Вокруг меня ходили, говорили, смеялись, но все было как в тумане.
Заболели виски.
Я хотел пойти в уборную и постоять над раковиной с включенной водой, но заставил себя остаться.
Секундная стрелка настенных часов двигалась быстро, минуты утекали, и близился момент моего выступления.
Я забыл все, что мне говорили Влад и Ольга Алексеевна. Помнил только то, что я читаю без выражения. Черт, я вообще все говорю без выражения.
Мне было страшно. Я не мог пошевелиться.
– Ну что? Пора начинать, – сказала Ольга Алексеевна. – Пошли.
И я пошел в зал. Сел рядом с Владом. Пытался слушать других, но не мог сосредоточиться на чужих словах. Мне было страшно.
Страх сковал меня. Страх, который помог человеку выжить.
Кто-то что-то говорил, но я слышал только шум крови в своих ушных капиллярах.
Потом Влад тронул меня за плечо:
– Твоя очередь.
– Правда?
– Ага. Давай.
Я вышел к микрофону прямиком под луч прожектора. Мне хлопали люди, но их лиц не было видно.
В горле пересохло.
Интересно, если я расплачусь и убегу, это будет нормально? Ну подумаешь, расплакался и убежал. С кем не бывает?
И вдруг я понял.
Страх – это биохимия, физиология, отрицательно окрашенный эмоциональный процесс. Иногда страх полезен, нужен, важен, жизненно необходим, но чаще всего страх – это грань между реальностью и восприятием. Мы рисуем себе самые страшные картины, которые только можем нарисовать, и боимся их. Но мы не дорисовываем. Мы боимся, мы не можем на них смотреть.
Но если пройти этот путь до конца – откроется целый новый мир.
И я начал читать:
Я стану нейтрино в разорванном мире,
Исчезнувшей цепью забытых последствий.
Я стану покоем, рожденным в эфире,
Осколками эха средь тысячи бедствий.
Я стану частицею звездной короны,
Исчезнувшей в мгле горизонта событий.
Я стану покоем слепого фотона,
Распадом молекул, смещеньем размытым.
Я стану энергией чистых пульсаров,
Мерцающим нимбом печального солнца,
Я стану покоем далеких квазаров,
Той частью себя, что уже не вернется.
Я стану значеньем бинарного кода,
Простой переменной системы счислений.
Скользящим потоком магнитного поля,
Я стану решеньем чужих уравнений.
Я стану потоком невидимых кварков,
Стремящимся сквозь горизонты познанья,
И я превращусь в постоянную Планка,
В пыль древних миров, утонувших в молчаньи.
Я стану лучом в бесконечной Вселенной,
Волной колебаний немого эфира,
Значеньями множеств одной переменной.
Я стану покоем трехмерного мира.
Когда я замолчал, тишина придавила меня со всех сторон.
Затем раздались аплодисменты.
Я сел рядом с Владом. Руки дрожали. Я весь дрожал.
– Это было лучше, чем мы репетировали, – шепнул Влад.
Я решил, что это комплимент.
Сердце билось так быстро, как будто хотело пробить грудную клетку.
Но я справился со своим страхом.
Я справился.
И ужасно захотел спать.
Но удивительное еще не закончилось. Вокруг меня были люди. Они дышали, говорили, слушали, слышали, улыбались. Вокруг было волшебство. Оно искрилось, сияло, пульсировало. Оно было вокруг и внутри.
Внутри меня.
Люди здесь, рядом. И всегда были рядом.
Как я мог этого не замечать?
На сцене была Ольга Алексеевна. И я слушал, я слышал ее голос.
Где-то там далеко впереди
затихает наш громкий смех.
Время шепчет: иди, иди.
Но запомни, запомни всех.
Исчезает что было до нас.
Замки рушатся за спиной.
Может быть, уже через час
время придет за мной.
Я всю жизнь был обособлен. Всю жизнь был один.
Мы не можем жить без других людей.
Человеку нужен человек.
Но почему же тогда мы такие? Почему мы так ненавидим других людей? Почему мы так сильно стремимся уничтожить то, что не понимаем?
Все уходит, уйдем и мы
в бесконечную пустоту.
Жизнь длится один лишь миг.
Целый миг, чтобы остаться тут
Мы боимся сказать себе,
что однажды достигнем дна.
Превратимся в других людей,
что появятся после нас.
Да, это тоже эволюция. Мы всеми силами стремимся выжить.
Выжить любой ценой.
И мы думаем, что для этого надо уничтожить то, что противоречит нашим установкам и правилам. То, что отличается. И мы не замечаем, что сами отличаемся. Каждый из нас.
Все мы разные.
Кто-то скажет тебе: пора
покидать этот старый мир.
Но ты, уходя во мрак,
возьми его весь, возьми.
Оставь эту жизнь себе.
Оставь в ней всего себя.
Стань пустотой небес,
не плача и не скорбя.
Осталось понять только одно.
Пора перестать выживать.
Пора жить.
Запомни, запомни все.
Запомни свой каждый час.
Память тебя спасет,
когда здесь не будет нас.
Я не заметил, что в какой-то момент черная дыра в моей груди уже не могла вместить в себя столько света.
Все изменилось.
Ее больше не было.
Иди по звездам, иди
В дальние небеса.
Мир еще впереди.
Мир чудес без конца.
Зрение затуманилось, и я потер глаза.
Оказалось, я плакал.
Из моих глаз текла соленая вода.
Соленая вода, которая возвращала меня к первозданному морю, из которого вышли все мы. Наш путь длился так долго.
Прошли миллиарды лет.
От первой молекулы-репликатора, от первой РНК, от первого одноклеточного организма, от первого вышедшего из воды животного, от первого гоминида, вставшего на ноги.
Мы пришли сюда.
Наши гены привели нас сюда. В эту эволюцию. В этот мир. В это время. В этот город.
В эту бесконечность.
В злую, бурную, невыносимую жизнь.
В жизнь, полную бесконечных чудес.
38. Москва
Каждый поступок, каждая мысль бесконечно
Рисуют новые карты в кружеве облаков.
Я снова и снова иду в позабытую всеми вечность,
Когда оглянусь, я буду уже совсем-совсем далеко.
Неужели это и есть реальная жизнь? Неужели всегда все заканчивается плохо?
Я чувствовал смятение. Радость. Счастье. Понимание. Но в этих новых чувствах стоило разобраться получше.
Придя домой, я сразу же разделся и лег в постель.
Слишком много было впечатлений. Запоздало я понял, что у меня болят глаза.
Я думал, что Влад и папа снова будут играть в «Звездные войны», но они тоже почти сразу легли.
А на следующий день мы с Владом и Ольгой Алексеевной возвращались в Москву.
На этот раз мы ехали в плацкартном вагоне. Обратно я вез только рюкзак.
Мы с Ольгой Алексеевной расположились на верхних полках друг напротив друга, а Влад на нижней боковой рядом с нами.
Я постелил постель и стал смотреть в окно.
Только сейчас я заметил, что наступила весна. Нет, я и раньше это знал, но…
Но сейчас я понял, насколько это красиво.
Каждую весну на деревьях распускаются листья, которые преобразуют свет в органические вещества.
Считается, что весь кислород на планете имеет фотосин-тетическое происхождение. До появления первых растений кислорода в природе практически не было.
Все взаимосвязано.
Это и есть круговорот жизни.
И я почувствовал свою связь с этой жизнью. Со всем миром.
Я смотрел в окно, пока не уснул.
А потом Ольга Алексеевна разбудила меня, потому что поезд прибывал.
В вагоне было душно, и я обрадовался, когда мы вышли на улицу.
Было уже 22:06.
Мы зашли в метро, на кольцевую линию. Прежде чем уехать, Ольга Алексеевна обняла меня. И я тоже обнял ее в ответ. А потом она поехала на «Новослободскую», а мы с Владом на «Октябрьскую».
Я заметил, что Влад немного хромает. Почему я раньше этого не замечал?
Мы перешли на оранжевую ветку и сели в поезд.
В какой-то момент я почувствовал, что Влад потыкал локтем мне в бок.
– Да? – спросил я.
– Извини, что я все время играл в Xbox.
– Все нормально. А я забыл о том, что у тебя травма. Ты тоже извини.
Влад кивнул и улыбнулся мне.
Я тоже улыбнулся ему.
– А круто было, да? – спросил он.
– Да. Только я мало что услышал. Я так волновался.
– У тебя хорошо получилось. Твой монотонный голос был даже в тему.
Мы шли домой, обсуждая вчерашний вечер, и думали, что все замечательно.
Но мы ошибались.
Когда мы вошли в квартиру, к нам тут же подошли мама и Игорь.
– Привет, – сказал Влад.
– Добрый вечер, – улыбнулся я, по очереди посмотрев на каждого из них.
– Что, хорошо съездили? – спросила мама, прищурившись.
– Да, неплохо, – ответил я, вешая куртку.
А вот Влад не шевелился. Он просто смотрел на Игоря.
Я тоже проследил за его взглядом. В руке Игоря была пустая бутылка. Кажется, это было то вино, которое мы пили на Новый год.
Подумаешь, бутылка.
– Что это? – спросил Игорь.
Влад промолчал.
– Что это, я спрашиваю? – спросил он громче.
– Мы на Новый год немного выпили, – сказал Влад и начал разуваться, – Подумаешь.
Я очень удивился. Раньше Влад никогда так не разговаривал с Игорем.
– Правда? Подумаешь? Может, ты еще мне что-нибудь скажешь?
– Может, и скажу, – ответил Влад, широко улыбнувшись.
– Пойдем поговорим наедине.
Игорь взял его за воротник рубашки, но Влад перехватил его запястье.
Глядя на это, я перестал дышать. Мне стало страшно за Влада, когда они прошли в нашу комнату.
Я снял ботинки и хотел пойти в ванную комнату, чтобы помыть руки, но мама схватила меня и повела в их спальню.