После Цусимы, потрясшей всю Россию, великий князь Алексей Александрович подал в отставку и уехал в свой любимый Париж.
Там и прожил безвылазно до своей смерти в 1908 году.
Глава 36. Первый Романов, погибший на войне, или проклятие рода Лейхтенбергских
Как известно, все мужчины Российского императорского дома должны были пройти через военную службу. Многие из них были на войне и принимали участие в боевых действиях.
Однако погибли в войнах только двое Романовых.
Об одном из них я и расскажу сегодня.
Первый член Российского императорского дома, павший на поле брани, хоть и обладал титулом «Императорское высочество», по иронии судьбы, даже не носил фамилии "Романов". Его звали светлейший князь Сергей Максимилианович Романовский, герцог Лейхтенбергский.
Дело в том, что линия императорского дома, к которой он принадлежал, была не совсем обычной. Великая княжна Мария, любимая дочь императора Николая I, была очень сильной и властной женщиной. И проявилось это еще в молодости.
В частности, она категорически отказалась после замужества уезжать из России, поэтому жениха ей искали долго — не всякий член венценосной фамилии согласится пойти, как говорили в России, "в примаки" и уедет жить в загадочную страну вечного снега.
На ее счастье, такой человек нашелся. Брак был, конечно, не совсем равным, но герцог Максимилиан Лейхтенбергский, или, точнее, Максимилиан Иосиф Евгений Август Наполеон Богарне по-настоящему полюбил свою избранницу.
И многим ради этой любви пожертвовал. Он согласился продать свои баварские имения, снять все деньги со счетов, переехать в Россию, принять титул императорского высочества и стать родоначальником русского аристократического семейства князей Романовских, герцогов Лейхтенбергских.
Особенно досадным был пункт о том, что все дети от брака воспитываются в православии — мать герцога, Амалия Августа, дочь баварского короля Максимилиана, особенно сильно негодовала именно по этому поводу. Так или иначе, но многие представители монарших домов Европы даже не соизволили принять приглашения на свадебные торжества, чем вызвали изрядный гнев императора Николая.
В общем, как оно не задалось с самого начала, так оно и продолжилось. Максимилиана в России не очень любили, воспринимая лишь "мужем своей жены". Насмешки особенно усилились после того, как разлюбившая мужа Мария едва ли не в открытую стала жить с графом Григорием Александровичем Строгановым (а после смерти мужа обвенчалась с ним морганатическим браком, в котором родила двоих детей).
Масло в огонь подливали постоянные слухи о том, что из семи детей, родившихся в браке, от Максимилиана лишь четверо старших, а остальные — "строгановские". Как писал в мемуарах С. Ю. Витте, «последние сыновья в отношение родства с Лейхтенбергским находились под знаком сомнения», а государственный секретарь Империи А. А. Половцев безапелляционно заявлял: «Всем было известно, что герцог Георгий — сын Григория Строганова».
Сергей — на этом семейном портрете Марии с детьми он слева — был предпоследним ребенком в семье, и потому тоже был "сомнителен".
Возможно, это и наложило отпечаток на его характер. По общему мнению, он подавал большие надежды, но все дело портил его дурной нрав.
Как писал тот же Половцев, светлейший князь Сергей Максимилианович был
… красивой наружности, высокого роста, стройного стана, весьма острого ума, зараженного некоторой пронырливостью, проницательно направленного к чисто практическим или скорее пустым целям. Не получив среднего образования, он сосредотачивал всю свою деятельность на сплетнях, кутежах, чтении поверхностных книг, посещении клуба, обедах, джине и приобретении мелких художественных вещей. При другом воспитании из него мог бы выйди замечательный человек, потому что способности в нем были недюжинные, но какая-то дворцовая суетливость обезобразила начатки щедро дарованные ему природой. Из всех четырех сыновей, он по талантливости наиболее напоминал свою неординарную мать.
Этому мнению вторит и боевой однополчанин князя, граф С.Д. Шереметев:
Сергей Лейхтенбергский был из братьев самый способный, самый одаренный. Он, как и все, был слабо подготовлен в науках, но его истинно артистическая натура выделила его резко из обычной колеи. Он отлично играл на фортепиано, любил окружать себя художниками и артистами, собирал их у себя, давал приятные вечера, был гостеприимен и любезен, и хотя не вполне еще выработался, но многое обещал и в молодом поколении был единственным в своем роде. Характер его был сложный и неоткровенный, его нельзя было считать человеком надежным, и сам он в шутку называл себя «Змием»; его считали даже лукавым, но думаю, что с годами многое бы сгладилось.
Всем братьям Лейхтенбергским выпала несчастливая судьба, многие даже говорили о проклятии, висящим над этим родом.
Старший, Николай, 4-й герцог Лейхтенбергский.
Влюбился в Надежду Сергеевну Анненкову, по мужу — Акинфову, даму неоднозначной, точнее — вполне однозначной репутации, практически в открытую наставлявшую мужу рога с престарелым канцлером Горчаковым. Морганатический брак вызвал дикий скандал, даже мать, несмотря на собственные художества в семейной жизни, так и не простила сыну этого поступка. В итоге Николай, подвергнутый остракизму в высшем свете, был вынужден практически всю жизнь прожить с женой за границей.
Про второго, Евгения, 5-го герцога Лейхтенбергского, я уже писал.
Тоже ничего хорошего. Два морганатических брака и всю вторую половину жизни — позорная роль не то рогоносца, не то сутенера при живущей с другим жене. Писал и про его единственную дочь Дарью, унаследовавшую проклятие рода.
Младший из братьев, Георгий, был единственным, кто женился на ровне, но счастья ему это не принесло.
Первая жена, Терезия Ольденбургская, умерла через три года после свадьбы. Вторым браком был женат на принцессе Анастасии Черногорской, дочери черногорского князя Николы I Негоша. Жену свою никогда не любил, жил практически отдельно, и узнав о том, что жена запросила развод — с радостью согласился. Вскоре после развода Анастасия вышла замуж за его троюродного брата — великого князя Николая Николаевича, с которым у нее к тому времени был многолетний роман.
Каким была бы семейная жизнь третьего из братьев, Сергея, можно только гадать.
Он долго не женился, и в свете считался ветреным молодым человеком не лучшей репутации. К удивлению многих, с началом русско-турецкой войны 27-летний князь добился отправки на фронт и участвовал в боях за освобождение Болгарии. При этом нельзя сказать, что он горел идеалами славянофильства или был идейным бойцом. Как писал вышеупомянутый граф Шереметьев,
Я был очень предубежден относительно его, но во время похода нам часто приходилось быть вместе. Он заходил ко мне в кибитку, и мы долго и много разговаривали. Он, видимо, имел в себе большие задатки, в нем была большая наблюдательность, острый и широкий взгляд. Он участвовал в войне без убеждения и войне не сочувствовал, его вкусы были направлены в другую сторону. Незадолго до смерти он говорил мне, что жаждет окончания войны, чтобы посвятить себя всецело искусству.
Посвятить себя искусству не получилось — 2 октября 1877 года во время дежурной разведки Рущукского отряда в районе села Иваново (при турках — Йован-Чифтлик) произошло нечаянное столкновение с турецким отрядом. Во время этой стычки Его Императорское высочество, светлейший князь Сергей Максимилианович Романовский был убит пулей в голову.
На месте его гибели болгары поставили мемориал.
Князь Романовский стал первым членом Российского императорского дома, погибшим на войне, и оставался таким долгие годы. Второй и последний случай произошел уже в Первую Мировую войну, за несколько лет до падения династии.
Но о нем — в следующий раз.
Глава 37. Двухсотлетний капитан
"4 апреля 2018 г. человечество отметило 200-летний юбилей одного из наиболее популярных писателей в жанре приключенческого романа — Томаса Майна Рида".
В этой фразе не все верно.
Прежде всего, конечно, никакой он не Майн Рид, а юбилей отмечает только лучшая часть человечества. И вообще с этим писателем все очень непросто, все как-то перепуталось, да так, что не сразу и распутаешь.
Проще всего с именем. По всем правилам английской транскрипции его имя на русском пишется как «Мэйн», но в XIX веке транскрипция никого не заботила. Поэтому после того, как в первом российском собрании сочинений, выпущенном известным издательством Маврикия Вольфа, автора назвали «Майном Ридом» — он так Майном навсегда и остался. Ходи и радуйся, что легко отделался. Вон, известный роман Вальтера Скотта вообще довольно долго издавали как «Ивангое» и ничего.
Со всем остальным все несколько сложнее. Его книги в России были востребованы всегда — и до революции, и в советское время Рид был одним из самых издаваемых зарубежных авторов. Но при этом фигура самого писателя, по большому счету, никогда никого не интересовала — ни читателей, ни критиков, ни литературоведов. Больше чем за столетие никто так и не сподобился не только монографию о нем написать, но даже и толковый библиографический обзор составить.
И тому есть несколько причин. Во-первых, целевой аудиторией его книг всегда были подростки, грезящие о доблестях, о подвигах, о славе. При этом вся биография автора свидетельствовала о никчемности этих мечтаний и годилась разве что покаркать: не ходите, мол, дети, в Африку гулять.
Потому как сам Томас Майн Рид, родившийся на Британских островах в семье благонамеренного скучного пресвитерианского пастора и дочери священника, был точно таким же романтичным юношей. Однажды он удрал из отчего дома в Америку, мечтая о схватках с индейцами, поисках сокровищ, подвигах на войне и прочих таинственных Эльдорадо. Закончился этот поход за приключениями точно так же, как заканчиваются практически все подобные вылазки.