Так они же несовместимы! Вот это да, как мы раньше не дошли до этого?
А Пиманёнок с вдохновением продолжал ругаться.
– Как вы могли? Вам доверить ничего нельзя. Бездельники! Ну, я вам уж покажу!
– Товарищ старший лейтенант, так краска свернулась, нельзя было её перемешивать.
– А вы почему её перемешали?
– Так это вы сделали!
– А вы чем думали? Да я вас…
Однако дело уже сделано и до приезда курса оставался один день. Могут быть проблемы. Это понял и Пиманёнок. И если на молодых можно покричать, да и только, то уж ему, курсовому, за неподготовленность мебели к приёму курса уж точно несдобровать, старлей это понимал.
– Валько. У вас четыре часа. Хоть языком, хоть чем, но мерзость эту снимите. Я пошёл за краской. Что непонятно?
Всё понятно, товарищ старший лейтенант.
Голодные, невыспавшиеся, с шальной от запаха краски головой, с упавшим ниже плинтуса настроением, наши герои вновь ринулись в бой. Теперь уже с ножами и тряпками.
К ночи мебель стояла как новая. Санька даже предложил её ошкурить и…
– Как у меня на даче будет. Под старину, шик просто!
Пиманёнка, однако, эта идея не вдохновила.
– Я сказал «люминь»!
По-военному это значит: «Как я сказал, так и должно быть».
Новую краску, доставленную старшим лейтенантом, товарищи по несчастью изучали исключительно тщательно. Прочитали всё, что на этикетке написано, даже цифры ГОСТа.
Перед уходом Пиманёнок напутствовал:
– Значит, так. Работать так, как никогда и никак! Ясно? И попробуйте мне…
Пробовать никто больше не хотел, тем более что Шкаф – это была ласковое имя Пиманёнка за глаза – мог и подзатыльник дать. Любя, так сказать. А рука у мастера спорта по многоборью ох какая тяжёлая.
К пяти часам утра мебель была выкрашена. А у художников, стоящих с воспалёнными, красными глазами рядом со своими шедеврами, желания сузились до мизера: есть и спать. О Риге больше никто из них не думал.
Так и это ещё не всё.
Вы думаете, они хотя бы выспались?
Да конечно, нет. К восьми утра подвезли матрацы, подушки и ещё какую-то там мелочь.
Лифтов в здании, естественно, не было.
И вот цепочкой, друг за другом, чертыхаясь и ругая себя за инициативу по поездке в город, наши друзья потащили привезённое на третий этаж.
К приезду курса всё было готово.
Но готовы были и мученики: Валько, Шапошник и Васильев. Спали без задних, как говорят, ног. А у кроватей лично дежурил сам Пиманёнок.
– Тише! Я вам уж! Спят хлопцы, потрудились вон как. Тише, говорю! Таким искусством – и он с любовью посмотрел на добротно выкрашенные тумбочки – наслаждаться нужно. Тише!
Наши друзья тихо себе посапывали, снов никаких не видели, всё было серым, как те тумбочки.
И это своё первое творчество они запомнили на всю жизнь. Спустя почти пятьдесят лет друзья со смехом вспоминают каждую мелочь своего высокохудожественного труда.
Хотя не все. Валентина уже нет, Царствие ему Небесное.
Командировка
Лейтенант, идите в штаб, начальник вызывает, – комбат положил трубку телефона, – да поживее, выезд скоро.
Действительно, до отъезда транспорта на зимние квартиры оставалось не более получаса.
Саня, глянув на часы, быстрым шагом направился к штабу.
– Товарищ майор…
– Отставить, заходи. Садись.
Начальник штаба дивизиона майор Куранов оторвался от бумаг на столе и глянул на лейтенанта.
– Завтра едешь в командировку.
– Так у меня завтра зачёты на допуск…
– Подождут твои зачёты, тут государственное дело, понимать надо.
Да уж, наверно, действительно государственное, раз его, зелёного пацана, три недели как прибывшего в полк, вот так вот срочно направляют в командировку, – смекнул лейтенант.
– А куда, с кем, что там делать?
– Разговорчики. Помощник мой расскажет, – начальник штаба кивнул в сторону старшего лейтенанта Семчука, сидевшего чуть поодаль.
– Завтра в одиннадцать часов инструктаж. Готовься.
ПНШ[12] Семчук, проводив взглядом своего шефа, сел в его кресло.
– Товарищ лейтенант, едете сдавать установщик, а также изделия… – и Семчук на чисто ракетном языке стал перечислять единицы техники, которые должны быть отгружены на железнодорожные платформы и отправлены на завод в Брянск для ремонта и очередной технической ревизии.
– Ваша задача: в составе караула сопроводить технику, сдать приёмщикам и, получив документы, вернуться в полк. Вопросы?
Вопросов была масса.
Где эта техника, кто и когда её отгрузит.
Кто будет в составе караула?
Что за люди, кто ему их передаст?
Будут ли военнослужащие вооружены?
Ну и так далее и тому подобное.
А самое главное – с чего бы начать подготовку к отъезду?
Всё это было абсолютно непонятно лейтенанту.
– Так с чего начать?
– Послушай, мне сейчас некогда, давай завтра поговорим. Сам понимаешь, могу пролететь, автобус вот-вот уедет. А? – Семчук жалобно посмотрел на Саню.
– Ты вот что, сегодня подбери из состава своей батареи сержанта потолковее, у нас все так делают, отправляясь сдавать технику. Хорошо? Только поопытнее, потолковее. Он тебе и сам расскажет, что делать. Я побежал.
Вот те на.
Приехали.
Наговорили тут кучу распоряжений, а сами уехали.
Да…
Лейтенант вышел из кабинета. Вдали от КПП[13], весело урча, в сторону города тронулась колонна автобусов. В дверь последнего, уже практически на ходу, заскочил помощник начальника штаба Семчук.
Наказали, так наказали.
И так уж две недели без выходных и проходных, так ещё и сейчас думай, как да с кем ехать в эту чёртову командировку.
Однако надо что-то предпринимать.
Лейтенант тоскливо побрел в сторону казармы.
Идея насчёт толкового сержанта показалась ему интересной.
– Дежурный, Майсурадзе быстренько ко мне.
Минут через пяток в канцелярию батареи зашёл его подчинённый, младший сержант Майсурадзе.
– Слушаю вас, товарищ лейтенант.
– Тут вот такое дело…
Лейтенант коротко рассказал о распоряжении начальника штаба. Естественно, он боялся показать себя перед подчинённым абсолютным нулём в теме, а потому рассказ его был довольно путанным и непоследовательным.
– Ты ездил уже в такие командировки?
– И не один раз, в том числе и в Брянск.
Лейтенант повеселел.
Это уже кое-что.
В течение получаса сержант рассказывал молодому офицеру, что надо делать, готовясь к поездке. Во многом это был, так сказать, взгляд со стороны. Майсурадзе больше говорил о бытовой, практической стороне дела, об организации поездки речи быть не могло, не он же отправляет караул, это естественно. Однако и этого рассказа было уже достаточно, чтобы лейтенант успокоился и понял, с чего сегодня можно начать подготовку к командировке.
Сошлись на том, что сержант подберёт трёх человек и организует заготовку продуктов из расчёта на поездку караула в составе пяти человек на неделю.
Работа закипела.
И вот состав караула подобран. Саня познакомился с людьми. Бойцы были почти его ровесники, примерно на год помоложе. Все практически дембеля, и поездку эту каждый рассматривал как поощрение перед увольнением в запас. Саня не стал их в этом разубеждать, он считал, что поездка поможет солдатам развеяться и послужит хорошим стимулом к успешному решению задачи командировки.
Какая-то логика, наверно, в его мыслях и была, отрицать не будем.
Продукты – картофель, тушёнка, масло, ещё немало чего каким-то неведомым ему способом были реквизированы с продсклада и спрятаны в каптёрке батареи.
Утром оказалось, что не всё так просто.
Двух человек, подобранных Майсурадзе, командиры категорически отказались отдавать в поездку. Их заменили на одного.
Ну что ж, трое бойцов и лейтенант: меньше людей – меньше проблем.
Заместитель командира дивизиона по тылу устроил скандал по поводу «украденных», как он считал, со склада продуктов.
Ну и так далее.
К одиннадцати часам ошалевший и уже порядком уставший лейтенант Саня стоял со своей командой в кабинете начальника штаба.
Для порядка Куранов сперва отчитал лейтенанта, правда, тот так и не понял, за что. Затем двадцать минут рассказывал, что можно и что нельзя делать караулу. Это и был, как догадался молодой офицер, инструктаж.
Главный инженер дивизиона рассказал о сдаваемой технике.
И вот только сейчас лейтенант понял, что не он один готовился к поездке. Оказывается, механизм отправки техники отработан годами. Техника уже на платформе, загружена и закреплена, осталось лишь принять её под охрану.
Полегчало.
Тридцать минут заняло получение документов на проезд, оружия и патронов.
Всё.
Поехали.
В кузове грузовика они лихо домчали до железнодорожной станции. Помощник военного коменданта и ПНШ Семчук нашли платформы, их оказалось две, да ещё теплушка для караула.
Технику и её крепление осмотрели, и уже через пару часов караул в составе эшелона ехал по родным живописным осенним просторам.
Разогретый на буржуйке чай, тушёнка да ещё хлеб с маслом показались Сане вкуснее, чем ужин в ресторане.
Настроение поднималось.
– Товарищ лейтенант, – это Майсурадзе, – вы бы прилегли отдохнуть, вторые сутки на ногах, а мы уж подежурим. Отдохните, мы вон и местечко подготовили.
Пока он принимал технику, в углу вагона солдаты успели соорудить спальные места, даже соломы где-то умудрились достать.
Какие они у меня молодцы, – лейтенант улыбнулся, – с такими бойцами и в бой можно идти смело.
Молодцы, ребята.
Оружейный ящик на замок, ключ в карман и на нары.
Под мерный стук колёс лейтенант заснул мгновенно. Сказались усталость, нервное напряжение и тревожное состояние последних дней.
Сколько прошло времени – час, два, а может, больше, Саня не понимал. Глаза не открывались.