Но, по слухам, Маша измены не забыла и не простила, в свою очередь загуляла, и вроде как даже младшие дети были не от мужа.
Закончилось все, увы, плохо. Похоронив маму, которая заела всю его жизнь, сам Паша тоже не зажился. Помер в 46 лет, всего лишь на пять лет пережив свою маменьку.
А вот жена его прожила еще очень долго, похоронив не только мужа, но и пятерых из десяти их детей. А дети…
У детей, как это всегда бывает, жизнь сложилась очень по разному.
Такая вот житейская история не очень счастливой семьи.
Вот оно, все семейство, слева направо: сыновья Саша, Костя и Коля, мама Маша, дочери Катя, Маша, Аня, папа Паша, сын Миша и дочери Саша и Лена. Нет только Оли, но она умерла в 2-летнем возрасте, поэтому на картинке в виде бюста.
(изображение находится в общественном достоянии)
Ну, или можно представить всех по другому: Великие князья Александр Павлович (Император Всероссийский Александр I), Константин Павлович (наместник польский в Варшаве) и Николай Павлович (Император Всероссийский Николай I), императрица Мария Фёдоровна (урожденная принцесса София Доротея Вюртембергская, дочь Фридриха II Евгения, герцога Вюртембергского); Великие княжны Екатерина Павловна (вторая королева-консорт Вюртемберга), Мария Павловна (великая герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенахская), Анна Павловна (королева-консорт Нидерландов), Император Всероссийский Павел I, Великий князь Михаил Павлович (генерал-фельдцейхмейстер, главнокомандующий гвардейскими и гренадерскими корпусами русской армии), Великие княжны Александра Павловна (палатина венгерская) и Елена Павловна (герцогиня Мекленбург-Шверинская).
Счастливее они от этого не станут.
Человек имени лошади
Угадайте, кто это сказал?
"Из года в год все хуже и хуже еще и потому, что теперь подрастает молодое поколение, народившееся в эпоху всеобщего российского одурения".
В России все действительно ходит по кругу — Николай Михайлович Пржевальский записал эту фразу в своем дневнике 16 мая 1887 года. Да, да, тот самый — "человек имени лошади", настоящий отец Сталина по упорно циркулирующим байкам и самый известный в мире русский путешественник.
Сначала он был офицером, нелюбимым в полку за абсолютную трезвость, но уважаемым как невероятно удачливый игрок в карты. Ясный ум и фотографическая память делали его почти непобедимым за карточным столом. За свои постоянные выигрыши Пржевальский даже получил прозвище "Золотой фазан". Но выиграв как-то за ночь в Уссурийске умопомрачительную сумму (позже он организует на эти деньги свою первую Среднеазиатскую экспедицию) он утром выбросил карты в реку и больше ни разу в жизни к ним не прикасался.
Он действительно был всемирно известным путешественником. Его имя вошло бы в историю науки только из-за проведенной съемки в недоступной европейцам Центральной Азии (до его путешествий — ни одного астрономически определенного пункта, после — 63). Все помнят лошадь Пржевальского, но ей дело не ограничивалось — путешественник открыл десятки новых видов животных, среди них — дикую лошадь, дикого верблюда, тибетского медведя. Кроме животных, Пржевальский обогатил биологию на 7 новых родов и 218 видов растений.
Ну и люди, конечно, не остались в стороне. Антропологи утверждают, что если бы Николай Михайлович не оставил никаких иных результатов путешествий, кроме своих заметок о различных народностях (лобнорцах, мачинцах, дунган, тангутов, северных тибетцах и многих других) то и тогда он имел бы полное право на звание великого путешественника.
При этом он всегда оставался настоящим" ястребом" и военным до мозга костей. Принципиально ни разу не взял ни в одну экспедицию ни одной "штатской штафирки" — только кадровые военные.
В какой-то мере это связано с тем, что Пржевальский был не только учёным, но и разведчиком. Лучшим полевым агентом Российской империи в "Большой игре" — противостоянии России с Англией в Центральной Азии. И вовсе не случайно знаменитый русский путешественник непостижимым образом оказывался со своими экспедициями в самых узловых точках Большой игры и именно тогда, когда значение той или иной точки резко возрастало.
И еще он всегда был философом, и, как все приличные люди — мизантропом. Он видел людей в самых разных обстоятельствах и потому знал им цену. Но больше всего он не любил так называемую "цивилизацию". Вот несколько высказываний из его дневника:
Умственная ограниченность — одно из непременных условий продолжительности личного счастья.
Каменные тюрьмы — называемые домами, изуродованная жизнь — жизнью цивилизованною, мерзость нравственная — тактом житейским называемая, продажность, бессердечие, беспечность, разврат, словом все гадкие инстинкты человека, правда, прикрашенные тем или другим способом, фигурируют и служат главными двигателями во всех слоях общества от низшего до высшего. Могу сказать только одно, что в обществе, подобном нашему, очень худо жить человеку с душой и сердцем.
Как вольной птице трудно жить в клетке, так и мне не ужиться среди «цивилизации», где каждый человек, прежде всего, раб условий общественной жизни. Но простор пустыни — вот о чем я день и ночь мечтаю. Дайте мне горы золота, я за них не продам своей дикой свободы.
Он был популярен в Империи так, что никакому Киркорову не снилось, у него в России были тысячи фанатов — семейством Романовых начиная; мальчишками, грезящими приключениями, заканчивая.
Но он всегда уходил.
"Не изменю до гроба тому идеалу, которому посвящена вся моя жизнь. Написав что нужно, снова махну в пустыню, где при абсолютной свободе и у дела по душе, конечно, буду сто крат счастливее, нежели в раззолоченных салонах".
Он умер в 49 лет, собираясь уйти высокогорьем на Лхассу. Умер, заразившись тифом, от которого сгорел свечкой в два дня.
И даже тогда он не вернулся.
Он так и лежит там — в своей любимой Центральной Азии, на высоком берегу Иссык-Куля, рядом с городом, который давно уже не носит его имя.
Люди… Люди ведут себя как обычно. Его музейный комплекс, который не тронули даже большевики после революции, ныне переформатирован. В 1998 году на территории комплекса власти Киргизии захоронили Хусейна Карасаева — киргизского ученого-языковеда. С этих же пор он начал именоваться "Мемориальный музей Н.М.Пржевальского и Х.Карасаева".
Но его это, думаю, вряд ли бы обидело — повторюсь, цену людям он знал всегда. Но кроме этого, он знал и другое — надо просто делать свое дело. Страсти мелких людишек навсегда канут в воды Леты, а сделанное тобой останется. А история…
"На историю надо смотреть, как на зеркало, в котором отражаются все глупости человеческие". (с) Николай Михайлович Пржевальский.
"Дьявол", расплатившийся детьми
Самое, пожалуй, знаменитое внутреннее перерождение в российской истории продемонстрировал знаменитый граф Федор Иванович Толстой по кличке "Американец" или "Татуированный дьявол".
Будучи совершенно безбашенным в молодости, к старости Американец стал очень набожным и богобоязненным человеком. Причем слово безбашенный следует понимать буквально, товарищ реально был без башки, в 90-е его бы окрестили "отморозком".
Чтобы было понятно — "Американцем" и "Татуированным дьяволом" он стал после одной истории, в которой как нельзя ярче проявился весь его характер. Окончив Морской Кадетский Корпус, тогда еще просто Федор служил в элитнейшем Лейб-гвардии Преображенском полку. Однажды, устраивая полеты на супермодной новинке — воздушном шаре, он "пролетал" смотр полка и по возвращении полковник отчитал его при всех. Фёдор обиделся и плюнул старику в лицо. Они стрелялись, полковник получил тяжелое ранение, а Федора ожидали серьезные неприятности.
Тогда родственники решили спрятать прошрафившегося, и отправили его в кругосветное плавание с экспедицией Крузенштерна вместо другого Федора Толстого — кузена дуэлянта и будущего художника — медальера. Родственники — знаменитый клан Толстых — у Федора были хоть и обедневшие, но все еще очень влиятельные и, кстати, весьма известные. Писатель Лев Толстой, например, доводился ему двоюродным племянником, а Мария Лопухина со знаменитого портрета — родной сестрой.
Толстой ушел в плавание, и вскоре на судне "Надежда" от нового члена экипажа выли все — так он всех достал. Николай Резанов (тот, который "Юнона" и "Авось"), вот что писал о нем в своем дневнике:
Крузенштерн взял себе в товарищи гвардии подпоручика Толстого, человека без всяких правил и не чтущего ни Бога, ни власти, от него поставленной. Сей развращенный молодой человек производит всякий день ссоры, оскорбляет всех, беспрестанно сквернословит и ругает меня без пощады.
В итоге Крузенштерн воспользовался своей капитанской властью и высадил склочника на берег во время стоянки на Камчатке, велев добираться в Петербург своим ходом. А незадолго до этого, при заходе на Маркизовы острова, Федор татуировался у тамошних аборигенов от пальцев ног до шеи и кистей рук.
Татуировками этими, кстати, он очень гордился и хвастался долгие годы, его племянница Мария Каменская (дочь уступившего место на корабле "второго Федора Толстого"), вспоминала, что сначала дядюшка раздевался до пояса и его разглядывали охающие дамы, "потом мужчины все вместе отправлялись в курительную комнату и уж там-то стягивали с дядюшки последние подштанники, за трубками изучая графа что спереди, что сзади…".
Вдохновленный этой историей Грибоедов не удержался и упомянул героя великосветских салонов и карточных столов в своей пьесе "Горе от ума". Помните?
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был,
Вернулся алеутом,
И крепко на руку не чист.
Толстой, мухлевавший за карточным столом практически в открытую, обиделся. Тщательно зачеркнул вторую строчку и рядом написал: "В Камчатке черт носил", а в скобках добавил: "Ибо сослан никогда не был". Потом при случае спросил у Грибоедова: