.
И эту песню я невольно
Отдам на смех и поруганье,
Затем что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье. (23, с. 136)
С. 74…“расстоянием не стеснялись”. – О. цитирует лейтмотивную фразу из книги Дона Аминадо (Аминада Петровича Шполянского; 1888–1957) “Поезд на третьем пути” (1954): “Расстоянием не стеснялись. Жертвенный порыв с географией ни считался. <…> По Вторникам или Средам, а может быть, это были Четверги, – за дальностью лет не упомнишь – во всяком случае поздно вечером начинался съезд, хотя все приходили пешком и расстоянием не стеснялись<…> Корреспонденты с Молдаванки не выезжают, но расстоянием не стесняются… <…> Но великие люди расстоянием не стесняются” (9, с. 11, 148, 241, 295). Впрочем, у Дона Аминадо эта повторяющаяся фраза пародирует типовое объявление тогдашнего времени. Например: “Ищу уроки. Расстоянием не стесняюсь”.
С. 75Все чисто для чистого взора. – Я все беспечально возьму… – Цитируется начальная строфа стихотворения Гумилева 1910 г., впервые опубликованного в 1923 г.:
Все чисто для чистого взора,
И царский венец, и суму,
Суму нищеты и позора,
Я все беспечально возьму.
Пойду я в далекие рощи,
В забытый хозяином сад,
Где б ельник корявый и тощий
Внезапно обрадовал взгляд.
Там брошу лохмотья и лягу
И буду во сне королем,
А люди увидят бродягу
С бескровным, землистым лицом.
Я знаю, что я зачарован
Заклятьем венца и сумы,
И если б я был коронован,
Мне снились бы своды тюрьмы.
(122, т. 2, с. 124)
С. 75В самом белом, в самом чистом саване / Сладко спать тебе, матрос? – Неточно цитируются финальные строки стихотворения Блока 1909 г.:
Поздней осенью из гавани
От заметенной снегом земли
В предназначенное плаванье
Идут тяжелые корабли.
И матрос, на борт не принятый,
Идет, шатаясь, сквозь буран.
Все потеряно, все выпито!
Довольно – больше не могу…
В черном небе означается
Над водой подъемный кран,
И один фонарь качается
На оснеженном берегу
А берег опустелой гавани
Уж первый легкий снег занес…
В самом чистом, в самом нежном саване
Сладко ли спать тебе, матрос?
(55, т. 3, с. 19)
С. 75Над вашим смертным ложем / Взовьется тучей воронье… – С неточностями цитируются строки знаменитого стихотворения Блока 1914 г., посвященного З. Гиппиус:
Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы – дети страшных лет России —
Забыть не в силах ничего.
Испепеляющие годы!
Безумья ль в вас, надежды ль весть?
От дней войны, от дней свободы —
Кровавый отсвет в лицах есть.
Есть немота – то гул набата
Заставил заградить уста.
В сердцах, восторженных когда-то,
Есть роковая пустота.
И пусть над нашим смертным ложем
Взовьется с криком воронье, —
Те, кто достойней, Боже, Боже,
Да узрят царствие твое! (Там же, с. 278)
С. 76Много лет спустя, уже после войны… – Египетскому царю. – О. цитирует строки из своего стихотворения 1950 г.:
Но кто такой Роберт Пентегью,
И где мне его отыскать?
Баллада о Роберте Пентегью.
В такие вот вечера
Цветут на столе георгины,
А в окнах заката парча.
Сегодня мои именины
(Не завтра и не вчера).
Поздравлять приходило трое,
И каждый подарок принес:
Первый – стихи о Трое,
Второй – пакет папирос.
А третий мне поклонился:
– Я вам луну подарю,
Подарок такой не снился
Египетскому царю…
(Ни Роберту Пентегью).
(268, с. 14)
Эпиграфом к этому стихотворению послужили строки из баллады О. “Роберт Пентегью”, вошедшей в ее первую книгу стихов: 265, с. 20–22. См. текст баллады на с. 589–591.
С. 77 …Их бин дер гот дер му́зика. – О. записывает кириллицей строку “Ich bin der Gott der Musika” (“Я бог музыки”), с которой начинается второе стихотворение диптиха “Бог Аполлон” из книги стихов Генриха Гейне (Christian Johann Heinrich Heine; 1797–1856) “Романсеро” (“Romanzero”). Гумилев по подстрочникам переводил другие произведения Гейне для издательства “Всемирная литература”. Подробнее об этих переводах см.: 173, с. 198–215.
С. 77–78Так, однажды он достал с полки том Блейка и протянул его мне. – Я даже не поняла, о чем это. – Такой строки (“Tiger, tiger in the wood” – “Тигр, тигр в лесу”) в великом стихотворении Уильяма Блейка (William Blake; 1757–1827) “Тигр” (“Tiger”) нет. Отметим, что в письме к В. Маркову от 1 февраля 1956 г. О. цитировала зачин этого стихотворения правильно: “Одна из моих англичанок, «большая педагогичка», заметив мою склонность к поэзии, основательно познакомила меня с английскими поэтами, чересчур даже основательно – в 12 лет я читала Шекспира в подлиннике. <…> Тогда же между всякими другими поэтами я познакомилась и с William Blake’ом. Сейчас еще помню его:
Tiger, tiger, burning bright
In the forests of the night…
которое я пела своей собаке, укладывая ее спать. (Собака была тигровым догом и так, без лишней фантазии, и называлась – Тигр – Tiger. <…>) <…> Сознаюсь, я невежественна, как карп” (427, c. 403, 404).
По-видимому, Гумилев просил О. перевести фрагмент одной из так называемых “пророческих поэм” (“prophetic poems”) Блейка (всего их насчитывается десять).
С. 78Значит, вы невежественны, как карп? – Французская идиома “Ignorant comme une carpe, то есть поразительно невежественный (человек), круглый невежда (букв.: невежественный, как карп)” (248, с. 38).
С. 78–79 – Начнем с Ницше. – …повторял мысли Ницше. – Современные исследователи называют Гумилева “выучеником” Фридриха Ницше (Friedrich Wilhelm Nietzsche, 1844–1900) (365, с. 317) и уверенно пишут о том, что гумилевский “идейный запас” был основан “прежде всего на поразившей его воображение книге Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра»” (63, с. 9; см. также: 127). Приведем здесь и небольшой фрагмент из воспоминаний о поэте, написанных Варварой Мониной и опубликованных Р.Д. Тименчиком: “В гимназии, считавшейся самой аристократической, где директором был Ин. Анненский, ученики делились на легкомысленных, ухаживателей за барышнями и умненьких папенькиных сынков. Гумилев ухаживал усиленно и вместе с тем читал Ницше и др<угие> книги, кот<орые> не были разрешены примерным ученикам” (367, с. 564).
Учись, мой сын: наука сокращает / Нам опыты быстротекущей жизни… – Реплика царя Бориса из трагедии “Борис Годунов” (317, т. VII, с. 43).
Этот Ницше прибыл со мной в эмиграцию и погиб только во время бомбардировки нашего дома в Биаррице в 1944 году. – О своем доме во французском курортном городе Биарриц О. чуть подробнее вспоминает в книге “На берегах Сены” (1981): “Когда началась война, мы перебрались в Биарриц <…> и поселились на авеню Эдуард VII в двух шагах от моря” (287, с. 731).
“По ту сторону добра и зла” (“Jenseits von Gut und Böse”) – философский трактат Ницше 1886 г.
С. 80…собака моей сводной сестры… – Александры Степановны (Гумилевой) Сверчковой (1869–1952).
С. 80Да, я действительно был колдовской ребенок, маленький маг и волшебник. Таким я сам себя считал. – Сравните в воспоминаниях Александры Сверчковой: “Он пробовал даже совершать чудеса!..” (137, с. 17).
С. 80мечту мою, / Будить повсюду обожанье. – Финальные строки стихотворения Гумилева “Персидская миниатюра” (1919):
Когда я кончу наконец
Игру в cache-cache со смертью хмурой,
То сделает меня Творец
Персидскою миниатюрой.
А на обратной стороне,
Как облака Тибета, чистой,
Носить отрадно будет мне
Значок великого артиста.
И небо, точно бирюза,
И принц, поднявший еле-еле
Миндалевидные глаза
На взлет девических качелей.
Благоухающий старик,
Негоциант или придворный,
Взглянув, меня полюбит вмиг
Любовью острой и упорной.
С копьем окровавленным шах,
Стремящийся тропой неверной
На киноварных высотах
За улетающею серной.
Его однообразных дней
Звездой я буду путеводной,
Вино, любовниц и друзей
Я заменю поочередно.
И ни во сне, ни наяву
Невиданные туберозы,
И сладким вечером в траву
Уже наклоненные лозы.
И вот когда я утолю,
Без упоенья, без страданья,
Старинную мечту мою
Будить повсюду обожанье.
(122, т. 2, с. 45–46)
С. 80…я не только носил цилиндр, но завивал волосы и надевал на них сетку. – Приведем здесь отрывок из письма З. Гиппиус к В. Брюсову от 8 января 1907 г., рассказывающий о встрече четы Мережковских, Д. Философова и Андрея Белого с юным Гумилевым: “О, Валерий Яковлевич! Какая ведьма «сопряла» вас с ним? Да видели ли уж вы его? Мы прямо пали. Боря (Андрей Белый. – О.Л.) имел силы издеваться над ним, а я была поражена параличом. Двадцать лет, вид бледно-гнойный, сентенции – стары, как шляпка вдовицы, едущей на Драгомиловское. Нюхает эфир (спохватился!) и говорит, что он один может изменить мир. «До меня были попытки… Будда, Христос… Но неудачные». После того, как он надел цилиндр и удалился, я нашла № «Весов» с его стихами, желая хоть гениальностью его строк оправдать ваше влечение; и не могла. Неоспоримая дрянь. Даже теперь, когда так легко и многие пишут хорошие стихи, – выдающаяся дрянь. Чем, о, чем он вас пленил?” (300, с. 157).