410.
Массовые аресты были спровоцированы усилением пропагандистской деятельности ОУН и увеличением (в 1933-1934 гг.) количества терактов. Аресты, которым предшествовали длительное наблюдение и агентурное внедрение следственного отдела краковской полиции, происходили в связи с незаконными перевозками пропагандистских материалов и взрывчатых веществ (ОУН осуществляла их через чешско-польский город Цешин). По крайней мере до 17 июня даты, когда
полиция установила, что взрывное устройство, оставленное на месте Преступления, было изготовлено ОУН, - аресты осуществлялись независимо от убийства. Именно в связи с начавшимися арестами ОУН и приняла решение убить Перацкого в день 15 июня. Покушение перенесли на этот день, поскольку в ночь с 13 на 14 июня полиция обнаружила лабораторию и уже 14 июня во Львове и Кракове начались задержания411. Хотя 17 июня полиция уже знала, кто стоял за убийством Перацкого, публичной огласке эту информацию придали только 10 июля. Эта задержка, в сочетании с пропагандистскими и идеологическими (с мощной патриотической подоплекой) траурными мероприятиями, подтолкнула средства массовой информации к обширной спекуляции и подъему волны народного гнева412.
Идеологическое измерение убийства Перацкого
Первый этап политического культа Степана Бандеры можно рассматривать как результат политически и идеологически мотивированных эмоций, вызванных убийством Перацкого и двумя большими судебными процессами: Варшавским (с 18 ноября 1935 по 13 января 1936 г.) и Львовским (с 25 мая по 27 июня 1936 г.). Польские СМИ - особенно те, которые были близки к движению санации, - сразу после убийства стали называть Перацкого мучеником и героем, создавая вокруг него политический миф. Хотя эти усилия и были безуспешными, польский пропагандистский аппарат все же сумел возбудить в людях коллективный гнев, обрушившийся на ОУН после обнародования имени убийцы польского министра и борца за независимость Польши.
В вечерних газетах 15 июня 1934 г. смерть Перацкого преподнесли как национальную трагедию. В авангарде этой пропагандистской кампании шла Gazeta Polska, полуофициальный печатный орган крупнейшей парламентской фракции Sanacja. В выпуске за 16 июня по центру первой полосы газеты была напечатана фотография Перацкого, печальный и серьезный взор которого был устремлен прямо на читателей. Черная рамка придавала фотографии вид огромного некролога. Крупный заголовок над фотографией сообщал о том, что «вчера около 15:15 был убит министр внутренних дел». Подзаголовок информировал читателей о месте убийства и сообщал, что Перацкий скончался в больнице в 17:05. Читателям также сообщали, что убийца еще не пойман413. Текст под фотографией Перацкого был призван возбудить гнев против неизвестной группы, ответственной за преступление. В материалах газеты заявляли, что после того, как «станет известно, где корни этого преступления..., больная часть общественного Организма должна быть выжжена каленым железом». «Время безответственности в польской истории прошло. Преступник понесет
ответственность как за физическое, так и за политическое преступление», отмечалось далее. В статье утверждалось, что Перацкий умер не зря, а пожертвовал своей жизнью во славу Полыни. Министр погиб от руки врага, достаточно трусливого и хитрого, действовавшего из-за спины, а не лицом к лицу, как на поле боя414.
На второй полосе номера за 16 июня 1934 г. Gazeta Polska информировала читателей о деталях преступления, кончине Перацкого в больнице, безуспешном преследовании убийцы и общественном резонансе, вызванном этим преступлением. Согласно этой статье, новость об убийстве Перацкого разлетелась по городу с молниеносной скоростью и повсюду вызвала неподдельное горе. В знак скорби были закрыты кинотеатры, рестораны и кафе. Прямо на улицах люди читали и живо обсуждали экстренные выпуски газет. Па многих государственных и частных зданиях были приспущены флаги. Legion Mlodych, молодежная организация, близкая к движению санации, организовала маршевое шествие, которое проследовало от больницы, где скончался Перацкий, до Бельведерского дворца, резиденции маршала Пилсудского. Во время этого шествия произошли столкновения с представителями польской фашистской организации ONR. Подобные эмоциональные реакции и проявления скорби также имели место во Львове, Кракове, Люблине, Лодзи, Вильно, Белостоке и Торуне. Gazeta Polska сообщала, что соболезнования по погибшему и чувства отвращения к неизвестному убийце выразили и в других европейских столицах - Париже, Лондоне и Бухаресте415.
Событие приняло форму национальной трагедии. Взывая к мести и справедливости, все проправительственные СМИ акцентировали свое внимание на поминальных мероприятиях, горе и гневе скорбящих. На следующий день, 17 июня 1934 г., Gazeta Polska посвятила Перацкому, герою и мученику, всю первую полосу своей газеты. Первая страница, как и днем ранее, так же была подана в черной рамке, что придавало ей вид некролога, но в этот раз на ней не было фотографии Перацкого (ил. 91). Вместо этого на ней крупным шрифтом были напечатаны имя Бронислава Перацкого, крест и буквы «S» и «Р» (аббревиатура слов «Вечная память»). Ниже, шрифтом помельче, были перечислены титулы Перацкого, все его должности («министр внутренних дел», «делегат Сейма» и др.), его награды (в т.ч. орден Virtuti Militari) и воинское звание «бригадный генерал», которое маршал Пилсудский посмертно присвоил Перацкому на следующий день после его гибели. Далее читателей информировали о том, что Перацкий пал, будучи «на страже». Газета сообщала, что траурное богослужение в память о погибшем состоится 18 июня в костеле Св. Креста. После службы гроб будет доставлен
на главный железнодорожный вокзал, а после этого - в Новы-Сонч (город, где ранее Перацкий проживал с семьей)416.
На второй странице этого выпуска Cicizeta Polska сообщала, что на специальном траурном заседании Совета министров, которое состоялось на следующий день после убийства, премьер-министр Леон Козловский заявил, что «карающая рука» должна наказать не только прямых, но даже косвенных участников преступления. Правительство распорядилось приспустить на всех учреждениях государственные флаги и прикрепить к ним траурные лепты. Президент [мэр] Варшавы Мариан Зындрам-Косцялковский обратился к варшавянам с призывом вывесить траурные флаги на всех частных домах. Правительственным учреждениям приказали соблюдать траур восемь дней, а министерству внутренних дел и его филиалам - двадцать восемь. В обращении содержалось предписание об отмене на время траура всех мероприятий и торжеств (в том числе театральных представлений и киносеансов); всем чиновникам было приказано носить траурные ленты. Поминальные мероприятия прошли во всех городах Польши, а также в польских поселениях за пределами Польши. Польское радио обязали транслировать только специальные программы417.
Свои соболезнования в связи с гибелью министра выразили видные деятели, в том числе архиепископ Август Хлонд (ил. 15), послы различных стран и представители ассоциаций трудящихся. Gazeta Polska также разместила информацию о том, что мать Перацкого, услышав по радио известие о смерти сына, упала в обморок, а тому, кто поможет поймать убийцу, министерство внутренних дел обещает вознаграждение в размере 100 тыс. злотых418. На третьей странице выпуска Gazeta Polska опубликовала статью «Смерть солдата». В ней Перацкого преподнесли как авторитетного, патриотичного поляка, верного слугу польского государства, представителя поколения, которое во время и после Первой мировой сражалось за польскую независимость и активно участвовало в послевоенном восстановлении государства. Убийство Перацкого называли ударом по всем польским патриотам, а информацию о его убийстве подавали таким образом, чтобы пробудить чувство мести419. Так, было отмечено, что пуля, поразившая Перацкого в 1915 г. (в годы борьбы за независимость), не сумела прервать его службу на ниве госдураства, но пуля убийцы достигла этой цели. Политическая группа, направившая эту пулю, должна быть разгромлена420.
Улицу, на которой был убит Перацкий, на следующий день после трагедии переименовали в честь его имени. Церемонию по этому случаю посетили ведущие политики и представители военных, общественных и рабочих организаций, в том числе президент города
Зындрам-Косцялковскнй. выступивший на ней с такими словами: «Министр польской республики, полковник польской армии, солдат маршала Пилсудского убит! Бог оскорблен убийством человека, родина оскорблена убийством министра республики»421. Далее он подчеркнул, что улица, где был убит Перацкий, будет носить его имя, поскольку следует увековечить те усилия, которые Перацкий отдал Отечеству, н таким образом «напоминать, что каждый должен жить и усердно работать,... как завещал Вождь Народа (Wódz Narodu) [Юзеф Пилсудский], чтобы создавать ту Польшу, которую он, Вождь Народа, хотел бы видеть, и за которую мы, его солдаты, сражались»422. Назвав Перацкого верным слугой государства, в котором все происходит во славу вождя и всегда так, как того желает вождь, глава города заявил, что «убийство Перацкого нанесло ущерб всему обществу, поскольку оно нанесло ущерб вождю». Примеру Варшавы последовали и другие польские города, назвав свои улицы именем погибшего министра. Муниципальный совет г. Хшанув принял такое решение 18 июля 1934 г., а руководство г. Ковель - 20 июля423.
Убийство Перацкого польские власти использовали как повод для легитимизации первого польского концлагеря, сооруженного в Берёзе-Картузской, и аннулирования Малого Версальского договора. Решения по этим вопросам были приняты ранее, но только после трагедии их предали огласке. Информацию о концлагере издания Gazeta Polska и Ilustrowany Kuryer Codzienny преподнесли как вынужденный ответ на убийство