Я кивнул.
И мы поехали домой. Вика читала «Мастера и Маргариту», а я стоял рядом. Мы снова молчали.
Влад уже был дома. Он сидел за столом и что-то писал в тетради.
– Ни хрена не понимаю в геометрии, – сказал он, когда я зашел в комнату.
– Совсем? – спросил я.
– Абсолютно.
– Может, тебе позаниматься с репетитором?
– Папа считает, что я должен сам со всем разобраться. Да и когда мне заниматься? У меня тренировки же. Я и так сегодня прогулял тренировку, чтобы уроки сделать. Только ему не говори.
– Не скажу.
Я подошел к шкафу, чтобы переодеться, и тогда мне в голову пришла идея. Забавно все-таки звучит: в голову пришла идея. Откуда пришла? Как туда попала?
– Хочешь, я тебе помогу? – спросил я.
– Ты? – спросил Влад. – Серьезно? Ты же в десятом только.
– Ну и что? Я могу попробовать разобраться. Что именно ты не понимаешь?
Я сел рядом с ним на стул, и Влад подвинул мне учебник.
– «Объем шара и его частей». В этой теме нет ничего сложного.
– Хорошо. Тогда просвети меня.
И я начал просвещать.
Мы занимались долго.
Влад действительно ничего не понимал. Совсем ничего. Он даже не знал, что такое число Пи. Уже совсем стемнело, и я напрочь забыл о времени. Мы съели по пудингу, потом снова занимались. Я рисовал шары и сечения, и у меня уже рябило в глазах.
– Когда я буду учиться в одиннадцатом классе, то эту тему буду знать лучше всего, – сказал я.
– И ненавидеть ее, – хихикнул Влад.
Эта шутка показалась мне не лишенной здравого смысла.
Когда я посмотрел на наручные часы, было уже 17:19.
– Черт, – сказал я (непроизвольно). – Мне надо быть в метро через одиннадцать минут.
– Зачем? – спросил Влад.
– Я иду на школьную дискотеку.
Он даже присвистнул.
Я пошел обуваться, потому что переодеться я уже не успевал.
– Стой, – закричал Влад из комнаты, – У тебя пятно на свитере.
Я пошел в комнату, на ходу снимая свитер, и мизинцем левой ноги задел дверной косяк.
Было очень больно.
Влад хихикал (на самом деле было не смешно), но все же взял свитер и вместо него подал мне рубашку.
– Рубашка? – удивился я, – Зачем рубашка?
– Затем что рубашка выглядит лучше, чем кофта.
– Свитер.
– По фиг. Надевай рубашку.
Я решил, что Влад лучше разбирается в одежде, поэтому надел рубашку.
А потом побежал обуваться.
– Расчешись, – крикнул Влад из комнаты, и я быстро расчесал свои отросшие волосы.
Пора бы уже сходить в парикмахерскую, но я терпеть не мог, когда к моим волосам прикасались. Это было неудобно – чем длиннее становились мои волосы, тем больше они начинали кудрявиться.
К метро я ехал на маршрутке, потому что так было быстрее всего. Проблема в том, что на Ленинском проспекте после пяти уже начинаются пробки.
Я опоздал на одиннадцать минут, и Вика уже ждала меня.
– Я думала, ты не придешь, – она улыбнулась.
– Это было бы невежливо, – сказал я и вспомнил, что надо улыбаться в ответ.
– Слушай, – сказала она.
– Мм?
– Может, не пойдем?
– Мои родители сказали, что заедут за мной.
– В десять?
– Ага.
– Тогда, может… до десяти у меня побудем? А к десяти ты туда приедешь. Или вернешься домой раньше.
– Хорошо.
Я сразу согласился, потому что не хотел идти на дискотеку. Скорее всего, Артем Хвостов стал бы что-нибудь нам говорить, а мне не хотелось его слушать.
Поэтому мы пошли к Вике домой.
– Родители на корпоративе, так что дома никого нет, – сказала она, когда мы заходили в подъезд.
Шахта лифта в этом доме была покрыта сеткой, так что кабину было видно. А лестничные пролеты были построены вокруг шахты. Старый дом, как и у нас. Сталинский.
– Твои родители работают вместе? – спросил я.
– Моя мама не работает.
– Ясно.
Мы поднялись на седьмой этаж, и Вика открыла две входные двери.
К нам тут же подскочил большой пушистый пес. Золотистый ретривер.
– Медовик, отстань, – сказала Вика, смеясь, – Ой, я надеюсь, у тебя нет аллергии. Нет ведь? Леша, ау?
– А?
– У тебя аллергии на собак нет?
Я помотал головой.
– Хорошо.
Я повесил вещи на вешалку и погладил собаку.
Почему с животными так просто? Почему люди не могут быть такими честными?
Вика повела меня на кухню.
Кухня оказалась очень просторной и светлой. Большое окно, высокий потолок с лепниной.
– Будешь торт? – спросила Вика.
Я закивал.
Вика включила чайник и достала из холодильника большой шоколадный торт. Я сглотнул. В последнее время я ел мало сладкого.
– Тебе потолще или потоньше кусок?
– Потолще, – сказал я.
– Держи, – Вика отрезала мне большой кусок и положила на тарелку.
Я старался есть медленно, но у меня не получилось. Мне нужно было сладкое. Нужна была глюкоза.
– Ты такой худой, что тебя хочется накормить, – сказала Вика, сев рядом со мной.
– У меня астеническое телосложение, поэтому я могу есть много, но все равно не потолстею. Мне кажется, ты такая же.
– Мм, наверное, Я тоже могу много есть. Ты какой чай будешь?
– Зеленый, – сказал я.
Вика выглядела как-то по-другому. Не так, как обычно. Но что изменилось?
– Ты выглядишь не так, как обычно, – сказал я.
Вика поставила кружку передо мной и села рядом.
– О, ты заметил. Это потому что я надела джинсы. Ну и волосы распустила.
Я кивнул, пытаясь вспомнить, как Вика одевается обычно. Да, обычно она носила платье, похожее на школьную форму. Коричневого или серого цвета. И, видимо, не распускала волосы.
– Предки заставляют носить юбки и убирать волосы. Бесит. Твоей маме сколько лет? – спросила Вика.
– Тридцать пять.
– Везет. Моей – сорок восемь. А отцу вообще пятьдесят шесть. Я очень поздний ребенок. Представь себе, насколько консервативны мои родители. Хочешь вина?
– Меня мама встретит, так что не стоит.
– Один бокал.
И тут я почувствовал себя Пьером Безуховым.
Разумнее всего было отказаться.
– Давай, – ответил я.
Вика налила нам по бокалу красного вина, и мы выпили. На вкус мне не очень понравилось, но это было гораздо лучше, чем виски, разбавленный газировкой.
– Ну как? – спросила она.
– Не знаю. Нормально, – сказал я и выпил еще.
Очевидно, этил уже начал действовать, потому что я почувствовал легкость опьянения.
– А мои родаки покупают разные вина, – хихикнула Вика. – Хотя мне кажется, что у всех вин одинаковый вкус.
– Да уж, – я покачал головой. – Странно.
– Ага, точно, – Вика закивала. – Лучше бы разбирались в каких-нибудь важных вещах.
– Да. Взрослые люди тратят свое время на всякие глупости. Почему они не продолжают учиться?
– Ага. Почему они только нас заставляют? Мои родители даже не помнят, что такое логарифм.
– А мои не знают, сколько хромосом у человека.
– А мои не знают, в чем разница между молекулой и химическим соединением.
– А мои не знают, сколько царств живых организмов есть в природе. Даже мой папа не знает, хотя мне всегда казалось, что он очень умный.
– Допивай, – сказала Вика.
Я выпил, и она налила еще.
– Мои родители говорят, что пока я ничего в жизни не добилась и поэтому не имею права голоса, – сказала она.
– А мой отчим несколько раз бил меня. И мама тоже, – сказал я, глядя в пол, и выпил.
– Сильно?
Я пожал плечами.
– А я хочу учиться в Бауманке и работать. Но папа говорит, что я должна поступить куда угодно, за время учебы найти себе мужа, а потом сидеть дома с детьми. Как моя мама.
– А моя мама работает инженером.
– У тебя крутая мама. Я ее видела, она очень молодо выглядит.
– Угу. Она решила отправить меня в школу, где к каждому типа индивидуальный подход.
– Ну Хвостов действительно проявляет к тебе индивидуальный подход.
– Это шутка? – спросил я.
– Вроде того.
– Смешно, – сказал я и улыбнулся.
Вика притянула мое лицо к своему и поцеловала.
Это было так неожиданно, что я чуть не упал со стула. Но не упал.
Вместо этого я сам притянул ее к себе.
Эндокринная система начала работать, и гипофиз начал вырабатывать что-то там куда-то там. Я настолько потерялся в этом ощущении, что стал намного глупее.
Не знаю, сколько это длилось, но после этого поцелуя мне надо было отойти в ванную и умыться холодной водой.
Лицо горело, губы горели, а в голове шумел океан.
Когда я вышел, Вика сидела за столом ровно, как обычно. Даже волосы собрала.
Я сел рядом и подвинул себе кружку остывшего чая. Только сейчас я вытащил оттуда чайный пакетик и положил себе пять ложек сахара.
– Извини, – сказала Вика.
– Ничего.
– Ты до этого целовался?
– Один раз. Но я почти не помню.
– А я много раз. На даче.
Я смотрел на Вику, но она отводила глаза.
– Мы в бутылочку играли.
Я молча кивнул. Мне хотелось поцеловать ее снова, но я смутился и не знал, можно ли.
– А тебе все еще нравится Шишка? – спросила Вика.
– Не знаю, – я пожал плечами. – Она странная.
– Почему?
– Она предложила мне сесть вместе, а потом взяла меня за руку, – сказал я и подумал, что это случилось целую жизнь назад. – А потом начала игнорировать.
– Так она с Троллем мутила, а потом они разосрались, и она решила к тебе подкатить, чтобы он ревновал.
– Что? Я ничего не понял.
– Шишка встречалась с чуваком из одиннадцатого класса, а на дне здоровья он ее кинул или что-то вроде того. Она там в лесу рыдала два часа.
– Правда? Я этого не помню.
– Потому что ты был пьяный, – хмыкнула Вика.
– Откуда ты знаешь? Тебя ведь там не было.
– По-твоему, я пьяных не видела? Хвостов и Зыбин уже тогда над тобой ржали. Надо было вмешаться, – она вздохнула. – В прошлом году у нас училась странная барышня Кристина Палишева. Он к ней лез и лез, ей потом уйти пришлось. А я даже ничего не сделала. Теперь стыдно. Давай еще выпьем.