Сеника и Барановского. В Революційному проводі понимали, что у них нет репутации и авторитета ПУН, но считали, что на их стороне -«правда, чистые помыслы, вера и нерушимая воля, чтобы довести дело до успешного конца»708. В этом же письме Бандера, пытаясь дискредитировать ведущего члена ОУН(м) Сциборского, использовал антисемитские аргументы. Он писал, что Сциборского нужно исключить из ОУН, поскольку тот живет с «подозрительной русской еврейкой» и является «предателем и большевистским агентом»709. По словам Бандеры, Мельник был окружен предателями (речь о Барановском), а также «коварными большевистскими агентами» (речь о Сциборском), и не делал ничего, что могло бы укрепить его авторитет как вождя. Мельник стал вождем, «унаследовав» эту должность от Коновальца, что было закреплено решением ПУН. Мельник и ПУН, утверждал Бандера, рассчитывали, что все согласятся с назначением Мельника на этот руководящий пост. Однако этого не произошло, поскольку предатели -Барановский и Сеник - превратили Мельника в марионетку, а это, согласно логике Бандеры, означало, что организация контролировалась «врагами» и «большевистскими агентами»710. В такой ситуации Бандера посчитал логичным установить над ОУН свой контроль и «очистить» ее от «предателей» и «врагов»711.
Раскол ОУН на ОУН(б) и ОУН(м) был результатом разногласий между двумя поколениями, обусловленными различиями в их опыте и видах на будущее, а также выдвижением Мельника на пост руководителя ОУН и ПУН на II Великому зборі ОУН, которое, по неподтвержденным данным, произошло в соответствии с завещанием, оставленным Коновальцем. Уже само выдвижение Мельника на должность руководителя предвещало перспективу захвата власти молодым поколением. Мельник не обладал ни авторитетом Коновальца, ни его энергией. В тридцатые годы он работал управляющим в имении Шептицкого и был плохо известен в кругах ОУН. По словам Кныша, в первые дни после начала войны план захвата власти в ОУН был предметом обсуждения между Иваном Габрусевичем, Рико Ярым (отвечавшим за финансовые вопросы руководства в изгнании), Бандерой, Шухевичем, Лебедем и Стецько712. В последовавшее за расколом время ОУН(б) стала гораздо более могущественной, чем ОУН(м), поскольку ее лидеры имели более тесные связи с подпольем ОУН в Восточной Галичине и на Волыни. Многие молодые украинцы, сбежавшие в Краков после начала войны, также сделали свой выбор в пользу ОУН(б)713.
Во взглядах на экстремистский национализм, насилие, фашизм и антисемитизм две фракции не сильно отличались друг от друга. В 1948 г. член ОУН(б) Владимир Порендовский заявил (во время допроса), что
к моменту германского вторжения в Польшу украинские националисты были «настоящими фашистами, боготворившими Гитлера, Муссолини, Донцова и им подобных»714. В статье, опубликованной 8 мая 1939 г., ведущий член ОУН(б) Стецько утверждал, что евреи были «кочевниками и паразитами», народом «материалистов и эгоистов... лишенных героизма и идеи, которая способна вдохновить их на самопожертвование». Он писал, что их интересует только «личная выгода» и они полны решимости «разрушить героическую культуру народов-воинов». По его словам, еще столетия назад украинцы, избрав путь «духовной чистоты и культуры», отличали себя от евреев715.
Раскол ОУН на ОУН(б) и ОУН(м) был еще одним значительным шагом в развитии политического культа и мифа Степана Бандеры. Большинство членов ОУН, в основном молодые украинцы, отдали предпочтение фракции ОУН(б). С конца 1940 г. их стали называть «бандеровцами» - в честь их лидера716. Члены ОУН(м) стали называться «мельниковцами»717. Присвоение организации или партии имени ее лидера не было редкостью для политических и военных движений Центральной и Восточной Европы этого периода. В Польше, например, сторонников маршала Пилсудского называли «пилсудчиковцами». Слово, производное от «Бандера», использовалось носителями нескольких языков и звучало по-разному: «бандеровцы» (рус.), «бандерівці» (укр.), «banderowcy» (пол.) «Вапdеrа-lеиtе» или «Вапdеrоwсi» (нем.). В разговорах между собой члены ОУН(б) также называли себя «бандеровцами». 5 октября 1941 г. украинский учитель Александр Повшук написал в своем дневнике: «Теперь у нас война. Наш украинский провод разделился на две группы: бандеровцы и мельниковцы, и они вредят друг другу. Нация раскалывается на две части. Бандеровцы - это ОУН под проводом Степана Бандеры, а мельниковцы - те, цель которых пока что неизвестна, - под проводом Мельника»718.
Название «бандеровцы», будучи в ходу еще со времен Варшавского и Львовского судебных процессов, широкое распространение получило только с 1940 г. (после раскола ОУН). Это слово фигурирует в отчетах энкаведиста Серова, датированных этим же годом, однако «бандеровцами» в этих документах названы не только представители ОУН(б), но и члены ОУН, находившиеся с 1935 г. в оппозиции к Коновальцу («молодое поколение ОУН»)719. В статье, опубликованной 21 июня 1936 г. в газете Українське слово, Сциборский назвал молодых оуновцев, которые были подсудимыми Варшавского и Львовского процессов, товарищами Вандеры [Бандера і товариші]720. Поскольку люди были хорошо осведомлены о том насилии, которое совершали «бандеровцы», за этим Разговорным словом закрепились отрицательные коннотации, особенно
среди евреев и поляков. Члены ОУН(б) использовали это название реже, чем их жертвы или противники.
После раскола обе фракции ОУН вели между собой непримиримую борьбу и стремились дискредитировать друг друга. Осенью 1940 г. ОУН(м) опубликовала брошюру Біла книга ОУН про диверсію-бунт Яри-Бандера, в которой рассказывалось о том, как Бандера, Ярый и Стецько пытались незаконно захватить власть в организации, а Мельник и другие ведущие члены ОУН этому препятствовали, тем самым защищая организацию от порочных аморальных личностей - «диверсантов»721. Редактором этого издания был Сциборский722.
В мае 1941 г. Стецько написал большую ответную статью под названием Чому була потрібна чистка в ОУН. Он назвал законным решение ОУН(б) отделиться от ОУН, в руководстве которой, по его словам, было полно предателей, не заботившихся о будущем организации и не способных организовать революцию. Стецько также защищал Ярого, которого ОУН(м) называла «монгольско-еврейским гибридом» и «советским агентом». ОУН(м) утверждала, что лучшим доказательством этого является тот факт, что Ярый женат на еврейке. Аналогичную антисемитскую стратегию применял и Стецько, когда пытался дискредитировать Сциборского. Он утверждал, что автор «Белой книги ОУН» является предателем их общего дела, поскольку тот женат на еврейке723. ОУН(м), в свою очередь, в июне-июле 1941 г. - в ответ на инвективы Стецько - опубликовала брошюру Чорна книга бунту Яри-Бандера-Горбовий. ОУН(м) назвала ОУН(б) «большевистскими агентами», готовившими «марксистско-еврейскую революцию». Мельниковцы утверждали, что Ярый и его еврейская жена живут «на наши деньги»724.
Сциборский и другие члены ОУН(м), которых Бандера обвинял в предательстве или в близких связях с евреями, были убиты во время войны, по всей вероятности, силами ОУН(б): Сциборский и Сеник -30 августа 1941 г. в Житомире, Барановский - 11 мая 1943 г. во Львове725.
II Великий збір ОУН (Краков)
С 31 марта по 3 апреля 1941 г. в Кракове состоялся II Великий збір ОУН, на котором ОУН(б) «легитимизировала» себя и «делегитимизировала» ОУН(м). ОУН(б) дала своему съезду название, которое ранее представители старшего поколения использовали при созыве II Великого збору ОУН в Риме (27 августа 1939 г.). Постановления, принятые на съезде в Кракове, были опубликованы в брошюре Постанови II Великого збору Організації українських націоналістів126. Тезисы о причинах раскола, приведенные в брошюре, очень напоминают аргументы Бандеры, которые он использовал в своем письме к Мельнику. Так, они начинаются с заявления о том, что
«после смерти полковника Евгения Коновальца фактический контроль над зарубежной частью ОУН перешел в руки людей, причиняющих ОУН вред». Авторы брошюры усматривали в этом «опасность для украинского национального движения». Они посчитали необходимым «вылечить организацию», но Мельник не сумел этого сделать, и тем самым не только «продемонстрировал полную неспособность возглавить революционное движение», но и «открыто встал на сторону предателей и вредителей организации»727.
На этом основании авторы брошюры утверждали, что «полковник Мельник стал незаконным лидером ОУН», а «Збір українських націоналістів, состоявшийся 27 августа 1939 г., не соответствовал принципиальным требованиям ОУН»728. Кроме того, они заявили, что завещание вождя (Коновальца), назвавшего Мельника своим преемником, было «выдумкой Ярослава Барановского», в то время как акт от 10 февраля 1940 г., провозгласивший главенство Революційного проводу ОУН, авторы назвали «исторической необходимостью». Этот акт и II Великий збір 1941 г. якобы спасали ОУН от «оппортунизма и разложения», а также от «опасности распада организации». Всех, кто участвовал в кампании Мельника против Революційного проводу, объявили предателями, подлежащими исключению из ОУН729. Наконец, авторы брошюры запретили Мельнику предпринимать от имени ОУН какие-либо действия и призвали всех националистов покинуть ОУН(м) и вступить в «ряды революционно-освободительного движения ОУН под руководством Степана Бандеры»730.
По тексту Постанов можно понять, каким образом ОУН(б) позиционировала себя в это непростое время. В первом абзаце организаторы краковского Збору заявили, что «идея Суверенної Соборної Української Держави в наш век превратилась в идею нового украинского мировоззрения и нового политического движения,