Я должен был радоваться за Соню, ведь Швеция находится на одном из первых мест по уровню жизни. Но я не радовался.
– До свидания, – сказал я и вышел из кабинета.
Я пытался убедить себя, что должен радоваться за Соню.
Но не мог.
Я пошел в библиотеку и сидел там до самого закрытия. Мама снова уехала в командировку, и я не хотел видеть ни Людмилу Сергеевну, ни Игоря, ни даже Влада.
Но мне пришлось вернуться, и пришлось увидеть их всех, и пришлось даже ужинать с ними.
Все молчали, пока Людмила Сергеевна не спросила:
– Когда ты возвращаешься к тренировкам?
Влад пожал плечами, а Игорь ответил:
– Летом снова начнет бегать.
Я посмотрел на Влада, но он отвел глаза.
После ужина, когда Людмила Сергеевна ушла, а Игорь зашел в ванную комнату, я наконец-то смог поговорить с ним.
Влад сидел на диване и читал учебник по географии. Я сел рядом и спросил:
– Ты собираешься продолжить тренировки?
– Да.
– Но ты же этого не хотел.
Влад промолчал.
– Зачем?
– Затем, что я больше ничего не умею, – ответил Влад.
– Это неправда.
– Я даже уравнение за восьмой класс не могу решить. Я не смогу сдать экзамены нормально, ты это понимаешь?
– У тебя все получится. Если надо, я помогу.
– Нет. Я не смогу.
Влад отшвырнул учебник и закрыл лицо руками.
– Ты плачешь? – спросил я.
– Нет. Я не плачу. Оставь меня уже в покое.
Я положил руку ему на плечо, но он отодвинулся.
– Отвали, я сказал.
Я не отвалил и подсел поближе.
– Послушай. Ты не обязан делать так, как тебе говорят. – Да? – Он резко поднял лицо. – Не обязан. Один раз уже решил, что не обязан, и что из этого вышло?
Он сжал мое плечо так, что мне стало больно.
Тогда я почувствовал злость.
– Ты был неправ, – сказал я, оттолкнув Влада.
– Что?
– Тебе стоило просто сказать, что не хочешь больше этим заниматься. А не выдумывать… – Меня передернуло при воспоминании об этом.
– Свали к себе, – он сам толкнул меня, – А то я…
– Что ты? – спросил я.
– Я тебя ударю.
– Ну вперед, – я пожал плечами.
Влад сжал кулаки, но ничего не сделал.
Мы сидели так восемь секунд, пока дверь в ванную комнату не открылась.
Я услышал, как Игорь прошел в спальню и закрыл за собой дверь.
– Теперь я иду в ванную, – сказал Влад и отвернулся. – Тебе повезло.
И он ушел, а я стал собирать учебники и тетради в школу.
Краем глаза я заметил, как в дверном проеме появилась фигура. Я выпрямился и увидел, что это не Влад.
Игорь.
Мышцы непроизвольно напряглись, а во рту пересохло.
– Ты можешь хотя бы казаться нормальным? – спросил он.
Я промолчал, опустив глаза.
– Смотри на меня, – заорал он.
Я посмотрел в его прищуренные глаза.
– И что у тебя с волосами? – спросил Игорь, подходя ко мне. – Выглядишь как больной какой-то. И ведешь себя как наркоман.
– Откуда у меня деньги на наркотики? – удивленно спросил я.
– Откуда я знаю? Может, тебя трахает кто-нибудь.
Это звучало настолько бредово, что я хихикнул.
Игорю это не понравилось, и он схватил меня за воротник рубашки.
– Я сказал что-то смешное?
– Нет, – я помотал головой, насколько это было возможно в этом положении.
– Тогда чего ты ржешь?
– Я не…
Игорь резко отпустил меня, и я налетел поясничным отделом позвоночника на подоконник.
Мне стало больно, и я скрючился.
– Не паясничай мне тут! – заорал он. – Встань ровно.
Я выпрямился, как он велел.
Игорь смотрел на меня несколько секунд (я не считал), а потом вышел из комнаты.
Мне хотелось заплакать то ли от обиды, то ли от боли, то ли от всего вместе, но я сдержался.
Вместо этого я повесил рубашку и сложил джинсы на полку, где лежали еще не грязные, но уже надеванные вещи. Потом пришел Влад.
– Чего он орал? – шепотом спросил он.
Я молча прошел в ванную комнату.
На пояснице был синяк.
Наступила весна, и снег начал таять. На улицах было грязно, и я постоянно забрызгивал ноги сзади почти до колен.
Это у меня наследственное. Папа всегда ходил так же.
Мыс Викой сидели вместе, но нам не о чем было говорить. Мы не испытывали друг к друг эмоций. Мы с Владом жили в одной комнате, но тоже не общались. Соня собиралась ехать в Швецию.
И почему я не согласился вернуться в Санкт-Петербург после третьей четверти? Было бы проще. Гораздо проще.
Но я должен был со всем разобраться. В понедельник я ждал Вику внизу у эскалатора. Я боялся пропустить ее, но она сама меня заметила.
– О, привет, – она улыбнулась, – Ты чего тут стоишь?
– Тебя жду.
– Оу. Смотри, чтобы не превратилось в привычку. Пошли.
Мы встали на эскалатор и поехали наверх.
Я должен был начать разговор. Должен был.
– Я должен сказать две вещи.
– Говори.
– Во-первых, в конце года я уезжаю обратно в Санкт-Петербург.
– Мм. А вторая?
– Помнишь, мы договаривались, что если у кого-то из нас кто-то появится, то он сразу об этом скажет?
Вика кивнула.
– Вот, – сказал я, – Я говорю.
– У тебя кто-то появился? Серьезно? – Она хихикнула. Я промолчал. Я не знал, как сформулировать все то смятение, которое раздирало меня изнутри.
Мы молча сошли с эскалатора.
– У меня никого нет, – сказал я. – Но я все время думаю о другом человеке.
– Об Ильвес, – сказала Вика.
Я не прокомментировал ее предположение.
– Я знала, что это будешь ты.
– Я?
– Ну что ты первый в кого-то влюбишься. Все вокруг влюбляются, только я нет.
– Я не…
– Не надо. Все в порядке.
Из стеклянных дверей мы вышли на улицу, где светило колючее утреннее солнце.
Вика быстрым шагом пошла в сторону «Макдональдса», хотя наша школа была в другой стороне. Я последовал за ней.
Она зашла внутрь, поднялась на второй этаж и села за столик не раздеваясь.
– Ты голодная? – спросил я.
– Черт, заткнись, пожалуйста.
– Что случилось? – Я сел напротив нее. – Ты расстроена? – Не из-за тебя, – Вика шмыгнула носом.
– Тогда из-за чего?
Она потерла глаза рукой.
– Что случилось? – спросил я.
– Мы с тобой не лучшие друзья, чтобы обсуждать личные вопросы.
– Но мы не чужие люди. Скажи.
Вика хмыкнула.
– Помнишь, я ходила к бабушке в больницу?
– Да, довольно часто.
– Она в субботу умерла. И я сейчас слегка в шоке.
Я протянул к ней руку.
– Не трогай меня, пожалуйста. Мне не нужна жалость. – Я тебя не жалею. Я тебе сочувствую.
– Черт, оставь ты свою софистику. Просто иди в школу. – А ты?
– А я приду чуть позже. Или пойду домой. Наверное, это считается уважительной причиной для прогула.
– Мне правда очень жаль.
– Я знаю. Иди.
Но я не ушел.
– Я провожу тебя домой.
– Но у тебя-то нет уважительной причины.
– Плевать. Я просто провожу тебя и вернусь.
И мы с Викой поехали на Ленинский проспект. Она не плакала.
– Это и есть дружба, да? – спросила Вика, когда мы подошли к ее подъезду.
– Наверное.
Она улыбнулась и обняла меня.
– Все заканчивается, – прошептала она мне на ухо. Поцеловала в щеку и отстранилась.
– Держись, – сказал я.
– Держусь.
– Хочешь, чтобы я остался?
– А если твоим родителям позвонят?
– Я думаю, им все равно. Тем более, мама в командировке.
– Хорошо. Моей мамы все равно дома нет сейчас.
Мы поднялись на лифте и зашли в ее квартиру.
– Включи что-нибудь, – попросила Вика.
– Что?
– Какой-нибудь сериал или фильм. Чтобы отвлечься.
Я немного растерялся.
– Например?
– Да что угодно. Мне правда все равно. Я налью чай. Весь день мы с Викой сидели за столом перед большим монитором и смотрели «Светлячка». Я решил выбрать его, потому что он был забавным и трогательным. Космический вестерн про контрабандистов, в котором за четырнадцать серий никто из главных героев не умер.
Несколько раз я пытался обнять Вику, но она отстранялась.
– Не надо. Не надо меня жалеть, будто я слабая, – сказала она.
– Ты не слабая. Ты, наверное, самый сильный человек из всех, кого я знаю.
Только тогда Вика заплакала.
33. Боль
Ты стоишь над мертвым солнцем ветхой выжженной планеты
И все чаще вспоминаешь смерть погашенных светил.
Ты забыл, что черным дырам не хватает нынче света.
Ты забыл, как гаснут звезды, что когда-то ты любил.
Животный мир жесток. Я читал где-то, что, если у самки рождается слабый или увечный детеныш, она не будет о нем заботиться. Некоторые животные оставляют такое потомство, другие поедают. Естественный отбор. Все просто.
Но в человеческом обществе все то же самое. Только изощреннее, жестче и длится намного дольше.
Мне казалось, Влад злится на меня, только я не понимал за что.
Когда я пытался поговорить с ним, он уходил в гостиную или на кухню или – что еще хуже – просто игнорировал меня.
Это было ужасно. Мне хотелось встряхнуть его, ударить, заставить слушать. Но я не мог.
Я больше ничего не мог.
Я мечтал о том, чтобы четверть поскорее закончилась, и я мог бы просто спать.
Соня уедет, я уеду, какой во всем этом смысл?
25 марта Владу исполнилось восемнадцать лет.
Мама была в командировке, а Влад и Игорь пошли отмечать день рождения в ресторан с их родственниками. Я остался один.
Не помню, когда я первый раз почувствовал боль внизу живота, потому что не обратил на это внимание.
Когда Влад и Игорь вернулись, я уже лежал в постели и делал вид, что сплю. Так было безопаснее. Но боль не отпускала меня.
Влад лег спать, а я спустился и дошел до кухни. В одном из ящиков лежала аптечка. Мне нужны были обезболивающие.
Я включил свет и начал искать.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Я уже очень хорошо знал эту походку.