И только голос лиры
К тебе из синевы,
И только город сирый
На берегах Невы,
И только слезы, слезы
Твоих небесных глаз,
Твои метаморфозы
И расставанья глас…
(195, с. 11)
и хрестоматийные строки из первой главы “Евгения Онегина”:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где может быть родились вы,
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня.
(317, т. VI, с. 6),
которые О., как и многие другие эмигранты, вероятно, иронически примеряла на собственную судьбу. Между прочим, прямую отсылку к этим строкам из пушкинского романа содержит и стихотворение Иванова “Январский день. На берегу Невы…”. Сравните у Пушкина: “Или блистали, мой читатель” и у Иванова: “Все, кто блистал в тринадцатом году” (подмечено в: 21, с. 592).
С. 19Посвящаю свою книгу Анне Колоницкой. – См. с. 12.
С. 21Какой я была, / Когда здесь на земле жила… – Автоцитата из раннего варианта стихотворения, которое впоследствии стало заглавным в поэтической книге О. “Портрет в рифмованной раме”:
Я не только в стихах живу,
Я живу и впрямь, наяву
И меня нетрудно увидеть
Разглядеть, по статьям разобрать,
Чтобы после другим рассказать
Обо мне какой я была
В те года, что я здесь жила
Вместе с вами
На этой земле.
Но, конечно, как все очевидцы
Не запомните вы ничего.
Вот я шлю вам привет из Ниццы
И подарок на Рождество —
Мой портрет в рифмованной раме —
Сохраните на счастье его (285, с. 5)
1950–1975 гг.
С. 21…“Воспоминания, как острый нож они”. – Цитата из “Горя от ума” Грибоедова – реплика Софьи: “Воспоминания! как острый нож оне” (112, с. 100).
С. 21Неправда, неправда… – заглянуть… – Автоцитата из стихотворения 1960 г.:
Неправда, неправда, что прошлое мило.
Оно, как открытая жадно могила —
Мне страшно в него заглянуть.
Забудем, забудьте, забудь!
По синим волнам океанится парус,
Налейте вина и возьмите гитару.
Давайте о завтра мечтать,
Чтоб завтра казалось еще неизвестней,
Еще невозможней, тревожней, прелестней,
Чтоб завтра не стоило ждать.
О, спойте скорей “Лебединую песню”
И “Белой акации”
И “В том саду”,
Хоть встретились мы не в саду, а в аду,
В аду эмиграции.
А парус белеет навек одинокий,
Скользя по волнам в байроническом сплине,
В пучине стихов, от шампанского синей.
– Прощайте, прощайте, пора!
Прощайте, желаю вам счастья!
Но разве так поздно? Нет, здравствуйте, здрасьте
Уже не сегодня, еще не вчера,
Еще далеко до утра!
И значит, игра
Продолжается.
(285, с. 53)
С. 21Нет, я ни за что не стала бы описывать… – все это никому не нужно. – Сравните в “Шуме времени” (1923) Мандельштама, и тоже с отталкиванием от трилогии Л. Толстого: “Мне хочется говорить не о себе, а следить за веком, за шумом и прорастанием времени <…> Никогда я не мог понять Толстых и Аксаковых, Багровых внуков, влюбленных в семейственные архивы, с эпическими домашними воспоминаниями” (226, т. 2, с. 99). Сравните также в письме О. к филологу и поэту В. Маркову от 17 июня 1957 г.: “…для меня прошлое так безразлично, что чужое прошлое иногда мне ближе моего и о себе говорю безразлично” (427, с. 429).
С. 22Многих удивляет, что я так точно, так стенографично привожу слова и разговоры. – Сравните, например, с замечанием Л.К. Чуковской о НБН и фрагментом письма Г.П. Струве В.Ф. Маркову (с. 797 и 569).
С. 22…больше Dichtung, чем Warheit? – Отсылка к заглавию автобиографического сочинения Гёте “Dichtung und Wahrheit: aus meinem Leben” (“Поэзия и правда: из моей жизни”).
С. 23Как-то, совсем недавно, я напомнила Георгию Адамовичу о забавном эпизоде его детства. – …можете ссылаться на меня… – Имя поэта и литературного критика Георгия Викторовича Адамовича (1892–1972), по-видимому, неслучайно возникает на страницах НБН вторым после имени Георгия Иванова. В течение долгих лет Адамович был ближайшим другом семьи Ивановых. Сравните со словесным портретом молодой О., набросанным Адамовичем в поздней рецензии на ее стихи:
“…кто из посещавших тогдашние петербургские литературные собрания не помнит на эстраде стройную, белокурую, юную женщину, почти что еще девочку, с огромным черным бантом в волосах, нараспев, весело и торопливо, слегка грассируя, читающую стихи, которые заставляли улыбаться всех без исключения, даже людей, от улыбки в те годы отвыкших?” (4, с. 149).
Подводя итог их отношениям, 26 февраля 1972 г. О. писала Маркову: “У меня большое горе – умер Адамович. Он был моим самым старым другом – с <19>20 года – и самым верным. Точнее – моим единственным другом. Последней связью с прошлым.
Для меня это огромная потеря, но и для русской литературы она очень велика <…>. Теперь я стала окончательно одинокой” (427, с. 516).
При этом, как и почти всякая история долгой дружбы, история взаимоотношений Иванова, О. и Адамовича знавала разные времена (подробнее об этом см.: 20, с. 55–82; 424, с. 391–402). В частности, тому же Маркову О. ранее писала об “идиотизмах” Адамовича (427, с. 426) и даже жаловалась на одно его “уклончиво-любезно-подлое письмо” (там же, с. 447). Адамович, в свою очередь, в 1960 г. рассказывал филологу Ю. Иваску: “Я был на похоронах Георгия Иванова. Одоевцева плакала, потом я отвез ее домой. Через час она развеселилась, попросила вина и говорит: «Георгий Викторович, женитесь на мне, хорошо будет». Если бы и женился, то меня давно бы уже не было в живых… Заговорила бы. В большой дозе я ее не перевариваю” (312, с. 171).
Познакомившись в “Русской мысли” с обширными отрывками из воспоминаний О., Адамович писал ей 10 февраля 1962 г.: “Я прочел «На берегах Невы» с удовольствием, вниманием и всякими другими чувствами того же рода. «Продолжайте, mademoiselle!» Правда, очень хорошо, Гумилев особенно. И о Ваших чувствах при лицезрении Ахматовой тоже. Я думаю, что Ваша книга – ежели книга будет! – останется надолго, как памятник и свидетельство среды, эпохи, правда, чуть-чуть сумасшедшей. Но это от Вас не зависит, в те годы все чуть-чуть сошли с ума, и мы с Вами в том числе” (78, с. 590). Однако Иваску двумя годами ранее, 17 апреля 1960 г., Адамович писал про потенциальные воспоминания О. о том же Гумилеве в несколько ином тоне: “Одоевцева <…> будет врать о том, какие тайны ей поверял Гумилев” (357, с. 535). Еще одна краткая характеристика О. была дана в письме Адамовича к тому же адресату от 31 июля 1959 г.: “Одоевцева <…> всегда была птицей” (там же, с. 529). Сравните с отчасти сходным сравнением из письма Адамовича к самой О. от 8 мая 1959 г., в котором он советует ей воздерживаться от газетной и журнальной полемики: “Вы – лилия, роза, мимоза, не для этого созданы, слишком чувствительны, и вообще, не стоит Вам до всего этого опускаться” (78, с. 574).
Об упоминаемой в комментируемом отрывке НБН младшей сестре Адамовича Татьяне Викторовне Адамович (в замужестве Высоцкой; 1894–1970), которая была хореографом и руководителем балетной школы в Польше, подробнее см.: 424, с. 450–451; 355, т. 2, с. 48. В 1914–1916 гг. Адамович была возлюбленной Гумилева, посвящением “Татиане Викторовне Адамович” сопровождалась гумилевская книга стихов “Колчан” (1916).
С. 23…в июле 1922 года у вас на Почтамтской… – Согласно справочнику “Весь Петроград на 1922 год” (с. 579, 585), адрес Адамовича и Г. Иванова тогда был: Почтамтская, д. 20, кв. 7. Подробнее о жизни Иванова и Адамовича в квартире на Почтамтской см.: 20.
С. 23 …“в те дни, когда мне были новы все ощущенья бытия”… – Цитируется зачин пушкинского “Демона” (317, т. II, кн. 1, с. 299). У Пушкина: “впечатленья бытия”.
С. 24Зинаида Гиппиус часто повторяла: “Когда любишь человека, видишь его таким, каким его задумал Бог”. – О. приписывает поэтессе Зинаиде Николаевне Гиппиус (1869–1945) афоризм Марины Цветаевой, отмечавшей в записях 1919 г., которые должны были составить книгу “Земные приметы”: “Любить – видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители. Не любить – видеть вместо него: стол, стул” (390, с. 86).
С. 24Я согласна с Габриелем Марселем… – “Ты никогда не умрешь”. – О. варьирует программную реплику героя пьесы французского философа-экзистенциалиста и драматурга Габриэля Оноре Марселя (Gabriel Honorе́ Marcel, 1889–1973) “Завтрашняя жертва” (“Le Mort de demain”, 1919) Антуана Фрамона: “Любить – значит говорить любимому человеку: «Ты не умрешь, ты не можешь умереть!»” (231, с. 150). Парижские пятницы Марселя регулярно посещал близкий приятель О. и Г. Иванова Кирилл Дмитриевич Померанцев. См. об этом в его мемуарах: 311, с. 16–18.
С. 25–27Ноябрь 1918 года. – …в здание Павловского института на Знаменской. – Официальное открытие Института живого слова, основанного по инициативе педагога, историка театра и бывшего актера петербургского Александринского театра, а затем театра Ф.А. Корша в Москве и Коммунального театра Всеволода Николаевича Всеволодского-Гернгросса (1882–1962), состоялось 15 ноября 1918 г. Целью Всеволодского-Гернгросса как директора было “создание института, в котором образовательная практика соединялась бы с научными изысканиями: в частности, институт ставил