Говорят, что доверили бы мне своих детей, потому что я не ломаю природу. Ведь, когда занималась со студентами, я отталкивалась от их возможностей, от того, что в них уже заложено, и старалась это всячески развивать. В институте нас учили работать с природой человека, его опытом. Поэтому я никогда не заставляла обезьянничать, как у нас любят действовать некоторые при обучении детей актерству или вокалу: вот я покажу, а ты потом повторишь, делай как взрослые, ой, как умилительно.
Мне кажется, что правильнее не науськивать, не прививать какие-то шаблоны, а идти от личного опыта самого ребенка, от тех эмоций, которые ему знакомы. Пусть у него даже этот опыт совсем небольшой – но и в нем можно отыскать что-то интересное и взять это за основу. Чтобы он в своей игре актерской шел от себя, находил себя и был собой. Вот ребенок что-то читает и не понимает, что там за эмоция в этом тексте. А я ему говорю: «Помнишь, ты рассказывал про встречу с мамой? Вот здесь то же самое, те же чувства. Попробуй». И на таких примерах из собственной жизни он понимает, что нужно давать. Идет от этого. И эмоции у него выходят правдивые, не фальшивые. Он все пропускает через себя, он не играет, и потому он органичен на сцене.
Мне кажется, что правильнее не науськивать, не прививать какие-то шаблоны, а идти от личного опыта самого ребенка, от тех эмоций, которые ему знакомы. Пусть у него даже этот опыт совсем небольшой – но и в нем можно отыскать что-то интересное и взять это за основу. Чтобы он в своей игре актерской шел от себя, находил себя и был собой.
Так и я развивалась как актриса с самого детства – все само пришло ко мне из жизни, из моих личных наблюдений и переживаний. Помните деревенский Инстаграм?
У меня, кстати, есть мечта-задумка когда-нибудь организовать детскую студию актерского мастерства. Детей я обожаю, работать с ними – сплошное удовольствие! Хочу сделать свою студию в противовес некоторым современным бизнесам по отъему родительских денег, где просто портят талантливых деток. Им говорят: делай так-то, читай с выражением, повторяй вот это и то. В итоге вырастают фальшивые, неорганичные актеры, которые если зрителя и трогают, то недолго и только за счет смазливой внешности.
Со всеми студентами в театре мы были предельно откровенны в общении. Взаимоотношения строились на полном доверии, со мной делились самыми сокровенными тайнами и секретами. Даже родители многих из них до сих пор не знают о своих детях то, что знаю о них я. Некоторые вообще называли меня «мамой», что было безумно приятно.
Потом мы с моими ребятами решили попробовать играть в КВН. Но в тот момент я, видимо, не до конца понимала формат КВН. У нас все выступления были театрализованными, с сюжетом. Не просто набором шуток, а прямо такими постановками со смысловой линией. Поэтому, когда наша команда «Добрянка» уже вышла в Высшую лигу, нас называли «Добрянский МХАТ».
За эту излишнюю театральность нас ругали, потому что ничего нельзя было вырезать из эфира, никак нельзя было сократить выступление, что-то убрать – сюжет терялся.
Александр Васильевич Масляков так и говорил: «О! Опять Добрянский МХАТ приехал». Его супруга и главный режиссер КВН, Светлана Анатольевна Маслякова, к нам относилась с симпатией. «Саша, ну что ты, – говорила она. – Ребята молодцы, старались».
Вообще меня в свое время покорила и восхитила эта семейная пара. Сколько они отсматривают разных команд, в скольких находят свои фишки, свои изюминки! Улыбчивый, живой, настоящий денди и любимец страны, при этом интеллектуал Александр Васильевич и всегда четкая, прямая, очень харизматичная и обязательно-профессиональная Светлана Анатольевна – вот где настоящий тандем, который на протяжении стольких лет выдает уникальный и не теряющий зрительского интереса продукт. Их любят, боятся, уважают, боготворят, пародируют, стесняются, опасаются, обожают многие популярные сейчас шоумены и телебоссы.
КВН и КВНовская тусовка – это отдельный мир. Если однажды попадаешь туда – это навсегда. Мы можем быть не знакомы с кем-то лично, но стоит выяснить, что мы когда-то играли в Высшей или Премьер-лиге, так все, готовы отдать друг другу последнее.
Многих друзей и знакомых мне и не только мне дал КВН, а скольких звезд ТВ и кино вышли оттуда? Да что там, некоторые даже стали политиками, а кто-то президентом…
Для меня КВН стал глотком свежего воздуха: я сейчас анализирую и понимаю, какой сломленной была тогда, во время отношений со вторым гражданским мужем. Михаил сломал меня и как творческого человека, и как человека вообще. Я и без того, как уже писала, человек сомневающийся и самокритичный, а тут прямо-таки съедала себя, в себе и своих способностях сомневалась капитально.
И потому я КВН и семье Масляковых очень благодарна. За то что перестала стесняться того, что делаю; за то что поняла, что могу большее; за то что встретила потрясающих людей, которые уже много лет со мной. С девочками из моего коллектива, с которыми мы сделали первую песенно-юмористическую концертную программу в 2020 году – Настей Дудко и Катей Потапушкиной, – мы познакомились именно в КВН. Играли мы за разные команды и города.
А еще КВН подарил мне опыт, который потом сильно пригодился в профессии: научил ориентироваться и работать в жанре ситуативной комедии. Ведь классическая школа театра – это что? Размеренность, театральные паузы, неспешность, проживание и вовлечение долгие. А ситком – это динамичность, смена сюжета, быстрый переход. Вот КВН и сделал меня привычной к последнему, потому перестраиваться долго, как это происходит со многими классическими актерами, которые попадают в ситком, мне не пришлось.
Через тернии к звездам
Я тогда жила в Перми и играла в КВН. Начала готовить еще корпоративы под ключ. Постепенно обросла клиентами, в том числе и из числа местной элиты, даже из списка «Форбс» (встречались в Перми и такие). Ко мне обращались потому, что я каждый раз придумывала что-то особенное – не стандартный набор конкурсов и поздравлений, а какое-то сюжетное действо, обязательно с кульминацией, чтобы праздник запомнился и заказчикам, и их гостям. А не так, что, мол, сходили, вкусно поели, потанцевали и все.
Думала: вот, мне уже за тридцатник, а я, наверное, так и буду такой «режиссурой» заниматься. Действительно, это было совсем не то, что у меня в дипломе написано. Но режиссером Пермского драматического театра или Пермского ТЮЗа меня никто бы не поставил, хоть я уже тогда хотела попробовать себя в чем-то более серьезном. А больше нигде нормально заработать не получалось. Значит, я продолжала режиссировать то, что приносит деньги.
Мой педагог Виктор Афанасьевич Ильев, с которым мы продолжали общение, при этом в меня верил безумно и говорил, что у меня очень хорошая актерская природа и я должна играть. «Ты понимаешь, сколько бездарей занимает то место, которое должна занимать ты?» – он практически при каждой встрече повторял эти слова. Считал, что это на самом деле грех – иметь способности и никак их не реализовывать. Внутри себя я, конечно, протестовала, но виду не подавала. Мне казалось, что актрисой становиться совсем уж поздно было. Ну куда? Что играть? Просто он меня любит и немножко превозносит.
Но тем не менее его слова все равно немного задевали и мотивировали. Потому что в глубине души я сама чувствовала, что во мне есть какая-то недоигранность. Когда смотрела на сцену как зритель – так и тянуло самой встать, выйти и сделать, сыграть. Была какая-то насущная потребность в актерстве. И силы к этому в себе чувствовала.
А изнутри меня ко всему прочему грызло чувство «недореализованности». С детства хотела быть актрисой, так долго к этому шла, все для этого старалась делать, вон и способности есть, и так свою мечту похерила. И ладно бы взамен этому пришла какая-то женская реализованность, не менее значимая и приятная: семья, любимые дети и тому подобное. Но и этого не было.
Дома, как вы помните, поддержки и сочувствия мои переживания не находили, скорее наоборот. Но я продолжала тянуть, сомневаться и жить так, как жила. Жизнью, в которой, как я все же заставила себя верить, уже ничего не поменяется. Вкалывала, лечила Михаила, пыталась его спасти. Казалось, что так будет всегда, изо дня в день, до конца жизни. Как день сурка.
И вот в 37 лет я, как барон Мюнхгаузен, вытащила себя за волосы в Москву. Как и почему это случилось, я уже писала. Собралась в один день и уехала. Куда, к кому, что буду делать там – об этом я начала думать, когда уже оказалась в столице. Обзвонила всех пермских знакомых и друзей, перебравшихся в Москву, подняла все связи, сохранившиеся с КВН. Мне предложили войти в состав авторских групп нескольких проектов – я начала писать и креативить сутками. Денег не хватало катастрофически.
«Ну что, Мариночка, променяла теплую жизнь в Перми на голодную в столице, актрисой решила стать?» – говорил мне внутренний голос. Конечно, в Перми я зарабатывала достойные деньги с каждого праздника. Но накоплений все равно не было, все уходило в тартарары – а именно на пристрастия гражданского мужа и его постоянное лечение… Ну и конечно, я, как «настоящий мужик», когда уезжала, оставила ему все, что было. Во-первых, потому что сбегала как можно быстрее, не оглядываясь, чтобы меня в Перми ничего не задержало. А во-вторых, я потому и написала в кавычках: «как настоящий мужик» – казалось, что Михаилу нужнее, он больной, зависимый, а я здоровая, еще заработаю. И это все несмотря на всю моральную и физическую боль, которую он мне причинил. Вот такие внутри меня противоречия сидели.
Особенную безысходность я ощутила, когда покупала в магазине плавленый сырок и молилась о том, чтобы хватило денег расплатиться за него. Он был моим завтраком, обедом и ужином на следующий день. На большее денег не было, мне приходилось оплачивать комнату. При этом у меня еще и умудрился занять деньги один из «друзей». Ну я и отдала последние. А как? Это же друг, ему надо. Он их просто прокутил, потому что решил, что ему они нужнее, чем голодной мне. Это я потом выяснила и из друзей человека этого вычеркнула навсегда.