306. Климишин (ил. 69) в своих мемуарах охарактеризовал поведение Бандеры такими словами: «Во время наших встреч Бандера вел себя по-разному. Когда мы обсуждали организационные вопросы, он говорил очень серьезным тоном, убедительно и по существу. Но когда обсуждение таких тем заканчивалось, он становился веселым, разговорчивым и шутливым, и ему нравилось, если другие вели себя так же. Он легко играл словами, мог произносить их так, что это становилось потешным каламбуром»307.
Еще один друг Бандеры. Владимир Янов, рассказывал, что во время походов по Карпатам Степан разговаривал с птицами и молился на деревья. Янов считал это забавным поведением, признаком любви и уважения Бандеры к природе308. В своих мемуарах Григор Мельник вспоминал, что однажды, во время плас тунского похода Бандера набросил на себя одеяло (карпатский коц с начесом], взобрался на дерево и произнес пламенную
речь. Жестикулируя «экзотическим» образом, он имитировал Махатму Ганди. Другой молодой националист, Лев Сенишин, забрался на дерево следом за Бандерой и стал изображать гориллу, поедающую собственных блох. Он даже «бросил» некоторыми из них в «Ганди», что весьма позабавило присутствовавших рядом других пластунов309.
С юных лет Бандера отличался невысоким ростом и стройным телосложением. На фотографиях гимназических и студенческих лет Бандера выглядит на голову ниже (1,60 м) большинства соучеников (ил. 68). Кроме своего весьма невысокого роста, Бандера ничем другим не выделялся. У него были голубые глаза, он был левшой и носил короткую стрижку. Во взрослом возрасте он частично облысел, а лицо приобрело слегка овальные черты. В 19 лет у него уже не хватало трех зубов, в 27 лет - четырех. Его часто называли «Бабой» (то ли благодаря широким бедрам, то ли потому, что однажды, выполняя секретное задание ОУН, ему пришлось пройтись по Львову в женском платье). Другими его псевдонимами были: «Лис», «Малый», «Серый» и «Степанко». В детстве Бандера страдал ревматизмом коленного сустава, в связи с чем время от времени он испытывал трудности с ходьбой (по этой же причине он вступил в ряды «Пласта» на два года позже, чем это было возможно по возрасту)310. Григор Мельник писал в своих мемуарах, что Бандера выглядел очень заурядным и незаметным, ничем не выделялся, вел себя как типичный ученик. Глядя на него, никто бы и не подумал, что ему суждено стать Провідником311.
Уже в конце двадцатых и начале тридцатых годов Бандера, как отмечал Ребет, демонстрировал «организационные навыки и реалистичный подход к вопросам, что выделяло его из молодого и идеалистичного окружения ОУН»312. Мельник вспоминал о Бандере как об очень преданном своему делу националисте, заботящемся о каждом члене ОУН и благе всей организации313. Однако если кто-то (особенно из ОУН) разочаровывал Бандеру, он становился злым и раздражительным. Так, когда на Варшавском процессе 1935-1936 гг. некоторые оуновцы согласились давать показания на польском языке, он мгновенно потерял контроль над собой314. Бандера также «обезумел» и был вынужден принять транквилизатор, когда узнал, что Григорий Мацейко, отправляясь в Варшаву с целью убийства Перацкого, сообщил своим родственникам, что собирается в поездку, из которой уже не вернется315.
Вряд ли можно сказать, что Бандера обладал привлекательными физическими данными, однако это не помешало украинскому «харизматическому сообществу» наделить его харизмой еще в тридцатые годы. Несомненно эго было связано с тем, что Бандеру, среди прочего, отличали большие ораторские способности, непредсказуемый характер.
фанатичная решимость и преданность «святому националистическому делу». Лев Шанковский вспоминал Бандеру как «студента и преданного националиста..., который еще в юные годы, на этапе формирования характера, обладал теми чертами, которые впоследствии сделали его Провідником»316. Капеллан Осип Кладочный, которому Бандера исповедовался в тюремном заключении, охарактеризовал его как Übermensch, или украинского «сверхчеловека». Он писал: «От него [Бандеры] исходила сила воли и решимость проложить свой собственный путь. Если и существует Übermensch [сверхчеловек], то он им и был -человеком, который поставил Украину превыше всего»317. Григор Мельник вспоминал: «У нас, его ближайших соратников, было гораздо больше возможностей почувствовать величие неординарной личности - нашего Провідника — и гордиться им. Для нас это был пример людей определенного образца - людей с сильным характером, людей, которые решали исторические дела своих наций. Такие люди уже появлялись в предыдущие эпохи нашей истории, в критические моменты существования нации. В наше время такими людьми были - Бандеры, Колодзинские, Шухевичи, Гасины, Коссаки, Грицаи и многие другие. Своим блестящим примером, образцовым характером, смелостью, настойчивостью, ловкостью, готовностью пожертвовать всей своей жизнью они воспитали целые поколения борцов, которые пошли за ними и вместе с ними на бой за свой народ. И в случае необходимости - на муки и страдания за свободу Украины, за ее честь и славу»318.
Карьера в ОУН
Вступив в ОУН в 1929 г., Бандера быстро поднялся по служебной лестнице, что произошло частично в связи с его организаторскими и конспираторскими способностями, а частично - в связи со сменой поколений в организации. Карьерному росту Бандеры также способствовала его дружба с теми членами ОВКУГ и СУНМ, которые, как Охримович, Уже занимали в ОУН какое-то положение. В 1930 г. Бандера возглавил референтуру пропаганды Краевой экзекутивы ОУН. Это подразделение занималось распространением в Восточной Галичине нелегальных изданий, а с 1931 г. и контрабандной доставкой печатных материалов из Чехословакии и Гданьска. Возглавить референтуру пропаганды Бандере предложил Охримович, глава Краевой экзекутивы и его одноклассник по Стрыйской гимназии. В 1931 г., сразу же после освобождения из тюрьмы, в которой, соласно данным ОУН, его пытали, Охримович скончался. Преемником Охримовича стал Иван Габрусевич, который, однако, сразу же вынужден был податься бегством в Германию, поскольку полиция объявила его в розыск. Габрусевич предложил поставить во главе экзекутивы Бандеру,
но тот не смог занять эту должность, так как с конца марта по июнь 1932 г. находился в тюрьме. Однако после своего освобождения Бандера все же стал заместителем, а с января 1933 г. — де-факто и Провідником Краевой экзекутивы ОУН, хотя он и не был официально назначен на эту должность вплоть до конференции в Берлине (3-6 июня 1933 г.). Бандера сменил на этом посту Богдана Кордюка, который вынужден был уйти в отставку в связи с неудачным ограблением почты, приведшем к казни Биласа и Данилишина319.
В обвинительном акте Варшавского процесса по делу об убийстве Перацкого прокурор Желенский указал, что Бандера стал главой Краевой экзекутивы ОУН в связи с удачным стечением обстоятельств. Бандера радикализировал ОУН и изменил ее отношение к террору, сделав УВО попросту ненужной (вскоре эта организация действительно прекратила свое существование). Бандера также отстранил от руководства многих людей и потребовал от местных отделений ОУН списки тех, кто способен совершать теракты320. По словам Ярослава Макарушки, сразу после того, как Бандера стал Краевым Провідником, в ОУН изменился порядок обучения: каждого, кто становился членом ОУН, обязывали изучать военные, идеологические и конспираторские дисциплины. Знания новым членам ОУН передавали те представители этой организации, которые ранее проходили подготовку на военных курсах в Гданьске и Берлине321.
По словам Желенского и члена ОУН Пидгайного, приказы о проведении новых «боевых действий», в том числе об убийствах Перацкого, Бабия и других людей, Бандера получал от руководства в изгнании. Бандера считал, что в ответ на эти действия ОУН польские власти откроют концлагеря, предназначенные для украинцев. Во избежание массовых арестов Краевая экзекутива ОУН планировала отправить украинскую молодежь в леса, где молодые люди могли бы заняться организацией партизанского движения и подготовкой восстания и революции322. В ходе расследования Макарушка подтвердил, что в феврале 1934 г. Краевая экзекутива отдала распоряжение: украинцам, которых польские власти подозревают в совершении противозаконных действий и терроризме, следует спрятаться в лесах и приступить к организации антипольского партизанского движения («зеленых кадров»)323. По словам Пидгайного, Бандера утверждал, что «лучше умереть от пули, чем в концлагере за колючей проволокой»324.
С назначением Бандеры на руководящие должности ОУН стала более радикальной и «эффективной», в частности расширились масштабы массовых пропагандистских кампаний и увеличилось количеств терактов Гем не менее этот рост лишь в некоторой степени можно связывать с решимостью Бандеры, его лидерскими качествами
и силой характера. Определенное влияние на эти процессы оказывали как другие фанатичные националисты молодого поколения, так и руководство в изгнании325.
Не все организованные Бандерой убийства - как и не все детали, касающиеся его роли в этих заговорах, - могут быть раскрыты, поскольку для этого отсутствуют необходимые документальные доказательства. Следует также учитывать заговорщический характер деятельности ОУН. Тем не менее достоверно известно, что Бандера самостоятельно осуществлял выбор потенциальных исполнителей преступлений, в том числе организовывал детальную подготовку некоторых из них, а иногда и определял личность будущей жертвы326. Существуют документальные свидетельства того, что именно Бандера уговорил Мацейко осуществить убийство Перацкого, а Лемика - убийство советского консула. Очевидно, что именно Бандера приказал убить Бачинского и Ивана Бабия. Бандера также приказал подготовить и осуществить убийства других лиц: редактора газеты Антона Крушельницкого (ил. 75), Генрика Юзевского, Владислава Кособуцкого (инспектора львовской тюремной охраны), Станислава Гадомского (куратора отдела образования), а также ученика седьмого класса украинской гимназии Королишина. Впрочем, ни одно из этих убийств не состоялось (по причине их плохой организации)