Изучая события раннего послевоенного периода, я осознал, что наше понимание Бандеры и его движения в значительной степени основывалось на пропаганде, которая, благодаря усилиям ветеранов
и сторонников движения, со временем существенно видоизменялась, в том числе адаптировалась к реалиям «холодной войны». По окончании Второй мировой несколько тысяч сторонников Бандеры покинули Западную Украину вместе с немцами. Впоследствии они обосновались в странах Западного блока и предложили свою версию событий, происходивших в годы войны на территории Западной Украины. До недавнего времени профессиональные историки не подвергали сомнению этот нарратив. Более того, некоторые из исследователей, которые в годы «холодной войны» обратились к изучению темы украинского национализма, заимствовали часть этого искаженного и избирательного нарратива, приняв воспоминания и саморепрезентации ветеранов движения как должное. После распада СССР ряд политических деятелей и ученых Западной Украины изложили свою версию истории движения Бандеры, очень похожую на ту, которую ранее популяризировали ветераны и историки из украинской диаспоры. Тем не менее по-настоящему эта тема долгое время оставалась неизученной, а ее исследование становилось делом трудным и даже небезопасным.
Теоретическая часть моей работы, в частности изучение биографии Бандеры и истории его движения в контексте деятельности других фашистских движений Восточной и Центральной Европы, вызвала бурную реакцию у крайне правых политиков, историков и представителей интеллигенции (в том числе у экспертов по польской, советской и украинской истории). Не менее сильные эмоции возникли и в связи с предпринятым мною соотнесением апологетических коммемораций Бандеры с причастностью украинцев к Холокосту и другим формам массового насилия. К моему удивлению, гораздо меньше проблем с признанием результатов моего исследования и представленного в нем нарратива было у специалистов по вопросам массового насилия, фашизма, национализма, Холокоста и его отрицания, чем у их коллег, занимавшихся историей Украины.
В самом начале своей работы, когда я еще только готовился к детальному исследованию деятельности Бандеры и его движения, несколько ученых предостерегали меня, что для диссертации лучше выбрать менее спорную тему. Оказалось, что реакция как на некоторые мои выводы, так и на работу в целом намного превзошла самые мрачные из их предостережений. На последнем этапе написания этой книги я подвергся ряду неприятных нападок, причем это касалось не только исследования, но и меня самого. Угрозы в мой адрес исходили как от украинских крайне правых деятелей, так и от ученых, которые считали Бандеру национальным и местным героем, а его сторонников -антинемецким и антисоветским движением сопротивления (украинским
«освободительным движением»). Многие прямо или косвенно давали мне понять, что изучение таких проблем, как массовое насилие украинских националистов, культ Бандеры, отрицание Холокоста украинской диаспорой и постсоветскими интеллектуалами является покушением на украинскую идентичность. Одним словом, они ставили под сомнение целесообразность и объективность моего исследования.
В конце февраля - начале марта 2012 г. Фонд Генриха Бёлля, Немецкая служба академических обменов и посольство Германии в Киеве пригласили меня выступить с шестью лекциями о Бандере в трех городах Украины, в связи с чем вспыхнула организованная истерия, охватившая украинских крайне правых деятелей, националистических и «либеральных» украинских историков и специалистов по истории Восточной Европы из других стран. Организаторы лекционного тура испытывали серьезные трудности в поиске университетов или других учреждений, у которых хватило бы смелости предоставить свое помещение для моих лекций. В итоге места для выступления были найдены в Киеве и Днепропетровске, и ни одного - во Львове. В конце концов, за несколько часов до начала мои выступления пришлось отменить даже в тех четырех учреждениях, где они были запланированы, в том числе в Украинском институте изучения Холокоста «Ткума». В результате состоялась только одна лекция: в безопасных условиях посольства Германии в Киеве. Однако и в этом случае здание посольства пикетировали около сто разгневанных человек, которые убеждали всех собравшихся - студентов, ученых и любознательных украинцев - не посещать мою лекцию, заявляя, что я «внук Йозефа Геббельса» и «либеральный фашист из Берлина», который не компетентен в заявленной теме.
Среди тех, кто пытался препятствовать моим выступлениям в 2012 г, были, с одной стороны, деятели правой партии «Свобода», которые попросту запугивали представителей университетов и других учреждений, а с другой стороны, националистические и «либеральные» ученые и интеллектуалы. Они открыто заявляли, что я не историк, а «пропагандист», и мои выступления вообще необходимо запретить, поскольку они могут не только опорочить страну, но и привести к разжиганию гражданской войны и расколу Украины.
В течение долгого периода враждебных оскорблений и протестов меня поддерживали многие люди, в том числе Энтони Полонски, Дельфин Бештель, Пер Андерс Рудлинг, Марко Царинник, Андреас Умланд, Джаред Макбрайд, Марк фон Хаген, Арнд Бауэркампер, Кристиан Ганзер, Франк Гольчевский, Антон Шеховцов, Гертруда Пикхан, Гжегож Мотыка, Омер Бартов, Саймон Хадлер, Сюзанна Хейм и особенно моя жена Мартина. Эти люди убедили меня
не уделять слишком много внимания различным видам националистической и интеллектуальной истерии и сосредоточиться на завершении исследования и публикации книги.
Эта работа не могла бы состояться без помощи и содействия многих людей и организаций. Так, уже в самом ее начале Филипп Тер убеждал меня обязательно довести ее до конца. Также призывал меня не бросать начатое Хайнц Дитер Киттштайнер (сконч. в 2008 г), вдохновенный теоретик и выдающийся критик феномена коллективной памяти. На протяжении всей работы над диссертацией мой научный руководитель, Франк Гольчевский, не только поддерживал меня советами по вопросам научного характера, но и помогал мне в преодолении многочисленных бюрократических препятствий. Получить доступ к некоторым важным документам, в том числе преодолеть множество административных барьеров во время моей работы в Украине, мне помогали Леонид Зашкильняк, Ярослав Грицак, Остап Середа и другие коллеги. Существенную помощь в ходе работы над этим исследованием мне оказали библиотекари и работники архивов Канады, Германии, Польши, России, Украины, Великобритании и США. Многие сведения об украинской диаспоре и националистическом искажении истории мне предоставил Джон-Пол Химка. Он и другие ученые, в том числе Омер Бартов, Дитер Поль, Гжегож Мотыка и Пер Андерс Рудлинг, помогли мне понять важность проблемы этнического и политического насилия и ее значение для этого исследования. Увидеть Бандеру и его движение в более широком контексте мне помогли труды о фашизме Арнда Бауэркампера, Роджера Итвелла, Роджера Гриффина, Константина Иордаки, Майкла Манна, Стэнли Дж. Пейна, Кевина Пассмора, Роберта Пакстона и Зеева Штернхеля.
Моей книге также пошли на пользу обсуждения и рецензии коллег. Я с удовольствием представлял и обсуждал этот проект на научных семинарах, организованных Арндом Бауэркампером, Франком Гольчевским, Хайнцем Дитером Киттштайнером, Гертрудой Пикхан, Филиппом Тером, Немецким историческим институтом в Варшаве, рабочей группой «Политика Холокоста и памяти» в Университете Альберты и отделом истории Восточной Европы в Гисенском университете. Арнд Бауэркампер, Омер Бартов, Франк Гольчевский, Марк фон Хаген, Джон-Пол Химка, Ярослав Грицак, Таня Пентер, Пер Андерс Рудлинг, Томаш Стриек и Анджей Жеба читали и комментировали либо всю мою рукопись, либо отдельные ее части. Рэй Брэндон, Франческа Брудер, Марк Царинник, Джон-Пол Химка, Джаред Макбрайд, Гжегож Мотыка, Дитер Поль и Пер Андерс Рудлинг делились со мной информацией и обратили мое внимание на документы, которые им удалось обнаружить, занимаясь собственными 14
исследованиями по близкой мне тематике. Отредактировать рукопись мне помогли Марко Царинник и Михал Млынарж. Это исследование, его написание и редактирование были бы невозможны, если бы не финансовая помощь Фонда Герды Хенкель, Университета Альберты и Немецкого исторического института в Варшаве. Таким образом, я хочу поблагодарить всех, кто содействовал подготовке этой книги.
Если принять во внимание предмет этого исследования и его масштабы, то можно сказать, что это была довольно сложная задача, в осуществлении которой я прежде всего благодарен моей жене - она проявила огромное терпение и сопереживание на протяжении всего изнурительного периода моей работы. Эту книгу я посвящаю ей и двум нашим детям.
Введение
В этой книге изложены результаты моего исследования жизни и политического культа Степана Бандеры (1909-1959), украинского крайне правого лидера. Культ Бандеры сформировался в середине 1930-х и существует, выдержав испытание временем, до наших дней. Он возник в конкретных культурных, социальных и политических контекстах. Исследование этих контекстов и является одной из ключевых задач данной книги, поскольку только таким способом можно понять взаимосвязь между жизнью Бандеры и процессами, сопутствовавшими его мифологизации.
Книга сочетает в себе политическую биографию легендарного украинского лидера, тесным образом связанную с историей его движения, и анализ деятельности писателей, историков, идеологов, кинорежиссеров, политиков и политических активистов, задействованных в создании культа Бандеры с середины 1930-х и до конца первого десятилетия века нынешнего.
Личность
Степан Бандера, даже если рассматривать его личность в отрыве от культа, возникшего при его жизни и упрочившегося после его смерти, был интригующей персоной. Не случайно он стал одним из центральных символов украинского национализма, хотя роль случайности в истории не следует недооценивать. Своим радикальным нравом, доктринерской решимостью и твердой верой в ультранационалистическую украинскую революцию, целью которой было добиться «возрож