ловиях начинать «национальную революцию». В ряде населенных пунктов оуновцы создали подразделения милиции, которые нападали и иногда убивали их политических врагов - евреев, поляков и украинцев675. Однако очень скоро в ОУН поняли, что к «национальной революции» организация еще не готова, а политическая ситуация, возникшая в результате заключения германо-советского пакта, не вполне благоприятна для такого шага; планы по захвату власти на местах и созданию государства пришлось отложить. В этот короткий промежуток времени силы ОУН уничтожили около трех тысяч поляков (две тысячи человек в Восточной Галичине и одну тысячу человек на Волыни), а также неустановленное количество евреев и других лиц, которых они посчитали своими политическими врагами676. В эти же дни польские солдаты, действовавшие в ответ на насилие ОУН, уничтожили неустановленное количество украинцев, среди которых были и те, кто приветствовал Красную армию (ил. 111), устанавливал в ее честь триумфальные арки и исполнял «коммунистические песни, перемежающиеся религиозными гимнами»677. Евреи в эти дни стали жертвами нападений с обеих сторон678. Например, в Яворове, небольшом городке, расположенном примерно в 50 км к западу от Львова, немецкие войска и украинские милиционеры (с желто-голубыми нарукавными повязками) уничтожали местные синагоги и унижали, пытали, избивали и убивали евреев679. В текстах и выступлениях Бандеры, чьи перемещения в этот период совпадают с датами первых насильственных акций ОУН, эти события не упоминаются, как не упоминаются и другие крупные злодеяния ОУН и УПА, связанные с военными и послевоеными годами. В краткой автобиографии (1959 г.) Бандера писал, что в сентябре 1939 г. ОУН «начала создавать партизанские отряды, которые занимались защитой украинского населения, и обзаводилась оружием и военной техникой, необходимыми для предстоящей борьбы»680.
По прибытии в Краков Бандера встретил многих своих соратников. Около 30 тыс. украинцев, включая бывших узников польских тюрем и концлагеря Берёза-Картузская, перебрались в то время в Генерал-губернаторство, чтобы избежать конфронтации с советским режимом681. В своих мемуарах Климишин вспоминал, что в этот период ОУН уже была самой популярной украинской организацией, которая, в силу всеобщего недовольства советской оккупацией Украины, «питала надежды всех и каждого»682. Учитывая последующий ход событий, стоит отметить, что в Кракове оуновцы стали свидетелями еврейского погрома, произошедшего в декабре 1939 г.683
В Кракове немцы основали Украинский центральный комитет (УЦК) - благотворительную и гуманитарную организацию, учредившую в Генерал-губернаторстве сеть украинских кооперативов, школ и молодежных организаций. Во главе УЦК стал географ Владимир Кубийович (ил. 120), который не был членом ОУН, но относился с симпатией к представителям старшего ее поколения. Как и многие украинцы, он испытал на себе этническую дискриминацию режима II Речи Посполитой и считал Германию самым важным партнером украинцев, разделяя многие нацистские политические убеждения, в том числе антисемитизм и расизм. 18 апреля 1941 г. он обратился к генерал-губернатору Гансу Франку (ил. 134) с просьбой очистить украинские этнические территории Генерал-губернаторства от «польских и еврейских элементов»684.
В Кракове Бандера сначала жил на ул. Лоретанской, в одном из пяти лагерей, обустроенных для украинских переселенцев. Позднее, вместе со своими братьями Василием и Богданом (ил. 107), он переехал на квартиру на улице Стражевского685. В конце сентября Климишин встретился с Бандерой на краковских военных курсах, что было их первой встречей после побега из тюрьмы. Бандера выглядел худым и заросшим. По словам Климишина, на Бандере была одежда, которую ему выдали еще в тюрьме. На следующий день они прошлись по магазинам, расположенным между рыночной площадью и университетом. Бандера, всегда предпочитавший серый цвет (таким же было и одно из его прозвищ), купил себе серый костюм, а Климишин - черный686.
В Кракове Бандера познакомился с Ярославой Опаровской (1917-1977), состоявшей в рядах ОУН и до войны обучавшейся во Львовской политехнике687. То ли 3 июня 1940 г. в Кракове, то ли 5 июня в Саноке Вандера и Опаровская поженились688. Климишин в своих мемуарах отметил, что свадебная церемония была очень скромной: присутствовало не более десяти человек689. После свадьбы Ярослава (ил. 105) взяла Фамилию мужа. В конце 1940 г. супруги переехали в Варшаву, где
по соображениям безопасности им до начала 1941 г. пришлось жить на квартире, которую им подыскал Лебедь690. 26 мая 1941 г. в Саноке родилась их первая дочь - Наталья (ил. 108). В Берлине, в 1939 или в 1941 г., Бандера перенес операцию на носу. Его носовая перегородка была либо сломана, либо повреждена вследствие принудительного кормления во время голодовки в тюрьме Свенты Кшиж691.
Раскол в ОУН
В своей автобиографии Бандера писал, что в ноябре 1939 г. он на две недели ездил на лечение в словацкий курортный город Пьештяны (ил. 106), где встречался с другими оуновцами692. Оттуда он отправился в Вену, в которой также общался с новыми соратниками, среди которых был Владимир Тымчий (Лопатинский), действующий глава Краевой экзекутивы ОУН (ил. ПО). Бандера и Лопатинский договорились о совместной поездке в Рим, с тем чтобы встретиться там с новым главой ОУН и ПУН Андреем Мельником и обсудить недопонимание, возникшее между Краевой экзекутивой и руководством в изгнании (между ОУН в Украине и ПУН, как тогда называли эти организации). Приехав в Рим в первой половине января 1940 г., Бандера также встречался там со своим братом Александром (ил. 109), проживавшим в этом городе с 1933 г. и защитившим в нем степень доктора политэкономии693.
На переговорах с Мельником достичь компромисса не удалось. Бандера потребовал, чтобы Мельник включил в руководство организации новых людей и отстранил Ярослава Барановского и Омеляна Сеника. Последнего он подозревал в сотрудничестве с поляками694. Лопатинский и Бандера также попросили нынешнего лидера ОУН переехать в Швейцарию. За этой просьбой стояло стремление ослабить влияние Мельника на ОУН695.
В автобиографии Бандера писал, что на этой встрече он настаивал на большей независимости политики ОУН от внешних факторов (т.е. от сотрудничества с нацистской Германией)696. Однако это утверждение, сделанное в 1959 г., не соответствует ни действиям ОУН(б) 1940-1941 гг., ни политическим предпочтениям Бандеры, которые он высказывал в недатированном письме к Мельнику, написанном в августе 1940 года. В этом письме Бандера возмущался распространяемыми Барановским слухами о том, что якобы он, Бандера, враждебно настроен к нацистской Германии697.
С высокомерными требованиями Бандеры Мельник не согласился, однако предложил ему пост советника; от Лопатинского, как от краевого рувокодителя, Мельник потребовал полного подчинения. В ответ на это Бандера и другие члены ОУН - Стецько, Янов, Ленкавский и Шухевич
(члены Краевой экзекутивы тех лет (1933—1934), когда ее возглавлял Бандера) - собрались 10 февраля 1940 г. в Кракове и провозгласили образование Революційного проводу. Новый политический орган возглавил Бандера698. Впоследствии эта фракция стала называться ОУН(б) -по фамилии Бандеры, чтобы таким образом отличаться от прежней, точнее, действующей ОУН, которая с этого момента стала называться ОУН(м) - по фамилии Мельника. Лопатинский вез эту новость на Украину, но был убит на немецко-советской границе советскими пограничниками699.
Вплоть до 5 апреля 1940 г. - даты, когда Бандера встретился с Мельником, - две группы не оставляли надежд на возможное примирение. Свои письма, в которых они сообщали об образовании Революційного проводу ОУН, Бандера и Стецько передали Мельнику в этот же день700. Видимо, письма оскорбили Мельника, так как уже 8 апреля он распорядился отдать Бандеру и Стецько под суд Революционного трибунала. В тот же день Бандера и Стецько опубликовали заявление, в котором сообщили всем членам ОУН, что, согласно решению Революційного проводу, Мельник больше не является руководителем организации. Новым руководителем ОУН стал Степан Бандера701. Революционный трибунал, в свою очередь, 27 сентября исключил Бандеру из ОУН702. Впоследствии Стецько заявлял, что в те дни Мельник отдал распоряжение об их, его и Бандеры, убийстве, в связи с чем они оба временно переехали в Варшаву703.
Детали раскола раскрывают интересную информацию о том, как Бандера и его товарищи обращались со своими противниками. В более подробном письме к Мельнику от 10 сентября 1940 г. Бандера сообщал, что 10 февраля ему «пришлось урегулировать вопросы, связанные с руководством, поскольку те, кто за это отвечал, ничего не сделали»704. Бандера уверял, что ему пришлось делать это не ради себя, а ради националистов, которые ценят его авторитет и ожидают от него активных действий705. Он утверждал, что Мельник не прислушивается к мнению тех, кто пытается давать ему конструктивные советы, отстаивает только свои решения и злоупотребляет статусом руководителя. Поскольку Мельник, по мнению Бандеры, являлся лишь игрушкой в руках Сеника и Барановского, «в руководстве воцарилась атмосфера предательства, позерства, фальши и обмана»706. Кроме того, он сообщил Мельнику, что покойный Лопатинский отказывался отдавать фашистский салют Вождеві слава!, так как разочаровался в Мельнике и считал, что у ОУН нет вождя (приветствие Вождеві слава! стало обязательным после II Великого збору ОУН, который состоялся в Риме 27 августа 1939 г.)707.
В письме к Мельнику Бандера также объяснял, что 10 февраля 1940 г. Революційний провід ОУН «прекратил обсуждение и начал