– Тираж первой книги стихов Ахматовой действительно составлял 300 экз.
С. 425Он раскрывает его и показывает мне репродукцию картины Ланкрэ – “Женщина с распущенными волосами в саду”. – Во всех изданиях НБН опечатка – Ланкрэ вместо “Лансере”. Речь здесь несомненно идет об авторе фронтисписа к “Вечеру” Евгении Евгеньевиче Лансере (1875–1946).
С. 425На титульном листе… – “…Господи!” — О. удивительно точно запомнила текст инскрипта Ахматовой Гумилеву на “Вечере”, впервые напечатанный лишь в 2005 г.: “Коле Аня. «…Оттого, что я люблю тебя, Господи!»” (125, с. 116).
С. 425Счастливых браков не бывает. Это еще Ларошфуко заметил. – Подразумевается следующий афоризм Ларошфуко: “Il y a de bons mariages, mais il n’y en a point de dе́licieux” (“Бывают успешные браки, но не бывает превосходных”) (444, с. 39).
С. 425Я, как Толстой, думал, что такое счастье не может кончиться со смертью, что оно должно длиться вечно… – Сравните в газетной публикации фрагментов из НБН:
“Ну, конечно, он испытал безмерное счастье, когда Анна Андреевна согласилась стать его женой. Безмерное, даже изнурительное счастье.
– Такого счастья долго выдержать нельзя. Или сойдешь с ума или повесишься. Ах, как хорошо, как правильно Толстой описал это в <«>Анне Карениной<»>, – говорил Гумилев, – помните, как Левин бродит ночью по Москве? Помните голубя? Я испытывал все это только еще во сто, в тысячу раз сильнее и острее. И после свадьбы тоже думал, что «такое счастье не должно, не может кончиться со смертью»” (280, с. 6).
Гумилев (или О.?) подразумевает описание чувств счастливого Левина в ХV главке четвертой части “Анны Карениной”. Сравните в этой главке о голубе: “И что он видел тогда, того после уже он никогда не видал. В особенности дети, шедшие в школу, голуби сизые, слетевшие с крыши на тротуар, и сайки, посыпанные мукой, которые выставила невидимая рука, тронули его. Эти сайки, голуби и два мальчика были неземные существа. Все это случилось в одно время: мальчик подбежал к голубю и улыбаясь взглянул на Левина; голубь затрещал крыльями и отпорхнул, блестя на солнце между дрожащими в воздухе пылинками снега, а из окошка пахнуло духом печеного хлеба, и выставились сайки. Все это вместе было так необычайно хорошо, что Левин засмеялся и заплакал от радости” (372, т. 18, с. 424).
С. 425Нет повести печальнее на свете, / Чем повесть о Ромео и Джульетте… – Устоявшийся в устной речи вариант финальных строк трагедии Шекспира в переводе Н.П. Грекова 1862 г. У Грекова: “Печальнее нет повести на свете, / Как повесть о Ромео и Джульетте” (414, с. 186). В газетной публикации фрагментов НБН Гумилев эти шекспировские строки не цитирует, но они выставлены О. эпиграфом ко всему отрывку (280, с. 6).
С. 426Мне казалось, что раз мы женаты… – …в эту позорную, ненавистную мне игру. – Сличение книжного и газетного вариантов этого монолога Гумилева позволяет ясно увидеть, что если О. и запоминала суть высказываний героев своей будущей книги, то к точности в передаче конкретных слов она не стремилась. В газетной версии Гумилев говорил: “– Мне казалось, что раз мы навсегда соединились, ничто в мире уже не может нас разлучить. Я мечтал, что после первых восторгов наступит прекрасная, веселая, спокойная, домашняя жизнь. Стабилизированная раз навсегда. Для Анны же Андреевны брак был только этапом в наших отношениях, ничего в сущности не изменивший в них. Ей по-прежнему было необходимо вести со мной «любовную войну» с бурными объяснениями и не менее бурными примирениями. Ее любовь была динамична. Для нее «игра продолжалась», с проигрышами <и> выигрышами, азартно и рискованно. Я после стольких мучений добился своей цели и теперь хотел спокойно наслаждаться так трудно доставшейся мне победой” (280, с. 6).
С. 426…“любовную войну” по Кнуту Гамсуну… – Подразумевается, в первую очередь, любовный поединок между Гланом и Эдвардой – героем и героиней повести норвежского писателя Кнута Гамсуна (Knut Hamsun, наст. имя Кнуд Педерсен (Knud Pedersen); 1859–1952) “Пан” (“Pan”) 1894 г. (Глан упоминается в “Поэме без героя” Ахматовой).
Здесь, пожалуй, будет уместно напомнить о необходимости осторожного использования НБН как фактического источника. В частности, именно комментируемый фрагмент послужил основой для анализа взаимоотношений Гумилева и Ахматовой в специальной статье о влиянии Гамсуна и Уайльда на “поведенческий текст” Гумилева (234, с. 35–39). Однако, как мы видим, само имя автора романа “Пан” возникло лишь в книжной версии НБН, что значительно компрометирует достоверность этого упоминания.
С. 426Из города Киева… – …а колдунью… – См. текст этого стихотворения на с. 577–578.
С. 426А она, правда, позже… – …А я была его женой… – О. без ошибок цитирует стихотворение Ахматовой о Гумилеве (23, с. 67), написанное, впрочем, не после рождения Льва Гумилева (в 1912 г.), а до – в 1910 г. Интересно, что в газетной публикации у О. было хронологически правильно: “…через полгода нашей совместной жизни, я писал, конечно – скорее в шутку. А все же… (следует текст стихотворения “Из логова змиева…”. – О.Л.). А она тогда же писала обо мне… (следует текст стихотворения “Он любил три вещи на свете…”. – О.Л.)” (280, с. 6). Зато текст стихотворения Ахматовой в газетной публикации фрагментов НБН был процитирован неправильно:
Он любил три вещи на свете:
Старые французские стихотворения,
Стертые карты Америки
И церковное пение.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил малиновое варенье
И женской истерики,
А я была его женой.
(Там же)
Сомневаясь в точности цитирования этого стихотворения, О. в газетном варианте сделала к нему примечание: “Цитирую по памяти” (там же).
Отметим, что М.М. Кралин обнаружил аналогию к зачину стихотворения Ахматовой в следующих словах героя Кнута Гамсуна – Глана: “Я люблю три вещи… Я люблю грозу любви, которая приснилась мне однажды, люблю тебя и люблю этот клочок земли” (цит. по: 27, с. 315).
С. 427И никогда, если бы она сама не потребовала, не развелся бы с ней. Никогда! Мне и в голову не приходило. – Здесь О. как будто прямо отвечает на претензию Ахматовой из ее записной книжки: “Почему нигде и никогда <я> не прочла, что развод попросила я, когда Н<иколай> С<тепанович> приехал из-за границы в 1918 <году>” (143, с. 251).
С. 427Я всегда весело и празднично, с удовольствием возвращался к ней. – Сравните в газетной публикации фрагментов из НБН: “Но несмотря ни на что, Гумилев продолжал любить Анну Ахматову, хотя и иначе, но «может быть еще сильней». Конечно, как он сам признавался:
– Святой Антоний может подтвердить,
Что плоти я никак не мог смирить.
Он, как Блок, но без блоковского трагизма, а с веселой бездумностью считал, что поэту полагается:
…любить ее на небе
И изменять ей на земле.
Своим изменам он не придавал значения, они не шли в разрез с его «небесной любовью». Он вел напряженную активную жизнь. В первый же год после свадьбы он отправился в свое второе африканское путешествие, надолго покинув жену. Но он всегда возвращался к Ахматовой радостно, еще влюбленней” (280, с. 6).
С. 427Придя домой, я по раз установленному ритуалу… – …бегать и гоняться друг за другом. – Намек на эту игру находим в концовке письма Гумилева Ахматовой от 16 июля 1915 г.: “Курры и гуси!” (123, т. 8, с. 189).
С. 427–428Да, конечно, – продолжает он… – С ним она настоящая Анна Горенко – Горе. – В газетной публикации фрагментов из НБН Гумилев винился совсем в другом:
“– Теперь я вижу, что я был во многом виноват, даже, пожалуй, во всем виноват. – Как могла такая гордая, такая талантливая женщина согласиться на роль веселой птицы-певуньи, покорно ждущей своего мужа, думающей только о его уюте и покое, заранее прощая ему все его прегрешения. Ведь тогда уже началась ее слава. Но – и это меня страшно удивляло и даже немного задевало – она делала вид, что не замечает своей славы и принимала ее как должное. Одним словом – «попирала свою славу ногами». А я. Чего бы я не дал, чтобы добиться славы. Даже мог бы душу черту продать.
– Земная слава, как дым,
Не этого я просила…
и:
…А наутро притащится слава
Погремушкой над ухом греметь…
Ахматова действительно имела право так презрительно писать о славе. Это не было позой, как у большинства поэтов” (280, с. 6–7).
Если сердце ищет гибели, / Тайно просится на дно… – С ошибкой цитируется финал стихотворения Блока “Обреченный” (1907):
Тайно сердце просит гибели.
Сердце легкое, скользи…
Вот меня из жизни вывели
Снежным серебром стези…
Завела, сковала взорами
И рукою обняла,
И холодными призорами
Белой смерти предала…
Как над тою дальней прорубью
Тихий пар струит вода,
Так своею тихой поступью
Ты свела меня сюда.
И в какой иной обители
Мне влачиться суждено,
Если сердце хочет гибели,
Тайно просится на дно?
(55, т. 2, с. 249)
Было горе… Текст стихотворения “Колыбельная”, из которого взяты эти строки, см. на с. 526.
С. 428 – Но ведь, – говорю я… – …холодно и надменно произносит он. – В газетном варианте публикации фрагментов из НБН Гумилев вел себя куда менее благородно и подробно обсуждал с ней второго мужа Ахматовой.
С. 428В тот весенний день 1921 года… – …и это огорчает Гумилева. –