После этого из динамика раздался голос Игоря:
– Поезд тебя ждать не будет, – громко сказал он.
– Я знаю, – ответил я.
Двери нашего вагона открылись, и мы побежали к переходу на кольцевую линию.
– Мы… – запыхавшись, произнес я, – скоро…
И отключил связь, чтобы не отвлекаться.
Часы метро показывали 14:48.
Черт.
Мы не успели на поезд, уходящий на «Комсомольскую», и пришлось ждать следующего.
Я так нервничал, что у меня задрожали руки.
Когда я посмотрел на них, то понял, что ковыряю ногтями кожу на пальцах. И почему мне от этого не больно?
Странно.
Поезд пришел через минуту, и мы зашли внутрь.
– Достань сразу паспорт, – сказала Ольга Алексеевна.
Я достал паспорт и положил его в карман куртки. Билеты были у Ольги Алексеевны.
Ехал он еще две минуты, а потом мы побежали вверх.
На эскалаторе было много народу, но мы протискивались мимо. Нам вслед возмущались, но сейчас мне было все равно.
Главное, успеть на поезд.
Мы прибежали к нужному вагону в 14:58. Удивительно.
Только остановившись, я почувствовал в горле привкус крови.
Мама и Игорь стояли рядом с проводницей, а Влада видно не было.
Я сразу достал паспорт и показал его, а Ольга Алексеевна достала наши билеты.
– А вы, собственно, кто? – спросила мама.
– Я? – улыбнулась Ольга Алексеевна. – Я Ольга Алексеевна. Работаю в школе.
– Значит, вы вместе едете? – Мама нахмурилась.
– Да. На поэтический вечер.
В это время проводница отдала нам паспорта.
– Ну все, – сказал я. – Пока.
– Пока, – кивнула мама. – Вещи там наверху.
Игорь ничего не сказал.
Я зашел в поезд и увидел Влада, стоящего в тамбуре.
Следом за мной зашла Ольга Алексеевна, а проводница закрыла дверь.
– Наконец-то, – сказал Влад. – Чего так долго?
– Так получилось, – сказал я.
Мы посмотрели в окно и помахали маме и Игорю, которые уже были на платформе.
– Ты что, не говорил маме, с кем поедешь? – спросила Ольга Алексеевна.
– Кажется, нет.
Она вздохнула.
– Кажется, твоей маме не понравилось, что вы едете со мной.
– Почему? – удивился я, – Многие ездят на экскурсии с учителями.
– Давайте сядем, – сказала Ольга Алексеевна и прошла на свое место.
В вагоне было много людей.
– А она симпатичная, – шепнул Влад.
– Кто? – спросил я.
– Эта твоя Ольга Алексеевна.
– Она же психолог. И она старше.
– Ну мне-то уже восемнадцать, – улыбнулся он и подвигал бровями вверх-вниз.
– И что? Пошли лучше.
Оказалось, что наши с Владом места находились рядом, а Ольга Алексеевна села через проход.
– Я посплю, – она откинулась на спинку, надев наушники, и закрыла глаза.
– Хорошего сна, – ответил я.
Пока Ольга Алексеевна спала, мы с Владом смотрели «Красного карлика». Потом стемнело, и мы сами незаметно уснули.
Когда мы проснулись, Ольга Алексеевна дала нам по два бутерброда с колбасой и сыром.
– Так и знала, что ничего не успеем купить, – засмеялась она.
Мы съели бутерброды, а потом читали.
Я читал «Чудесный нож», продолжение «Золотого компаса». Той самой книги, которую мне подарила Соня.
Но долго читать не получилось. В вагоне было душно, и у меня заболела голова. Поэтому я просто смотрел в окно. Ничего не было видно, поскольку свет уже включили, и я приблизил лицо к окну и поставил руки так, будто бы держал бинокль. Стекло было приятно холодным.
Тогда я сразу увидел мелькающие деревья. И небо.
Небо было чистым, постепенно стали видны звезды.
Я ни о чем не думал, просто смотрел на звезды. На Орион, который еще был виден.
Не знаю, сколько времени я так просидел, но в какой-то момент меня тронули за плечо.
Тогда я отвернулся от окна.
– Пора собираться, – сказала Ольга Алексеевна.
Я кивнул.
Мы уже въехали в город.
Нам пришлось выходить последними, потому что у нас было много вещей. Вернее, у меня.
В вагон зашел папа и обнял меня:
– Что с твоими волосами? – засмеялся он.
– Подстригся, – сказал я.
– Ясно, – он хлопнул меня по плечу, поздоровался с Ольгой Алексеевной и Владом за руку, а затем помог нам вытащить вещи.
У вагона Ольгу Алексеевну уже встречали ее друзья. Они смеялись и обнимали ее. Один из них подошел ко мне. По светлым волосам и бородке я узнал Кирилла.
– Привет, головастик. Приехал-таки. Я очень рад, – он улыбнулся, пожимая мне руку. – Увидимся послезавтра.
Я кивнул, а Кирилл вновь отошел к своим друзьям.
А я почувствовал, что пропускаю все самое интересное.
Почему?
Мы загрузили вещи и поехали домой, на Васильевский остров.
Папа спрашивал нас про Москву и учебу, но я молчал, глядя в окно. Поэтому говорить пришлось ему самому.
А я смотрел в окно на высокие дома Невского и понимал, что не узнаю их. Я видел эти здания много-много раз, но сейчас они казались чужими и незнакомыми.
Будто бы я никогда раньше не был в Петербурге.
Мы проезжали мимо каналов, которые я раньше так любил, но я не вспомнил ни одного названия.
И я понял, что Санкт-Петербург – больше не мой город. Он стал чужим.
Дом, в котором я когда-то жил, тоже казался незнакомым.
В квартире все было по-другому. И пахло тоже по-другому.
Когда мы вошли, папа включил свет.
– А где твоя дочь? – спросил я, снимая куртку.
– Катерина? О, она снимает квартиру, так что у нас сугубо мужская компания, – папа засмеялся.
– Звучит шовинистически, – сказал я.
– Да ну? А с каких это пор ты стал борцом за права женщин? – спросил папа.
– Всегда им был, – я пожал плечами, – Я вообще не понимаю полового диморфизма.
Я разулся и прошел в гостиную.
Когда я уезжал, в комнате были светлые стены, а из мебели только диван, два кресла, мамин чертежный стол и маленький журнальный столик. Минимализм.
Теперь на стене висел большой плоский телевизор, а на мамином столе лежали чьи-то предметы одежды.
– Хотите сыграть в Wii? – спросил папа, – Или в Xbox?
– А можно мне в мою комнату? – спросил я.
– Да, конечно. Все готово. Только постельное белье сам вдень.
– Ага, – сказал я и прошел в комнату, которая когда-то была моей.
Моего дивана не было, вместо него стояла широкая кровать. Компьютерный стол тоже был другой. Даже цвет стен изменился. Раньше он был светло-бежевый, как и в зале, а сейчас стал неприятно желтоватым.
Только шкаф остался тот же.
Я подошел к нему и уткнулся лбом в полированную деревянную поверхность.
Закрыл глаза и попробовал представить, что все как раньше.
У меня никого-ничего нет, только музыка и книги.
Я не общаюсь с людьми – только наблюдаю. Я чувствую себя существом с другой планеты.
У меня никого нет. У меня ничего нет.
Не получилось.
Я быстро принял душ и вышел из ванной комнаты. Папа и Влад во что-то играли перед экраном телевизора. У них в руках были джойстики, и слышались звуки выстрелов.
На столике рядом с ними стояли две бутылки пива.
Они улыбались.
Я вздохнул и пошел спать.
На следующий день начинался последний месяц весны. Этот день принес тучи и дождь. Выходить на улицу не хотелось, поэтому я разбирал свои вещи и складывал их в шкаф. В основном это была зимняя одежда, которая в ближайшее время мне не понадобится.
Я отложил пуховик, чтобы отнести его в химчистку. Тот самый пуховик, в котором я бежал за Соней и ездил в Ивантеевку.
Как давно это было.
И это все в прошлом.
Через четыре месяца я буду учиться в другой школе, и снова вокруг будут новые лица.
Я буду жить в другом уголке планеты. По сути, Земля такая маленькая, что расстояние – это ничто. Да и что такое расстояние?
Каждую секунду Земля пролетает по своей орбите около тридцати километров. Движется Земля, движется Солнце, движется Галактика, скопление галактик Ланиакея, вся Вселенная вечно в движении.
Что такое несколько сотен километров?
Мы с Соней будем смотреть на одни и те же звезды, где бы мы ни были. Только думать будем о разном.
Влад спал в зале. Когда я заглянул к нему, то увидел на полу не две пустые бутылки из-под пива, а целых семь.
Тогда я понял, почему они так долго шумели ночью.
Проснулись папа и Влад после часа дня, когда дождь уже закончился, и выглянуло солнце.
Мы втроем поехали в новый парк аттракционов на Крестовском острове. Я катался на «Русских горках», «Пятом элементе», «Форсаже» и «Ракете», а Влад и папа только на «Летающей тарелке».
После этих аттракционов меня слегка укачало, и я решил больше не кататься. Странно, раньше я мог кататься сколько угодно. Так я чувствовал себя живым.
Но теперь я знал, что это просто свойство нервной системы аутичных людей. Кружение, качание и прыжки нужны, чтобы лучше почувствовать свое тело.
Это правда. Без движения сложно ощутить, что мое тело действительно мое.
После парка мы пошли в океанариум. Там было темно, и глаза смогли отдохнуть. Раньше я никогда не был в океанариуме, потому что мне не очень нравятся рыбы. У рыб очень простой мозг.
У рыб есть боковая линия, благодаря которой они ориентируются в пространстве, а некоторые рыбы даже могут улавливать электрические сигналы.
Но, когда мы ходили по океанариуму, оказалось, что там очень интересно.
В самом темном зале были медузы. Они плавали в непрозрачных цилиндрических аквариумах, в которые можно было заглянуть сквозь круглые окна.
Они были разного размера и формы, но все казались волшебными существами из какой-то другой Вселенной.
В другом зале я впервые в жизни увидел живого аксолотля. Он оказался милым, если можно так сказать про личиночную форму жизни амбистомовой ящерицы. Но у аксолотля были пушистые уши и настоящие пальцы.
Потом я увидел настоящего илистого прыгуна. Оказалось, что у него и правда плавники похожи на руки.