1
По ней вся жизнь.
Дожди ли там, сугробы,
Жара ли, град,
Мосты ли, не мосты —
А хлеб вези!
И все бы ничего бы,
Когда б не хитрый хвостик у версты,
Когда б не гак.
Добро, когда вершковый
Добавок тот,
А что, как верстовой?
Про то дорога знает под подковой,
Да небо, что плывет над головой,
Да скрип колес.
Добро, когда опора
Надежная,
А глазу — красота.
В такую пору,
Недоступный взору,
Он где-нибудь в принорке у крота
Лежит себе.
И хитро так на солнце,
Как нет его,
Глядит одним глазком.
А как дожди,
Откуда что берется, —
Он шевельнется
И ползком,
ползком,
Как змей трясинный,
Набирая силы,
В присосках весь,
Вползает в колеи
Во всю длину проселочной России.
И хоть ты что:
Руби его,
Коли,
Топчи его хоть до ночи —
Он стерпит,
Не прояснит размытые черты
И на одну учетную
Навертит
Не две, так три ухватистых версты,
Собьет с ноги,
По ступицу,
По шкворень
Всосет,
затянет —
Жми давай плечом.
Ведь надо ж так:
Царя свели под корень.
А эту контру — темную причем —
Как ни штурмуй,
Расхлябанные хляби
Не выплеснешь вожжой из-под колес.
Приди, приди на выручку,
Челябинск!
Ну, не Челябинск —
Каменщик-мороз,
Приди, приди,
Ударь кругло и звонко
С крутой подачи северных широт!
А то ведь вон как
Бросило трехтонку —
Не просто вкось,
А задом наперед
Поставило.
Шофер, на что бедовый,
И тот
В такой заносчивый момент
Никак
с верстой
не справится
кондовой.
Никак она в ученый километр
Не лезет вот, сырая-пресырая
И верткая,
Как лодка на волне.
Она и так-то — с посохом —
Кривая,
А с гаком, брат, она вдвойне,
Втройне
Кривей себя:
Заносит, лишь бы вышло,
Куда ни шло —
Не хочет по прямой.
Железо рвет,
Выламывает дышла…
А как ты думал?
Гак — он, брат ты мой,
Не просто гак,
А даль в четыре дали
До наших дней
С допрежнего вчера.
Его, бывало, ямщики мотали
И не смотали.
Нынче шофера
Мотают вот — с поклажей, без поклажи —
На все колеса
Из конца в конец…
Его бы, черта, камушком с Кавказа
И — вдоль спины!
Да чтоб торец в торец,
Да чтоб рядком,
Да ровно чтоб,
Да чтобы
Между селом и городом как раз.
Оно бы так,
Оно бы хорошо бы:
Газуй, шофер!
Да, говорят, Кавказ
Не ближний свет.
И все, что примечталось,
Не сразу, брат, сбывается сполна.
Она ведь нам не с полочки досталась,
Родная наша,
Кровная страна.
А с-под огня,
С-под шомпола,
С-под пики,
С-под страшного разора-грабежа.
Давно ль, скажи,
Тут злобствовал Деникин,
А там,
С краев,
Четырнадцать держав
Давно ль, скажи,
От маковки до корня
Палили нас
И распинали нас?
А год повальный, он, учти, не ровня
Подъемному.
Фугас и есть фугас.
Он рвал и жег
И тут
и там —
Он втрое
Проворней был, чем труженик-топор.
И надо было
Строить,
Строить,
Строить
И курс держать на тягловый мотор.
И надо было рублик,
Что по весу
Позолотей,
И сельский трудодень
В один котел,
В Магнитку класть,
В железо,
А ту слезу, которая кремень, —
В булат,
В броню…
Взгляни по горизонту
Туда-сюда
Не так уж он и чист.
А гак, он что?
А гак, он хоть и контра,
Но никакой, конечно, не фашист,
Не самурай
И в общем-то не предок
Всех бывших тех —
В кокардах и крестах.
Его б в канаву — так его, разэтак! —
А нет канавы — так его, растак! —
В кювет его!
Авось и распрямится,
Авось, глядишь, отцедится в репьях…
А там —
Урал ползком на гусеницах,
А там — и Харьков,
Тот, что на шипах,
А там — ЗИСы — трехтонки бортовые,
Полуторки,
В цепях и без цепей,
А там —
Как встарь,
Угрюмо,
Выя к вые, —
Ах, чтоб тебе! —
Все те же «цоб-цобе»,
А там,
А там —
Все тот же конь в упряжке,
Все тот же кнут — последний разговор…
И вот он — вот! —
Как праздник под фуражкой,
На твердом километре — семафор:
Даешь простор!
И лозунг из газеты:
«Дорогу хлебу!» — строго по стене.
И хлеб идет —
В мешках и под брезентом
И сверх того —
С призывом наравне.
Идет,
Идет…
Сухой идет, не волглый.
А если обнаружится сырца,
Вертай назад!
А там — опять же — свекла,
А там,
А там —
Опять же в два конца —
Все тот же гак под дождиком
В бассейне
Распутицы извозно-полевой…
Но этот гак — продольный гак,
Осенний,
А есть, брат, карусельно-круговой,
Метельный гак.
2
Хоть ты и царь природы,
Она коварна, белая беда:
Как даст винта,
Вся степь — одни ворота,
Кругом одни ворота…
А куда?
И раз
И два
Крутнет тебя,
Завертит,
Нажварит по сиреневым щекам
И отнесет —
С конем в одном конверте —
К давным-давно замерзшим ямщикам.
Туда,
Туда —
В проем потусторонний,
За самый тот последний окоем.
Потом-то, да,
Потом… перехоронят,
Да жаль, что по раздельности с конем.
Вот стопор в чем!
Не спорю — случай крайний
И горевой. Возьмем повеселей.
Ну вот с чего б, ты думал, не играет
Назар Шабров на ливенке своей?
А ведь играл!
Играл премного званый,
Премного славный в местности родной,
Играл и той,
В полнеба разливанной,
И донной той,
Басовой стороной.
И как играл!
Костер — на венском стуле!
А где костер, там, я б сказал,
Озар
Цветастых кофт, платков…
Не потому ли,
Как свадьба где — послы к нему:
— Назар,
Уважь, родной… —
Всем обществом просили,
Кто руку жал,
Кто под руку держал,
И для начала
чарку
подносили.
А что Назар?
Назар не возражал.
Назар играл —
Светил, душа простая,
На все лады!
И вот ведь фокус в чем:
Светил, не просто бракосочетая,
А согласуя
Плечико с плечом,
Ладонь с ладошкой,
Ладно так
И сродно
Высвечивал
С певучих подмостей.
И — веришь, нет —
Ни одного развода
На сорок свадеб, а зато детей —
Разлив-прилив!
Детей, брат, было море!
Тут сад тебе
И тут же огород
И в будний день
И в праздник, на седьмое.
А рождество — считай, что круглый год.
Вот как играл!
Но где б,
В каком бы месте
И как бы там и сколько б ни играл —
Назар и сам подыскивал невесту,
А вместе с ней и тещу выбирал.
И выбрал все ж согласно поговорке
Со стороны
Глубокой старины:
Куда б ни ехал —
Домик на пригорке,
Куда б ни правил —
К теще на блины.
И заезжал
И грелся над блинами
Часок-другой —
Нельзя ж накоротке, —
И с тех блинов,
Как сказано не нами,
Был сыт,
И пьян,
И ноздри в табаке.
Но как-то раз он ехал из райтопа,
Лихой такой —
Без дров, без уголька, —
И клял себя за то, что —
Вот растёпа! —
Чуток запнулся у того ларька,
И взял-то чуть,
И выпил-то всего-то
Каких-нибудь с полбаночки
И — стоп.
Ну а свернул к райтоповским воротам,
Ворота — хлоп! —
Закрыт уже райтоп.
Порядок, брат.
«Нельзя ж ломиться с ломом,
Там сторож, чай», — сообразил Назар
И так сказал:
— Протопимся соломой, —
И спину тем воротам показал. —
Подумаешь! —
И по боку, не глядя,
Ожег коня
касательным
огнем.
А через час —
Опять же не внакладе! —
Сидел Назар за тещиным столом
И говорил, поигрывая словом
Поверх блинов и около того,
Про то,
Про сё,
А больше про солому:
— Солома что в объеме ЦЧО?
Солома — все!
Соломой что покрыться,
Что постелиться…
Всем она взяла!
Она — и кормовая единица,
Она — и шапка для всего села,
Она — и жар!
Внесешь ее с морозца,
Как в рай какой отворишь ворота, —
Она смеется,
И жена смеется,
И сам ты весь веселый.
Красота
И лад в семье!
Откроешь все задвижки —
Она пчелой
взыграет
огневой!
А теща заикнулась про дровишки,
Так он — куда там! —
Тут же с головой
Ушел в тулуп,
Как тот медведь в берлогу,
Нашарил шапку и ременный кнут:
— Дрова… дрова…
С дровами, бабка, плохо.
Дрова у нас в районе не растут.
И вышел в ночь, где ждал его буланый
Озябший конь
И не просил овса.
А гак тем часом
В образе бурана
Уже прошел тамбовские леса,
И грянул в степь
В метельном балахоне,
Да так
тряхнул
просторные
места,
Что звезды все,
Как галки с колокольни,
Осыпались
И санная верста
Оборвалась:
Свяжи ее попробуй
В таком аду, на градусе таком!
Сугроб в сугроб!
Сугроб!
А над сугробом —
Еще сугроб:
Наждак под наждаком!
И ветер,
Ветер —
Ду́дарь он и стро́галь,
И хват,
И мот,
И он же — сатана…
Была дорога — нет ее, дороги.
И где там что:
Где теща,
Где жена,
Где низ,
Где верх,
Где заяц,
Где волчица,
Где крик,
Где рык,
Где стон из-под ножа?
Рука с рукой не могут сговориться,
С какого боку путная вожжа?
Сугроб в сугроб!
Вся степь — одно кружало
Под парусом дырявым испокон.
Вот тут-то он и дал винта Назару.
Тот самый гак.
И если бы не конь —
Каюк Шабру:
Уснул бы без просыпа,
Не отогрел бы никакой райтоп.
Но друг старинный —
Вот кому спасибо! —
Товарищ конь,
Он все ж таки разгреб
Тот гроб-сугроб
И, белый весь
От вьюжной
Ямской беды,
У смерти в поводу,
Не сдал тогда —
Усек ноздрей конюшню,
Как тот помор Полярную звезду,
И вышел все ж
К завьюженным воротам,
Заржал тревожно —
Конюха позвал…
И вот,
Как видишь,
Запросто с народом
На всю ладонь ручкается Назар,
Живет себе
По совести,
По правде,
С женой живет, что тоже не секрет,
А вот с гармошкой…
Рад бы что сыграть бы,
Да в пальцах прежней
перебежки нет,
Нет воздуха,
Нет стона-перезвона,
И музыка не клеится никак.
А если взять Угорина Семена,
Так тот попал под половодный гак.
3
А было как?
А было:
Ночь сырая
Стояла в мимолетных облаках.
И наш Семен, минуты не теряя,
Как жаль свою,
Как речку на руках,
Понес жену, притихшую до срока,
На край зари с неясным бережком.
Да будет свет!
И кинулась дорога
Под розвальни,
И конь,
Как босиком,
Пошел,
Пошел
По роспути весенней,
Пошел,
Пошел,
Где лед еще и снег,
Как будто знал,
Что в розвальнях, на сене,
Еще один хороший человек
Не может ждать:
О том вожжа просила
И кнут просил
О том,
О том,
О том…
И вот он — мост!
А мост… как подкосило
Тяжелым льдом
И наискось
со льдом
Снесло
гармошкой,
брошенной с плотины:
Играй, вода, в два берега-плеча!
И тут уж, брат, — челюскинская льдина,
Кричи грачам:
Врача!
Врача!
Врача!
Аукай, брат, —
Ни лодки у причала
И никакой посудины другой.
Ревел поток!
И женщина кричала
И шла своей положенной рекой —
Рекой любви,
Рекой людского рода,
Рекой других светающих времен —
На край зари,
На берег небосвода,
В другую жизнь…
А что Семен?
Семен…
Понятно что:
Топтался виновато
Вокруг саней.
А что еще он мог?
Тулуп — с плеча
И — руки для подхвата:
— Сынок, — просил, —
Да что же ты, сынок,
Так мамку рвешь?!
Да я ж тебя за это,
Как выйдешь вот, нашлепаю, стервец!
Зажегся флаг над крышей сельсовета,
Как добрый знак.
И — ах ты! —
Наконец
Явилось солнце повивальной бабкой
Степенно так —
Не по мосту, а вброд —
И воссияло, красное:
«С прибавком
Тебя,
Великий океан-народ!
С волной тебя, роженица!
С рассветом
Тебя, малышка!
С доченькой, отец…
С кустом вас всех!»
И — веришь, нет —
Об этом
В момент скворчихе
доложил скворец.
А та — грачу,
А тот — жарку-звоночку…
И тут уж конь не выдержал —
Заржал:
«Ну что ж, что дочка,
Хорошо, что дочка!»
А что Семен?
Семен… не возражал.
Семен воспрял!
Семен, как та скворечня
В часы прилета, радость излучал —
Сиял мужик!
И — вот что интересно —
Он как-то так усами помягчал
К жене своей.
И все у них рядочком
Пошло с тех пор —
Про то и разговор —
За дочкой — дочка
И еще раз дочка,
Ну а потом…
Потом, как на подбор,
Сыны пошли —
Угоринцы,
Угоры!
Силен Семен.
И это не предел.
А тут еще по ходу разговора
И доротдел
О том же порадел —
Прокинул мост
Как раз к Восьмому Марта,
Порадовал стахановским трудом.
Так что теперь — не дрейфь, мужик! —
Хоть завтра,
Хоть нынче в ночь,
Пожалуйста, в роддом.
А не в роддом —
Ох, как бы не проспать бы! —
Кому что надо
И кого куда:
Кого на свадьбу,
А кого со свадьбы,
Кого —
И так бывает иногда —
Под бугорок:
Расти, живая травка,
Гори в крестах, прискорбная звезда.
Ну а кого —
Была бы только справка —
С кривой версты
И —
Свидимся ль когда? —
На тот разъезд…
С поклажей, без поклажи —
Прощай, изба!
Прощай, метеный двор! —
До стрелки той…
А стрелка та покажет
С поправкой на зеленый семафор,
Где варят сталь,
Где валят лес у края,
Где дом-хором,
Где временный барак…
Ну, словом, так:
Страна-то вон какая
Просторная!
И гак ли там, не гак,
А жизнь идет
И в том и в этом плане —
С ноги идет, с копыта, с колеса.
И сверх того:
Ты глянь — аэропланы
Дорогу поднимают в небеса!
Крыло в крыло,
Как в песне — голос в голос —
Про степь да степь
За праздничным столом.
И то сказать:
Сам полюс,
Как под полоз,
Прошел уже под чкаловским крылом.
Вот сила, брат!
И с каждым днем все выше,
И с каждым разом дальше все,
Верней
Идет страна.
Да ты и сам, я вижу,
По всем задаткам парень из парней,
Туда ж глядишь со школьного порога —
На тот,
Индустриальный горизонт.
Ну что ж, товарищ, потерпи немного —
Он и тебя однажды отвезет,
Буланый твой —
Подкова за подковой,
За шагом шаг —
Проселком на большак…
А там — кто знает? —
Громов с Байдуковым,
Возможно, перемолвятся:
— Ну как?
Орел?
— Орел! —
И в летную зачетку
Внесут потом полнеба на винтах…
А там,
А там —
Крылом подать! — Чукотка
И — с капитанской трубочкой во льдах —
Губа Обская,
Карские Ворота…
Ну, словом, там —
По ходу облаков —
Земля земель сомноженных народов,
Соборный свод согласных языков.