2175.
Другой крупной праворадикальной партией, основанной в 1991 г., была Социал-национальная партия Украины (СНПУ). Ее официальным Партийным символом стал Wolfsangel, или «волчий крюк» (ил. 272), который ранее в качестве символа использовали различные дивизии СС,
крайне правые, фашистские и неофашистские движения. Представители СНПУ заявляли, что идеология партии базируется на работе Я. Стецько Дві революції. В 2004 г. СНПУ переименовали во Всеукраїнське об’єднання «Свобода» (партия «Свобода»), которая позднее вошла в Альянс европейских национальных движений (AENM). С 2009 г. эта партия стала налаживать контакты с рядом европейских праворадикальных партий, среди которых: «Национальный фронт» (Франция), Jobbik (Венгрия), «Трехцветное пламя» (Италия), «Национальное возрождение Польши» и «Бельгийский национальный фронт»2176. О том, какие взгляды разделяет харизматичный популист и революционно-ультранационалистический лидер партии «Свобода» Олег Тягнибок, можно судить по его словам, произнесенным в 2004 году: «Пришел враг и забрал у них [УПА] Украину. Но они [бойцы УПА] не боялись, как и мы сейчас не должны бояться, они повесили автомат на шею, и пошли в те леса, где они готовились и боролись с москалями, боролись с немцами, боролись з жидвою и другой нечистью, которая хотела забрать у нас нашу Украинскую Державу! И поэтому наше задание сегодня - каждого из Вас: молодых, пожилых, седовласых и юных - мы должны защищать нашу родную землю! ...Вот эти молодые люди и вы, седовласые, вот это и есть та суміш [смесь], которую больше всего боится москальсько-жидівська мафія, которая сегодня руководит Украиной»2177.
В постсоветский период в обществе усилились националистические настроения. ОУН и УПА стали важными компонентами западноукраинской идентичности. Подобно тому, как это происходило в годы «холодной войны» в диаспоре, многие жители западноукраинских областей стали поклоняться Бандере как национальному герою и борцу за свободу, при этом полностью игнорируя злодеяния, совершенные представителями его движения. Поскольку с распадом СССР главный враг Украины исчез, ненависть националистов была перенацелена на либералов или русскоговорящих украинцев из восточных областей (иногда - на ЕС). Крайне правые националисты стали утверждать, что Украину оккупировали демократы, русские или обрусевшие украинцы, которых следует украинизировать или «бандеризировать». Многие западные украинцы выражали свое недовольство тем, что Украина находится в зависимости от русской культуры, экономики, политики, радио, телевидения и языка. Они также утверждали, что критики Бандеры, ОУН и УПА страдают от «бандерофобии», корни которой они видели во враждебном отношении к украинской культуре как таковой2178.
Рост национализма и праворадикальной активности привел к притеснениям и насилию на этнической и политической почве. Трудно
сказать, сколько людей в те годы стали жертвами националистического насилия, но именно по этой причине многие русские и евреи покинули (или попытались покинуть) Украину. Несколько таких случаев были задокументированы Службой иммиграции и натурализации США (INS). Разумеется, к таким документам стоит относиться с осторожностью, поскольку беженцы, в целях получения разрешения на въезд в США, могли немного сгустить краски, однако и полностью отвергать предоставленные ими сведения как банальную разновидность антиукраинской фантазии также не стоит.
На соседей жительницы Львова Ирины Щетининой, которые, как и она, были русскоязычными евреями, напали представители радикальных групп. По словам историка Дж. Бёрдса, изучавшего эти свидетельства, соседей Ирины подвергали жестоким пыткам в их же собственной квартире: «Мужа обжигали горячим электрическим утюгом, его жене вырвали глаз. Нападавшие выкрикивали антирусские и антисемитские лозунги. Украинские милиционеры, прибывшие спустя какое-то время, отказались составлять рапорт о нападении и расследовать данное преступление»2179. После этого инцидента с соседями Ирина Щетинина, ее муж и трое их детей приняли решение покинуть Украину.
Другая женщина русско-еврейского происхождения, Вера Кораблина из Киева, рассказала, что в 1990 г. ее руководитель, придерживавшийся ультранационалистических взглядов, уволил из ее отдела всех евреев, а в 1993 г. ее новый работодатель оказался жертвой избиений (националисты требовали от него «уплаты специальных пошлин за русских и евреев, работающих в Украине»). Как и ее другу-работодателю, ей поступали звонки и письма с угрозами физической расправы. В начале 1994 г. над ней издевались мужчины, заявлявшие, что «русская фамилия в паспорте не может скрыть ее “жидовское” происхождение». В сентябре 1994 г. стены и мебель в ее кабинете «разукрасили» антироссийскими и антисемитским надписями. Вскоре после этого инцидента ее работодатель, еврей по национальности, бесследно исчез2180.
Культ Бандеры в историографии
Распад СССР и образование Украины повлекли за собой изменения в среде профессиональных историков, но эти процессы практически не затронули апологетов. В результате завершения «холодной войны» начался процесс денационализации и деидеологизации сферы профессиональной истории. Историки получили доступ к советским архивам; кроме того, состоялось повторное обращением к свидетельствам жертв Холокоста. Некоторые историки, среди них и Джон-Пол Химка, постепенно переставали видеть в идеологии украинского национализма
ведущий нарратив украинской истории и занялись изучением подлинной истории ОУН, УПА и событий военных лет2181. Другие ученые, например, Дж. Армстронг, после распада СССР, похоже, перестали рассматривать украинскую историю под критическим углом зрения. На конференции во Львове (в августе 1993 г.) он утверждал, что «цель историка ...состоит в том, чтобы установить подлинную позицию героя, действовавшего в свою эпоху». Армстронг стал восхищаться Бандерой, Шухевичем, Лебедем, Стецько, Донцовым, Кубийовичем и Шептицким, полностью игнорируя при этом общеизвестные злодеяния2182.
Дискурс Бандеры и ОУН-УПА обрел в Украине националистические и радикальные черты и был, по сути, реакцией на советское наследие. Изобретением этого нового нарратива занялись историки, которые, как ни странно, были выходцами из советской высшей школы, однако общий абрис их концепции полностью перечеркивал советские интерпретации и очень напоминал тексты оуновских эмигрантов. В радикализацию постсоветского исторического дискурса внес свой вклад и праворадикальный сектор украинской диаспоры. Так, представители ОУН стали устраивать конференции, на которых Слава Стецько и Владимир Косик назидали украинских историков тому, как надо правильно писать историю (Киев, 28-29 марта 1992 г.)2183. Оуновские эмигранты основали Центр досліджень визвольного руху (ЦДВР)2184, офис которого со дня основания находится во Львове в здании учреждения Академии наук Украины (ул. Козельницкая, 4)2185.
ЦДВР поставил своей целью переиздание и популяризацию работ историков ОУН(б), в том числе Петра Мирчука и Владимира Косика, а также публикацию собственных исследований, сделанных в соответствии с националистическим нарративом оуновских эмигрантов. В сущности, за этим стояла попытка представить ОУН как демократическую организацию, а УПА - как освободительную армию, отрицая при этом их ультранационалистический характер и совершенные злодеяния. Более глубокая цель деятельности Центра состоит в том, чтобы возвысить роль «освободительного движения» - важнейшего компонента украинской идентичности. Свои цели ЦДВР изложил на языке, поразительно напоминающем язык историков из среды оуновских эмигрантов: «История освободительной борьбы народа - это основа национальной идеи каждого государства, основа его ценностей и политической ориентации. Прошлое украинского народа, в частности его освободительная борьба, долгие годы замалчивались и искажались тоталитарными режимами. Вот почему нам крайне необходим новый, непредвзятый взгляд на украинское освободительное движение. XX век стал пиком развития украинского сопротивления. Лучшим примером
тому является борьба Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии в 1920-1950 гг. К сожалению, сегодня деятельность этих структур остается одной из наименее изученных областей украинской историографии. Изучение различных аспектов борьбы украинцев за свою национальную и социальную свободу и является основной целью Центра исследований освободительного движения»2186.
Материалы о Бандере и ОУН-УПА продолжали издаваться в диаспоре и после 1991 г. Руководитель Фундації Українського Вільного Університету (Нью-Йорк) Петр Гой собрал несколько сотен вырезок газетных статей об убийстве Бандеры и опубликовал их в десяти объёмистых томах, назвав это монументальное издание основой для бандерознавства -науки о Бандере (ил. 260). Он заявил, что таким шагом он стремится облегчить «будущим украинским историкам процесс изучения трагических событий, связанных с убийством Степана Бандеры», и сделать Провідника предметом научного культа2187.
Новый ультранационалистический нарратив, появившийся в постсоветской Украине, является негативным зеркальным отражением советского, при этом историки, работавшие в советской и постсоветской Украине, считают его критическим и правдивым, поскольку он опровергает советский. В качестве доказательств того, что ОУН-УПА не занимались в 1943-1944 гг. этническими чистками и не убивали евреев, а ОУН(б) в тридцатые годы не делала выбор в пользу фашизма, были выбраны публикации эмигрантов, дискурс которых целиком базировался на отрицании. В 1993 г. была переиздана первая монография об УПА, написанная в 1946 г. Н. Лебедем2188. В 1995 г. издательство Відродження переиздало брошюру П. Полтавы