[198]. Крестьянское восстание было жестоко подавлено, было убито около 100 000 плохо вооруженных крестьян. Репутация Лютера кардинально изменилась: из докучливого бунтаря он превратился в оплот государственности.
Различные движения лютеранского протестантизма быстро распространялись по территории Германии и далее в Швейцарию, Францию, страны Северной Европы и, наконец, через Ла-Манш достигли Англии. Вскоре Европейский континент раскололся на лютеранский север и католические страны юга, такие как Испания, Франция и Италия, находившиеся под влиянием идей гуманизма. В этом территориальном делении на север и юг отразился философский спор о природе воли человека. Гуманисты считали, что воля – главное в природе человека, поскольку она есть проявление созидательного начала. Эразм Роттердамский в рассуждении «О свободе воли», изданном в 1524 году, говорит, что, даже признавая всемогущество Бога, человечество имеет свободу воли, которая есть божественный дар. Лютер счел эти идеи неубедительными и в 1525 году, за девять лет до появления Ретика в Виттенберге, изложил свои взгляды в одной из важнейших книг эпохи Реформации «О рабстве воли». В ней он напоминает, что люди рабы божьей воли, и утверждает, что «всемогущество Бога не знает границ», а тот, кто осмелится думать иначе, не может называться христианином.
Многие последователи Лютера, считавшие, что вера в откровения Священного Писания – единственный путь спасения от адского огня, выступали против любого образования, допуская лишь изучение Библии. Однако сам Лютер был не столь консервативен. В 1518 году он принял на кафедру греческого языка в Виттенбергском университете блестящего немецкого ученого-гуманиста Филиппа Меланхтона. Вскоре Меланхтон стал его доверенным лицом и советником, который мог смягчить вспыльчивый характер и грубоватый язык своего учителя мягкостью манер и готовностью убеждать противника, а не задирать его. Влияние Меланхтона помогло сгладить острые углы немецкого протестантизма таким образом, что, несмотря на сохранившиеся в нем мрачные представления Лютера о божественном предопределении и основополагающем значении Священного Писания, сформировалась свойственная гуманизму терпимость к другим видам образования и к интересам, выходящим за пределы Библии.
Меланхтон ввел молодого Ретика в организованный им в Виттенберге кружок интеллектуалов гуманистического толка, а в 1538 году назначил его на должность преподавателя математики и астрономии. К этому времени в университеты Европы стали просачиваться слухи о совершенно новой модели Вселенной, согласно которой Земля вращалась вокруг Солнца. Большинство коллег Ретика отнеслись к этим идеям с недоверием и насмешкой, сам же Ретик был заинтригован.
Коперник появился на свет в 1473 году, за сорок один год до Ретика, в городе Торунь в области Вармия, которая сейчас находится на севере Польши. Он получил образование в университете Кракова, где, следуя традициям схоластической школы, изучал семь свободных искусств, а также труды Аристотеля и арабских и христианских авторов комментариев к ним. Так он узнал о физической модели космоса Аристотеля, геоцентрической модели Птолемея и познакомился с математическими системами для расчета движения небесных тел. В университетах Европы того времени, включая Краков, философия «нового пути» была на пике популярности[199]. Как считает польский историк Владислав Татаркевич, «в Краковском университете “новый путь” сразу же обрел немало приверженцев. Говоря точнее, благодаря влиянию Жана Буридана в физике, логике, этике здесь господствовал терминизм [номинализм]». Таким образом, нет никаких сомнений в том, что Коперник познакомился с идеями Уильяма Оккама, его принципом бритвы и его последователями в годы учебы в Кракове.
В 1496 году, в возрасте 23 лет, Коперник оставляет университет, не закончив курса, и едет в Италию изучать каноническое право в старейшем итальянском университете в Болонье, где в это время работает Алессандро Акиллини (1463–1512), профессор философии и медицины и последователь Оккама. Двумя годами ранее Марк де Беневенто, еще один поборник идей Оккама, издал его комментарии к «Физике» Аристотеля в Болонье с посвящением Акиллини. Он продолжил издавать сочинения Оккама в Болонье, напечатав еще три. Последним стал трактат «Сумма логики», опубликованный в 1498 году[200], то есть в год приезда в Болонью Коперника. В этом же году де Беневенто издает собрание сочинений номиналиста Альберта Саксонского с посвящением «в память о брате Уильяме из Оккама». Это значит, что в то время, когда Коперник учился в Болонском университете, в городе было более чем достаточно работ самого Оккама и представителей философии «нового пути».
Хотя Коперник приехал в Болонью изучать каноническое право, похоже, что именно здесь его научные интересы поменялись: его настолько заинтересовала астрономия, что он впервые сделал несколько астрономических наблюдений. В 1501 году он проводит некоторое время на родине в Вармии, однако снова возвращается в Италию, на этот раз в Падую для того, чтобы изучать медицину. К этому времени центр интеллектуальной жизни Европы перемещается из Оксфорда и Парижа в ренессансную Италию, в частности в Падую. Возможно, именно в Падуе Коперник увлекся неоплатоническими идеями, господствовавшими в университетских кругах, мистицизмом и эллинистической философией, которые впоследствии определят вектор его интеллектуальной жизни.
По прошествии некоторого времени, в 1503 или 1505 году, переступивший порог 30-летия Коперник возвращается в Вармию, где поступает на должность каноника во Фрауэнбурге (сейчас это городок Фромборк в Польше). Судя по всему, работа была не слишком обременительной и оставляла ему возможность для занятий по интересам: в это время он переводит на латынь греческую поэзию. Он также уделяет внимание другой интересующей его области знаний – астрономии и пытается применить к ней гуманистические принципы, в частности, его очень интересует система Птолемея, однако здесь он сталкивается с проблемой. Он ожидал найти совершенную систему в духе неоплатонизма, но вместо этого увидел нагромождение эпициклов, эквантов и деферентов. Позже он напишет:
К размышлениям о другом способе расчета движений мировых сфер меня побудило именно то, что сами математики не имеют у себя ничего вполне установленного относительно исследований этих движений. Прежде всего, они до такой степени не уверены в движении Солнца и Луны, что не могут при помощи наблюдений и вычислений точно установить на все времена величину тропического года. Далее при определении движений как этих светил, так и других пяти блуждающих звезд они не пользуются одним и теми же принципами и предпосылками или одинаковыми способами представления видимых вращений и движений… И самое главное, так они не смогли определить форму мира и точную соразмерность его частей. Таким образом, с ними получилось то же самое, как если бы кто-нибудь набрал из различных мест руки, ноги, голову и другие члены, нарисованные хотя и отлично, но не в масштабе одного и того же тела; ввиду полного несоответствия друг с другом из них, конечно, скорее составилось бы чудовище, а не человек[201].
Такое сравнение с человеческой анатомией очень любопытно. Прошло около 15 лет после создания знаменитого «Витрувианского человека» Леонардо да Винчи. Вполне возможно, что Леонардо вдохновился высказыванием Марсилио Фичино: «Человек – самое совершенное из всех живых существ… Он соединен со всеми совершенными материями, доступно ему и божественное начало»[202]. Коперник, кажется, противопоставляет астрономическому монстру Птолемея гуманистическую мечту, воплотившуюся в рисунке Леонардо, о математически упорядоченной картине мира, в центре которой находится божественно пропорциональный Человек. Коперник поверил в то, что с помощью математики он сможет воссоздать более гармоничную картину мира. Он пишет, что «наши предки ввели множество небесных сфер, как я полагаю, для того, чтобы сохранить принцип равномерности для объяснения видимых движений светил. Им казалось слишком нелепым, что небесное тело в своей совершенной сферичности не будет всегда двигаться равномерно. Однако они полагали возможным, что при сложении или совместном участии нескольких правильных движений светила будут казаться по отношению к какому-либо месту движущимися неравномерно. Этого не могли добиться Калипп и Евдокс, старавшиеся получить решение посредством концентрических кругов… Поэтому было сочтено лучшим мнение, что это можно воспроизвести при помощи эксцентрических кругов и эпициклов, с чем, наконец, бо́льшая часть ученых и согласилась. Однако все то, что об этом в разных местах дается Птолемеем и многими другими… тоже возбуждает немалые сомнения… Поэтому подобные рассуждения не представлялись достаточно совершенными и не вполне удовлетворяли разум. Так вот, обратив на это внимание, я часто размышлял, нельзя ли найти какое-нибудь более рациональное сочетание кругов, которым можно было бы объяснить все видимые неравномерности, причем каждое движение само по себе было бы равномерным, как этого требует принцип совершенного движения. Когда я приступил к этой весьма, конечно, трудной и почти неразрешимой задаче, то у меня все же появилась мысль, как этого можно добиться при помощи меньшего числа сфер и более удобных сочетаний по сравнению с тем, что было сделано раньше…»[203].
Как и его предшественники (представители «нового пути»), Коперник позволил себе применить бритву Оккама. Воспользовавшись релятивистским принципом наблюдателя, на который указывал в свое время Оккам, он пришел к выводу, что картина мира будет выглядеть куда проще, если принять, что суточное вращение совершают не Солнце, Луна, планеты и звезды, а Земля.