Но если подумать… В фильме была сцена, в которой ультраправые и националистические группы едут целой автоколонной из агитмобилей[43] штурмовать отель. А человек, арестованный как предводитель группы, совершившей нападение на Итами, был вице-председателем Гото-гуми, возглавлявшим ультраправую группу под названием Фудзи Рэнго-кай.
В 1992 году был принят «Закон о борьбе с организованной преступностью», и Макото Эндо, адвокат Ямагути-гуми, который вел судебный процесс по этому закону, рассказал мне в интервью следующее: «Все пятеро подозреваемых были из числа тех, кто с января 1992 года возглавил участие в протестах против этого закона, организованных тремя фракциями: Новым левым японским народным фронтом, Новым правым крылом Иссуи-кай и якудза».
19 января 1992 года в районе Канда в Токио по призыву Японского народного фронта прошла демонстрация против закона о борьбе с организованной преступностью. В качестве индивидуальных участников присоединились около сотни членов Иссуи-кай и организованных преступных группировок.
1 марта того же года, в день вступления закона в силу, три группы снова собрали около 250 человек и провели шествие по маршруту Симбаси – Гиндза – станция Токио (выход к Яэсу). Организованные преступные группировки сформировали «Союз граждан Нинтё», «Блок Сидзуока» и «Киотский блок».
Другими словами, Ямагути-гуми, Гото-гуми, Фудзи Рэнго и другие группировки ощущали опасность со стороны «Закона о борьбе с организованной преступностью». И тут вышел фильм «Женщина Мимбо». Возможно, они восприняли фильм как часть пиар-кампании закона, как нечто, что может оказать давление непосредственно на них. Закон был направлен против организованной преступности в целом, а не конкретно против Гото-гуми. Тем не менее банда Гото устроила нападение на Итами. Интересно, был ли у Гото-гуми какой-то конкретный мотив? Может быть, они считали, что на них лежит ответственность за действия Ямагути-гуми в Тюо и Токио? Как бы то ни было, очевидно, что здесь обычные расчетливость и осмотрительность подвели их.
Ближе к концу интервью я поделился с Итами своей теорией «социальной ответственности жертвы», поскольку прошел через аналогичное испытание. Я говорил, что те, кому причинен неоправданный вред, не должны бояться, не должны отступать и должны продолжать заниматься тем же делом, что и раньше. В противном случае у того, кто напал, возникнет иллюзия, что насилие оказалось эффективным и заставило его жертву замолчать. А это придаст ему уверенности, и в следующий раз он снова прибегнет к тем же самым насильственным методам. Мы не должны позволить этому случиться. Это и есть социальная ответственность жертвы.
Выслушав меня, Итами кивнул и сказал: «Я чувствую то же самое. Я не собираюсь отступать из-за этого инцидента. До сих пор расследования проводились в дружественной манере, руководители организованных преступных группировок по каким-то своим каналам сотрудничали с полицией. Теперь же, после принятия закона о борьбе с организованной преступностью, расследования приходится проводить прямо-таки в состязательной манере. Мое дело – образцовый пример этого».
Пять лет спустя, в декабре 1997 года, тело режиссера Дзюдзо Итами было найдено под окнами многоквартирного дома в Адзабудай, район Минато, где располагалась компания Itami Productions. Неизвестно, что послужило причиной самоубийства (за которое приняли это происшествие), но тем не менее это вызывает сожаление. Смерть в возрасте 64 лет – это слишком рано. Итами много еще мог сказать этому миру.
Китайская мафия в Кабукитё
После публикации «Императора гражданского насилия» и «Короля боевых искусств» на меня посыпались заказы на романы, как будто я стал профессиональным романистом.
Среди них были «Приказ о срыве Олимпиады в Пекине» (издательство Shuueisha), «Жертвоприношение» (Kadokawa Shoten) и «Император Сюры» (Tokuma Shoten), но поскольку изначально это не являлось моим жанром, их написание потребовало от меня немалых усилий.
В нехудожественной литературе было табу брать интервью у Ямагути-гуми, да и сама группировка находилась под властью пятого лидера Ёсинори Ватанабэ и особой активности не проявляла.
Поэтому, приняв предложение Акихико Такэути (Shogakukan), я начал вести раздел о вопросах безопасности пищевых продуктов в журнале SAPIO. Серия под названием «Истории об опасной еде» была запущена в июле 1991 года. Редактором серии была Мун Томиэ из редакционного отдела журнала. С тех пор моя работа заключалась в том, чтобы посещать исследователей и исследовательские институты в этой области, чтобы учиться у них и знакомить читателей с последними результатами исследований и открытий в области пищевой химии.
Мун родилась в Токио, но ее родители были с острова Чеджу. После окончания Университета Хосэй она также училась в Сеуле и Вашингтоне. Мун была женщиной с прогрессивными взглядами и смело брала интервью. Позже мы вместе с ней расследовали деятельность мафии в Кабукитё, Тайване, Гонконге и материковом Китае.
Иногда, работая над некоторыми задачами, я чувствую, как по коже бежит холодок. Это напряжение похоже на ощущения человека, проникшего на склад взрывчатых веществ. До этого момента источником это ощущения была для меня Ямагути-гуми, но, похоже, ее место вот-вот могла занять китайская мафия. Возможно, я всегда был поклонником боевиков?
В сентябре 1992 года двое полицейских в районе Кабукичо в Синдзюку остановили для проверки документов Ван Бан Чу (26 лет), члена тайваньской мафии, находившегося в Японии нелегально. Он открыл огонь из пистолета Beretta 22-го калибра, серьезно ранив их. Одному из полицейских пуля попала в голову, второму повредила легкое.
Ван Бан Чу был членом тайбэйской банды Fang Ming Kwan. В марте 1990 года он застрелил своего товарища по группировке и ранил полицейского в игровом центре Тайбэя, а в июле того же года был объявлен в розыск тайваньской полицией по подозрению в убийстве. После попыток скрыться на Филиппинах, в Таиланде и Малайзии Ван въехал в Японию через аэропорт Нарита в мае 1992 года по поддельному паспорту, выданному в Сингапуре. Он сменил несколько адресов в Хёго и Йокогаме, а затем обратился за помощью к одной женщине (родом из Тайваня) в Синдзюку.
Застрелив полицейского, Ван скрылся в комнате своей соотечественницы на седьмом этаже многоквартирного дома, примерно в пяти сотнях метров от места стрельбы. Кроме пистолета, из которого он застрелил офицера, в комнате были найдены пистолет Smith&Wesson 38-го калибра и 28 патронов. Поскольку Ван прибыл в страну на самолете, предполагается, что эти два пистолета были приобретены им уже после прибытия в Японию. Достаточно ли развита тайваньская община в Японии, чтобы с легкостью снабжать пистолетами тайваньскую мафию?
Я посетил полицейский участок Синдзюку и спросил об этом заместителя начальника Кадзузо Судзуки. На что он ответил: «Мы не знаем, где и у кого Ван Бан Чу достал пистолет. Он сказал, что купил его в баре в Японии. Однако дальше расследование не продвинулось. Что касается тайваньской мафии, то у них нет опорного пункта в Синдзюку, и хотя ходят слухи о том, что они промышляют метамфетамином и другими наркотиками, но их ни разу на этом не ловили. Короче говоря, на самом деле мы мало что о них знаем».
Однако в то время в Кабукитё в Синдзюку было порядка сотни тайваньских клубов и пабов, и, по слухам, там работало шесть сотен тайваньских женщин. Многие из этих заведений были «продавцами живого товара», и можно было свободно выводить женщин на улицу. Клиент платил клубу 13 000 иен за напитки, 5000 иен за то, чтобы пригласить женщину, а затем платил женщине 30 000 иен за час и 40 000, чтобы она осталась на ночь. В такие клубы часто ходили японские офисные работники.
Проводя исследование в Кабукитё, я почувствовал, что правило «сначала женщины, потом мужчины» может быть применимо и ко вновь прибывшим иностранцам, для которых центр города является источником средств существования. Первой в Японию прибывает женщина, за ней следует мужчина. Мужчина, как человек, говорящий с ней на одном языке и понимающий ее чувства, может обеспечить женщине, которая зарабатывает деньги в Японии, физическую защиту. Также его влекут азартные игры, наркотики и сексуальные услуги. Женщины привозят мужчин из страны и содержат их. Мужчины, которые больше не могут оставаться в своей стране, приезжают в Японию, полагаясь на женщин, которые приехали до них. В то время в Кабукитё насчитывалось порядка 300 ресторанов, принадлежащих иностранцам, причем больше всего было корейских, за ними следовали тайваньские заведения.
Прогулка по переулкам, наполненным враждебностью
Для проекта журнала SAPIO я сначала полетел на Тайвань, чтобы изучить реалии тайваньской мафии. Перед поездкой я попросил Масаси Такэнака, советника Такэнака-гуми, познакомить меня с некоторыми членами тайваньской мафии. Масаси Такэнака обладал широким кругом контактов с важными китайскими деятелями и имел связи не только с мафией, но и с ключевыми правительственными чиновниками. Сам он занимался инвестициями в Гонконге, Макао и позже – в Шанхае. Он вкладывал деньги в отели, казино и боулинги, но я никогда не слышал, чтобы хоть одно из них принесло огромную прибыль. Я предполагаю, что доходность была несоизмерима с инвестициями, но зато количество и разнообразие контактов, которые он приобрел благодаря своему бизнесу, были ошеломляющими. Возможно, важную роль сыграло то, что он был младшим братом босса Ямагути-гуми Масахиса Такэнака, широко известного и среди китайских мафиози.
Итак, Тайвань. Ваньхуа в Тайбэе – это хаотичная улица, заполненная продуктовыми магазинами, магазинами гробов и игровыми центрами. Она похожа на Асакуса в Токио и построена вокруг храма Лонгшан. Ван Бан Чу был членом организации Fang Ming Kwan, базирующейся в Ваньхуа. Хуан Акуи, старый тайбэйский вождь, которому меня представил Масаси Такэнака, лично знал Ван Бан Чу.