Через какое-то время, когда всем было понятно, что «Камеди Вумен» вошло в обойму успешных шоу российского телеэфира, нам как снег на голову упало известие об уходе из проекта одной из главных его звезд – Натальи Медведевой.
С Наташей у нас были совместные номера, некоторые из них очень удачные: и про поступление в театральный вуз, и про пьяную актрису в отделении полиции, и про паспортный стол и его реалии… Фриковатость каждой из нас позволяла нам органично дополнять друг друга, и, видимо, поэтому номера, написанные изначально для Медведевой, после ее ухода в большинстве своем пришлось учить и снимать мне. Отменить или перенести их было невозможно, проект Наташа покинула чуть ли не во время начала съемок, когда все было распланировано по секундам, а канал ждал контент для эфира. Помню, что тексты лезли у меня из ушей, приходилось играть почти нон-стоп. Но номера в итоге получились классными и в эфире смотрелись органично.
Медведева ушла практически на пике популярности шоу, причины этого мне неизвестны до сих пор. Кто-то говорил, что Наташа пыталась перетянуть на себя одеяло и «звездила», чем доставляла дискомфорт продюсерам «CW»; кто-то – что она просто решила двигаться дальше и реализовывать сольные проекты, некоторые судачили о межличностном конфликте между ней и Наташей Еприкян.
Как бы то ни было, не оставалось сомнений в том, что яркая и харизматичная Медведева найдет себя за пределами «Вумен». Я вообще постоянно доставала девочек на предмет того, чтобы развиваться не только внутри проекта. Не потому, что умничала и давала советы «умудренной опытом», скорее переживала. Ну и гиперопеку мою, неоднократно здесь упомянутую, никто не отменял. Я была самой старшей из участниц шоу не только по прописанному образу, но и по факту, и как-то по-матерински что ли к некоторым относилась, кому-то помогала, когда обращались. При этом не скажу, что с кем-то из девочек мы близко дружили, я пришла позже всех и стояла словно немножко особняком, в стороне.
Да и в отличие от площадки «Реальных пацанов», куда я летела окрыленная и вдохновленная в первую очередь атмосферой единения и дружбы, царившей там, в «Вумен» такого не ощущалось. Возможно, это потому, что, как я сказала, я не начинала вместе с девочками, огонь и воду с ними не проходила, пришла в проект уже известным человеком. Но мне все равно не давали почувствовать себя лишней, мы все прекрасно общались и взаимодействовали, не было никаких размолвок, интриг, недосказанностей.
К тому же я никогда не занималась только «CW», потому как считала, что даже самое долгоиграющее шоу, даже самый успешный проект рано или поздно заканчивается. Поэтому, опираясь только на «Камеди Вумен», никак иначе не пытаясь капитализировать свою известность и популярность, могла остаться в итоге ни с чем. Конечно, для остальных проект был таким же знаковым, как для меня «Реальные пацаны», но, не делай я ничего, помимо «мамы Коляна», вполне возможно, этой книги сейчас бы не было.
И все же тогда никаких намеков на скорое закрытие «CW» не было. Скорее наоборот, по заказу канала новые выпуски снимать начали дважды в год: и весной, и осенью. Рейтинги «Вумен» настолько зашкаливали, что ТНТ поставил шоу, пожалуй, на самое козырное время – вечерний прайм в пятницу. Время круче – вечер субботы – было только у самого «Камеди Клаб». В какой-то момент продюсеры ошарашили нас тем, что «Вумен» не просто вошло в десятку самых смотрибельных и рейтинговых шоу страны, но и стало первым из всех в своем временном слоте. То есть, получается, во время выхода «CW» большинство телезрителей в стране смотрели именно нас по ТНТ.
Женский коллектив, вопреки стереотипам и ожиданиям недоброжелателей, существовал довольно органично, всех девочек вдохновляли предложенные им образы. Мне очень нравилось, что в номерах можно было давать разнообразные краски и быть даже не совсем актрисой в чистом виде, а где-то шоувумен, что часто еще сложнее, чем просто актерство. Я уже писала, что ситком не всегда дается актерам классической школы. Мне же, благодаря опыту КВН, этот жанр нравился и удавался.
Я видела, что практически каждая из моих коллег старается, отдается проекту, и было здорово, что «Вумен» набирает обороты. Из телешоу, к которому зрители относились снисходительно, мы стали одним из главных на ТВ. Степень узнаваемости и цитируемости была бешеной, количество гастрольных выступлений выросло в четыре раза. И пусть, вопреки циркулировавшему в прессе мнению, близкой дружбы, за редким исключением, мы внутри коллектива не завели, как я уже писала выше, обстановка в «Камеди Вумен» была позитивной и органичной.
До поры до времени…
Потому как началось одно из самых тяжелых испытаний, то, что в народе принято называть «медными трубами».
С ростом популярности и востребованности у каждой участницы «Вумен» начали проявляться свои «темные стороны», и некогда работоспособный, продуктивный и вполне находивший между собой общий язык коллектив начал давать трещины. Те, кто еще вчера радовался многочисленным концертам, сегодня требовали внести не самые легкие и приятные для организаторов условия в райдеры коллектива: увеличить число мест в бизнес-классе; селить участниц в более комфортные отели – хотя номера и без того были неплохими. Появились какие-то внутренние интриги – кто против кого и с кем общается.
Я привыкла взаимодействовать с людьми внутри единого коллектива по-другому. Помните, у меня был студенческий театр в фармакадемии? Мы были предельно откровенны друг с другом. Я строго запрещала заниматься стукачеством, говорила: если есть что сказать, вы приходите и говорите это здесь – при мне, при всех. Не надо один на один стучать или науськивать. Вот перед вами человек, жив-здоров и при памяти. Скажите ему здесь и сейчас то, что не нравится.
А в «Камеди Вумен» такое вот «наушничество» и «заспинничество» начали приветствоваться. Выходило, что проявлением своих принципов я все время возмущаю коллектив, иду против течения. Появилась иерархия – и приближенные к тем, кто принимает решения, и отверженные, и униженные, и оскорбленные, – все были. А я никак не вписывалась в эту самую иерархию, оставалась сама по себе. Плюс, у меня есть такое свойство характера: не могу промолчать, я всегда за прямоту и справедливость. Такой уж человек – достаточно откровенный, в себе не держу, говорю то, что думаю, а потому могу быть резка. И когда мне пытались предъявить, что, мол, я должна быть благодарна «Вумен» за то, что стала популярной, и девочкам, что меня туда пригласили, – я парировала тем, что популярной меня сделали «Реальные пацаны», а привел в проект Казах.
Не могу и не хочу создавать впечатление, что вот я такая вся хорошая, а девочки исключительно плохие. Нет, думаю, что у каждой был период такого «взросления» или «определения принципов», который случается во время жизненных перемен (а свалившаяся популярность – это ох какая перемена). И этот период надо еще суметь правильно прожить и пережить.
Доходило до того, что некоторые в коллективе сливали про меня недостоверную информацию в СМИ. «Финалочкой» стало то, что две мои некогда «очень хорошие приятельницы», с претензией на то, чтобы стать подругами, из числа главных звезд «Камеди Вумен» на одном из концертов, где я объявила о своем уходе, обсуждали меня между собой в интонациях: «Да что эта старая дура, побегает год, станет никому не нужна, приползет сюда на коленях». И это еще самое мягкое из того, что говорилось. Они, к сожалению, не знали, что я нахожусь в дамской комнате, за стенкой от их гримерки, где они и вели это длительное обсуждение моей персоны, и все слышу. И вышла я через гримерку. Специально, естественно. Они застыли в оцепенении и шоке, а я спокойно сказала: «Девочки, зафиксируйте сейчас вот эти выражения ваших лиц! Прям обязательно! Зафиксировали? А теперь с ними выходите на сцену, это же неподдельные эмоции, а вы у нас актрисы. Вот и должны зрителю такое выдавать».
Не могу и не хочу создавать впечатление, что вот я такая вся хорошая, а девочки исключительно плохие. Нет, думаю, что у каждой был период такого «взросления» или «определения принципов», который случается во время жизненных перемен (а свалившаяся популярность – это ох какая перемена). И этот период надо еще суметь правильно прожить и пережить.
Я знаю, как многие девчонки из «Вумен» умеют проявлять эмпатию, участие и сочувствие. Как работают над собой. Та же Маша Кравченко, вон, мечтала быть профессиональной актрисой, получить образование и замотивировала себя настолько, что в тридцать с небольшим лет пошла учиться и получила диплом. Надя Сысоева, на которую многие не ставили как на актрису, отучилась и сейчас задействована в целом ряде проектов. Катя Скулкина как за себя взялась: помолодела, похудела, ну и в профессиональном плане – первоклассная телеведущая. Про Варнаву вообще молчу, она всегда была востребована, потому что вкалывает и не боится работы, сейчас даже в репертуарном театре играет. Вот что было в этом проекте главным: творчество, развитие. И когда оно сменилось интригами, необходимостью позиционирования себя в качестве кого-то, все стало совсем по-другому. А зачем мне это позиционирование, если я обожала проект именно за возможность творчества?
Самое смешное и даже удивительное, что за пределами шоу более или менее регулярное общение сейчас у меня сохранилось с Катькой Скулкиной. Почему смешно и удивительно, да потому что помню, как на съемках и гастролях мы иногда страшно закусывались. Нас еще любили люди сравнить и друг другу противопоставить. Но что мне нравилось, мы все накопившиеся взаимные претензии высказывали в лицо. Кстати, часто на гастролях наши фамилии в отелях постоянно коверкали: то мою напишут неправильно, то ее. А вот в каком-то городе превзошли всех: на электронном ключе от номера я значилась как МариЯ Федулкина, а она – как Екатерина Скулкив.
С Таней Морозовой и Машей Кравченко мы до недавнего времени были задействованы в одном антрепризном спектакле, а еще с Машей и Катей снимаемся вместе для премьеры нового шоу на одном из федеральных каналов.