Ще не вмерла Україна879.
Это мероприятие также посетили два немецких офицера: Ганс Кох и Вильгельм Эрнст Эйкерн, прибывшие на него с опозданием. Кох сказал,
что он приветствует данное событие, но только в той его части, которая празднует освобождение от большевиков, а не в части провозглашения государства. Офицеры напомнили собравшимся, что война еще не закончилась, и сейчас не время заниматься образованием государства, и это тем более верно, поскольку единственным человеком, который может решить, быть или не быть украинскому государству, является Адольф Гитлер880.
Церемонию проголошення транслировали (на украинском и немецком языках) на частотах «Радиостанции Евгения Коновальца», работа которой была налажена благодаря оборудованию, захваченному у советских войск батальоном «Нахтигаль». На следующий день в 11:00 трансляцию повторили в записи881. В одной из программ приглашенный в студию солдат эмоционально рассказывал о своем прибытии во Львов и о братских отношениях между немцами и украинцами, особенно между их вождями. Исполнив немецкие и украинские песни, он рассказал слушателям о создании «украинского вермахта»882. ОУН(б) также ознакомила радиослушателей с пастырским посланием главы ГКЦ митрополита Андрея Шептицкого, заявившего, что правительство Стецько и украинское государство возникли по воле Божьей, а немецкая «армия освободила нас от врага». В послании «украинскому народу» Шептицкий заявил, что поддерживает планы ОУН(б) в отношении образования государства и, что стоит отметить, он не поддерживает этнического насилия: «Мы ожидаем от правительства, созданного им [Стецько], мудрого, справедливого руководства и мер, которые будут учитывать потребности и преумножать благосостояние всех граждан, населяющих нашу землю, независимо от того, к какой вере, национальности и социальному слою они принадлежат»883. Одним из ораторов ОУН(б) 1 июля 1941 г. был Гриньох. 30 июня он вместе со Стецько посетил Шептицкого и получил от митрополита «согласие и благословение» на провозглашение государства884.
1 июля 1941 г., когда Гриньох и солдаты из «батальона Степана Бандеры» исполняли по радио немецкие и украинские военнореволюционные песни, в городе произошел погром. Немцы и украинская милиция, организованная и контролируемая ОУН(б), массово убивали евреев и подстрекали к этому местное население885.
30 июня 1941 г. во внутреннем дворе резиденции митрополита (на Святоюрковской горе во Львове) были организованы подразделения милиции. Руководил процессом Иван Равлик, который вместе со Стецько и местными членами ОУН(б) прибыл во Львов в составе второй походной группы886. В первые дни важную роль в организации милиции также играли Богдан Казановский и Омелян Матла887. (Оба они ранее
сидели в тюрьме и подвергались пыткам со стороны НКВД888. В своих послевоенных мемуарах Казановский писал, что в эти мучительные для него минуты он вспоминал о Бандере, который в свое время «был прикован цепью к стене в темной камере польской тюрьмы, провел год без сна, но все равно не сломался»)889. В подборе кадров для руководства милицией также принимал участие Шухевич, украинский командир батальона «Нахтигаль». Утром 30 июня он отправился со своим подразделением в собор Св. Юра, где вместе с Казановским призвал присутствующих к участию в «революционных действиях», в то же время проинформировав их о том, что сегодня ОУН(б) провозгласит украинское государство890. По словам Ганса Йоахима Бейера, оберштурмфюрера СС и члена штаба айнзацгруппы С, со 2 июля львовская милиция (впоследствии - украинская полиция) находилась в подчинении у СС891. Стецько, однако, по-прежнему считал полицию милицией украинского правительства892. Первым начальником милиции был член ОУН(б) Евгений Врецьона (ил. 140), которого через несколько недель заменил Владимир Питулей893.
В соответствии с Боротьбою й діяльністю, милиционеры должны были носить либо желто-голубую нарукавную повязку, либо белую -с надписью «Народная милиция». Однако некоторые милиционеры действовали нелегально, и поэтому не одевали ни того, ни другого894. Историк Джеффри Бёрде считает, что имена некоторых из погромщиков можно идентифицировать, сравнив фотографии, сделанные во время погрома, с фотографиями украинских милиционеров на их удостоверениях (ил. 147-148). Кроме того, многие жертвы, по рассказам выживших и случайных свидетелей, не только во Львове, но и в других городах и селах, распознавали милиционеров по их нарукавным повязкам895. Правда, во Львове некоторые украинские милиционеры надевали на себя темно-зеленую униформу, которая ранее служила обмундированием советской милиции. Удалив с такой формы советские эмблемы, они носили ее, надевая на руку желто-голубую нарукавную повязку, а на голову - кепку-мазепинку896. От всех милиционеров, которые Не были к ней лояльны, ОУН(б) стремилась избавиться897. Морально-этическая подготовка, которую проходили милиционеры, включала в себя присягу на верность Бандере и независимой Украине898.
Как уже упоминалось, утром 30 июня 1941 г. немецкие и украинские Подразделения обнаружили в тюрьмах многочисленные тела убитых заключенных: по одним данным899 их количество было около 2 800, по другим900 - 4 000 (первое значение представляется более вероятным), Большинство жертв, очевидно, были украинцами, около четверти жертв были поляками; были и жертвы среди евреев (их число неизвестно)901.
Нескольким заключенным, выжившим после расстрелов НКВД, удалось спастись бегством; эти люди воспользовались промежутком времени, который образовался между уходом советской армии и вступлением немцев902. Эксгумацией и выносом тел убитых, обнаруженных 30 июня, немцы заставили заниматься евреев. Стоит отметить, что слухи о массовых убийствах и пытках в тюрьмах ходили и до этого дня903. По словам доктора Георга Зельцера и одного немецкого офицера, на некоторых телах были видны следы пыток904.
28 июня 1941 г. два украинских перебежчика сообщили немецкой армии о том, что «два дня назад во Львове произошли беспорядки, в ходе которых были убиты евреи и коммунисты»905. Однако никакие другие документы не подтверждают, что беспорядки имели место во Львове ранее 30 июня. По словам Эрвина Шульца, командира айнзацкоманды 5, приказ о расправе над львовскими евреями (в отместку за действия НКВД) поступил от Гитлера, но достоверно неизвестно, был ли погром организован в связи с этим приказом906. Очевидно, что погром спровоцировала демонстрация тел жертв НКВД, которую устроили немцы и оуновцы 30 июня, однако самые жестокие и унизительные события произошли на следующий день (продолжаясь в том числе и в течение 2 июля)907.
30 июня 1941 г. тайная полевая полиция (Gеhеіте Fеldроlіzеі) отметила, что жители Львова с энтузиазмом относятся к приходу немецких войск и испытывают чувства (ил. 145) ожесточения в связи с «гнусными действиями большевиков» и «проживающими в городе евреями, которые сотрудничали с ними»908. Немецкий офицер писал своей жене 30 июня: «Русские и евреи с жестокостью обращаются с другими людьми и совершают в тюрьмах массовые убийства». Он также отметил, что украинцы пребывали в настроении, которое легко могло привести к погрому909.
Во дворе тюрьмы «Бригидки» командир роты Ганс Шмидт наблюдал, как «толпы евреев или, возможно, других жителей Львова» выносили тела из подвалов тюрьмы и складывали их во дворе. Через некоторое время он заметил, что с евреями жестоко обращались и избивали их. Ему сказали, что евреи «навлекли на себя ненависть людей, так как они сотрудничали с русскими и были доносчиками»910.
Важным элементом как нацистской, так и оуновской пропаганды был устойчивый стереотип о так называемом «еврейском большевизме». На почве этого предрассудка и возникло представление о том, что именно евреи несут ответственность за злодеяния советского режима, в частности за массовые убийства заключенных, произошедшие после 22 июня 1941 г.911 То, что сами евреи также оказывались жертвами
НКВД, что в рядах НКВД евреи не составляли сколько-нибудь значимого количества, что в период советской оккупации они не обладали никакими привилегиями и страдали не меньше, чем другие этнические группы, -все это не убеждало националистов. В убийствах НКВД они обвиняли евреев и верили в то, что евреи управляют Советским Союзом и несут ответственность за голод, разразившийся в 1932-1933 гг.912
Курт Левин, уцелевший во время погрома 1 июля 1941 г., вспоминал этот день в своих мемуарах, написанных в 1945 г., прямо указывая на стереотипный мотив «еврейского большевизма»: «Молодой представитель “высшей расы”, с интеллигентным, но искривленным ухмылкой лицом, подошел к нам и сказал: “Ну, евреи, месть сладка”. Но я так и не смог понять, за что нам мстили»913.
О дне 1 июля 1941 г. оставил свои свидетельства переживший Холокост еврей Адольф Фолькман: «В городе появились немецкие плакаты, а также польские и украинские листовки с тем же содержанием, что и на плакатах. Немецкое военное командование сообщало украинским и польским жителям города, что в тюрьмах было обнаружено несколько тысяч трупов поляков и украинцев. Все они были убиты еврейскими большевиками. Страшные обвинения в адрес евреев возбудили чувства людей. Агитация упала на плодородную почву. Зловещие орды грабителей и погромщиков сновали по всему городу. Евреев приравнивали к большевикам. Фактически только евреев считали большевиками. Мы были объявлены вне закона [vogelfrei]. ...Сотни евреев были выброшены из своих домов на улицу; их пинали ногами, избивали и убивали. Тысячи других согнали в тюрьму на Замарстыновской»914.
Ранним утром 1 июля 1941 г. - к тому времени, когда провозглашение государства ОУН(б) уже состоялось, - в квартиры евреев стали врываться украинские милиционеры. Они хватали мужчин, а иногда - и всю семью, силой спроваживая их во дворы тех тюрем, где были обнаружены тела жертв НКВД. Евреев также задерживали на улицах при проверке удостоверен