каковые вместе с народонаселением обоего пола повергаю к священным стопам Вашего Императорского Величества.
Подпоручик Карамышев.
О походе на Индию я решил не включать. Как-то с подписью не вязалось: подпоручик.
В штаб я донес кратко, что хезареи восстали, я формирую из них армию, занял Тахтапуль и Мазари, предполагаю начать в ближайшие дни наступление на Кабул и Герат, надеясь, впрочем, иметь к этому времени и подкрепления из состава ближайших частей нашей славной армии.
Как положено в революционной книжке, все заканчивается плохо, a la "Самодержавие тебя кинет, сынок. Всегда!".
Доставили в штаб. Там на меня генерал ногами топал и кричал все на ту же канцелярскую тему: конвенция, осложнение, обвинение, объяснение… Под суд! Под суд! Я стоял навытяжку и думал, что мне надо бы родиться не русским, а великобританским подданным: с британцем никогда не случилось бы такого. Потому что тамошний империализм настоящий, за который стоит шею ломать: мертвая хватка… А о нашем — верно… в прокламации какой-то в училище я еще читал, да тогда не поверил, романтикой еще голова была заморочена, наш царско-российский империализм — паршивый, трусливый, мелкий: шакалий империализм. Стащит, что плохо лежит, украдочкой, где силы не надо. А чуть кто ногой топнет — сейчас кус из пасти и на попятный, хвост поджав. Только и брали, что пустые земли, где цыкнуть некому было. А с Константинополем — струсили, хотя у самых уже ворот стояли, в Абиссинии — струсили, хотя и хапнули было, в Персии — струсили, в Китае — струсили… Струсили и сейчас: выдали… Шакалы! А Плутарху учили…
И все бы хорошо, но у Мстиславского — художественная литература. Поэтому мы имеет подтверждение из другого источника, что такой факт был, но на пути разгадки загадки мы совершенно не продвинулись. В исторической конкретике писатель-боевик нам не помощник, конкретику он придумал: никакого подпоручика Карамышева никогда не существовало, а Мазари-Шариф и крепость Тахтапуль в те времена никакие хазареи и никакие поручики не брали, это совершенно точно.
А поиск по Тарновскому ничего не давал — ни о каком "афганском рейде поручика Тарновского" нигде не упоминалось.
Тупик.
Но в истории выход из тупика можно найти только одним способом — рыть, рыть и рыть еще упорнее.
Не буду вас томить — я все-таки нарыл. В журнале "Вестник Европы", № 6 за 1908 год я нашел статью "Страница из нашей политики в Средней Азии" анонимного автора, спрятавшегося на инициалами А.С.
И там все рассказано прямым текстом, безо всяких экивоков:
А через год после того (в 1892 г. — ВН) случилась небезызвестная в закаспийских летописях попытка пендинского пристава, поручика Т-го, "ударить челом великому государю афганскою землею", как говорили в старину. Причиною этому послужили те же хезарейцы, жившие в окрестностях афганской крепости Кал'а-и-Ноу и к юго-западу от укрепления Кушка.
Бежавшие на нашу сторону хезарейцы встретили возвращавшегося 6-го мая с Кушкинского поста пендинского пристава, поручика Т-го, недавно вступившего в должность.
"До сих пор заявил себя как весьма способный, энергичный и образованный офицер. Он хорошо знаком с несколькими иностранными языками, в том числе с английским", — аттестовало г. Т-го закаспийское областное начальство (А именно, генерал Куропаткин в своем письменном докладе военному министру от 11-го мая 1892 года, за № 649: «По вопросу о занятии крепости Кал'а-и-Ноу поруч. Т-ким").
Беглецы из Кал'а-и-Ноу умоляли Т-ского спасти их от афганцев. В ночь с 6-го на 7-е мая в Т — кому продолжали прибывать хезарейцы, но он объявил им, что их не приказано пускать к нам, и предложил вернуться обратно в Афганистан. Выслушав заявление пендинского пристава, доведенные до отчаяния, скопившиеся на нашей территории хезарейцы направились на афганские пограничные посты и, застигнув врасплох пост в Торашеке, напали на афганцев.
Услышав выстрелы и крики, Т-кий бросился с бывшей при нем командой и, остановив хезарейцев, взял под свою защиту пленных и раненых афганцев, которых хезарейцы хотели было прирезать. Афганцы были отправлены, в числе 12-ти человек, в Тахта-Базар. При стычке со стороны афганцев было убито два, ранено четыре солдата; у хезарейцев убит один.
И на другой день, 9-го мая, уступая усиленным просьбам хезарейцев, Т — кий занял крепость Кал'а-и-Ноу, имея в своем распоряжении шесть казаков, девять туркмен-милиционеров и двадцать-пять сарыков при трехстах патронах.
О своем поступке пристав послал телеграммы: на Высочайшее имя (По поводу этой телеграммы император Александр III положил на докладе военного министра резолюцию: «за телеграмму, которую Т-кий послал прямо мне, сделать ему строгий выговор". (См. приказ по военно-народному управлению Закаспийской области, № 82, 1892 года)), генералу Куропаткину в Петербург и генералу Фишеру в Асхабад. Нечего и говорить, что эффект получился поразительный. Боязнь Англии, охранение нашей лойяльности по отношению к Афганистану и т. п. мигом встали грозными призраками пред пораженными такою "дерзостью" представителями петербургских кабинетов. Срочные депеши полетели во все стороны с одним требованием: вернуть во что бы то ни стало Т-кого из Кал'а-и-Ноу, отнюдь не давая ему никакой помощи, «и вообще принять меры, дабы частные начальники войсковых частей на нашей границе не последовали примеру поручика Т-кого, взяв предлогом к нарушению границ — необходимость поддержать Т — кого". И правительственным сферам, по-видимому, уже мерещился призрак самовольного похода закаспийских баталионов на Афганистан.
А пристав Т-кий, ожидая с минуты на минуту столкновения с афганцами, настойчиво просил дать ему подкрепление.