45.
Позднее Роджер Итвелл указал, что в раннем определении фашизма, сделанном Гриффином, упущены «фашистские отрицания», которые впервые были сформулированы Нольте в шести пунктах «фашистского минимума»: антимарксизм, антилиберализм, антиконсерватизм, принцип фюрерства, партийная армия и тоталитарная цель46. Гриффин, по-видимому, упустил эти моменты, так как, будучи вдохновленным трудами Георга Моссе и Эмилио Джентиле, большее внимание он уделил выработке своего рода «эмпатического подхода»47. Это была одна из слабых сторон этой концепции фашизма, которая уходила в сторону от жестокой и пагубной сущности фашизма, в большей степени останавливаясь на его творческих силах, связанных с палингенезисом48. Пытаясь сформулировать надлежащее определение фашизма, мы должны не только
дополнить определение Гриффина «фашистским минимумом» Нольте, но и указать на негативные признаки, присущие фашизму, среди которых: антидемократизм, ультранационализм, популизм, расизм, антисемитизм, милитаризм и культ этнического и политического насилия.
Подобно Гриффину, другой ведущий ученый - Стэнли Дж. Пейн -в своем определении фашизма подчеркивал его революционное и ультранационалистическое ядро: «Фашизм можно рассматривать как форму революционного ультранационализма, практикуемого в целях национального возрождения и основанного, прежде всего, на виталистической философии, крайнем элитаризме, массовой мобилизации, принципе фюрерства, позитивной оценке насилия, трактуемого, в конце концов, и как цель, и как средство, и стремящегося оправдать войну и/или воинские доблести»49. Пейн, как и Гриффин, рекомендует использовать такие общие определения с большой осторожностью. Рассматривая палингенезис, он указал на еще одну слабость теории Гриффина. Палингенезис типичен не только для фашистского, но и для левого, умеренного, консервативного и крайне правого национализма. Существуют также «нефашистские популистские революционные формы национализма», такие как Революционное националистическое движение (Моѵітіепtо Nacionalista Rеѵоlисіопаrio, МNR) в Боливии. По словам Пейна, необходимо «четко отличать фашистские движения как таковые от нефашистских (иногда -протофашистских) авторитарных правых». Такое различие, однако, трудно сделать, так как «расцвет фашизма совпал с общей эпохой политического авторитаризма». Поэтому «было бы крайне неверно утверждать, что этот процесс протекал независимо от фашизма, но при этом и простым синонимом фашизма он тоже не был». В таблице, где Пейн классифицирует фашистов, праворадикалов и правые консервативные движения, ОУН и Украина не упоминаются, но он называет фашистскими более известные и сходные с ОУН движения, такие как усташи, «Железная гвардия» и Польский национальнорадикальный лагерь Фаланга50.
На ограниченность родовой концепции фашизма указывал Ян Кершоу, автор нескольких выдающихся исследований истории Третьего Рейха, включая впечатляющую биографию Гитлера. Он утверждал, что «трудно присвоить немецкому национал-социализму имя конкретной формы фашизма или конкретного проявления тоталитаризма», так как, «когда дело доходит до объяснения сущности феномена нацизма, универсальный подход наименее удовлетворителен». Это наблюдение представляется очень важным, поскольку все фашистские движения и режимы имели свои уникальные черты, которые не стоит игнорировать при исследовании фашизма51.
Георг Моссе, подход которого несколько схож с установками Кершоу, выступал за то, чтобы изучать фашизм «изнутри», рекон-
29
струируя при этом атмосферу его самовосприятия. Моссе назвал фашизм сложным явлением, которое нельзя свести только к политике, а следует понять и прочувствовать: «Рассматривать фашизм в ракурсе культурного движения - значит видеть фашизм в контексте его конкретных условий, то есть таким, каким он сам себя видел - глазами его сторонников. Только полностью рассмотрев фашизм с самых азов, мы сможем по-настоящему судить о его привлекательности и о его силе. ...Культурная интерпретация фашизма делает фашистское самосознание доступным для понимания, и здесь решающее значение имеет эмпатия. Необходимо понять, как люди воспринимали это движение в реальности, подобные вещи нельзя оценивать только ретроспективно»52.
На очень простой, но чрезвычайно важный аспект фашизма указал Майкл Манн: «фашистскую идеологию нужно воспринимать всерьез и через призму ее собственных определений. Ее нельзя отвергать как безумную, противоречивую или неопределенную». Он также утверждал, что историки фашизма должны серьезно относиться к ценностям фашистов; они не должны оправдывать или релятивизировать их, но должны попытаться понять как мировоззрение, так и поступки фашистов. Кроме того, он отметил, что, первое, «фашизм был движением высоких идеалов, способным убедить значительную часть двух поколений молодых людей (главным образом, высокообразованных) в том, что он может привести к более гармоничному общественному порядку», и, второе, фашистские движения были «иерархическими, но товарищескими»53.
Очень важным элементом фашизма была его революционность. Немецкие национал-социалисты захватили власть и создали режим, сотрудничая с консервативными политиками, однако Гитлер называл этот процесс «национальной революцией»54. Некоторые движения пришли к власти путем государственного переворота. К примеру, марш итальянских фашистов на Рим имел своей целью запугать либеральных и консервативных политиков, что в итоге и помогло привести Муссолини к власти. Фашистские движения и режимы рассматривали революцию не только как средство захвата власти и уничтожения противников, но и как способ изменения общества, его ценностей и менталитета. Гриффин назвал этот процесс «перманентной революцией»55. Как покажет это исследование, лидеры ОУН, в том числе Бандера, использовали обе эти концепции - «национальную революцию» и «перманентную революцию» - в целях подготовки революции, захвата власти и установления фашистской диктатуры.
Хотя фашистские движения и режимы разделяли похожие ценности и считали, что они принадлежат к одной и той же семье политических движений, мы не должны оценивать их как равные или идентичные. На непоследовательный и противоречивый характер фашизма указывал Кевин Пассмор. Он напомнил нам, что фашистская идеология объединяет различные элементы, в том числе такие противоречивые, как модернизм и приверженность традициям, секуляризм и одержимость религией. Фашизм также объединял очень разных по типу людей: уличных хулиганов, интеллектуалов и террористов56.
Зеев Штернхель считал, что фашизм был «панъевропейским явлением», которое «существовало на трех уровнях: как идеология, как политическое движение и как форма правления»57. Учитывая, что фашизм появился в разных странах и разных обществах, на всех трех уровнях он всегда варьировался в зависимости от культуры, национальной традиции, экономики, социальной структуры и политической культуры. Фашистские движения появились как в промышленно развитых странах (Великобритания и Германия), так и в аграрных и экономически менее развитых странах (Румыния, Хорватия, Словакия) или в национальных государствах (Италия, Франция и Германия), а также в обществах без государств (Хорватия и Словакия). Ведущее положение в национал-социализме и нескольких центрально- и восточноевропейских фашистских движениях занимал антисемитизм и некоторые другие формы расизма, исключение составлял лишь итальянский фашизм. Так же, например, ОУН и «Железной гвардии» в большей степени, чем итальянкому фашизму, были свойственны романтизм, мистика и иррациональность.
Очень важно подчеркнуть, что фашистские движения и режимы, несмотря на их культурное и идеологическое сходство, не всегда сотрудничали друг с другом, не всегда симпатизировали друг другу. Для фашистских, крайне правых и авторитарных лидеров, движений и режимов большие или маленькие конфликты не были чем-то необычным, так как для этих организаций или людей практические вопросы (например, контроль над определенной территорией) часто были более важными, чем идеологические отношения. Столкновение между австрийскими национал-социалистами - с одной стороны, и Патриотическим фронтом (Vaterländische Front) и его «Самообороной» (Heimwehr), вместе известными после Второй мировой как «австрофашисты», - с другой, является лишь одним из подобных примеров. В июле 1934 г. во время неудавшегося путча против австрофашистского режима канцлер Энгельберт Дольфус был убит австрийскими нацистами. Почти четыре года спустя, в марте 1938 г., нацистская Германия вторглась в Австрию. После аншлюса и поглощения Австрии нацистской Германией немцы посадили под арест (со статусом политзаключенного, Ehrenhäftling или Sonderhäftling) Курта Шушнига, преемника Дольфуса. С 1941 г. Шушниг
и его семья отбывали заключение в особой зоне концлагеря Заксенхаузен. Впоследствии в другом отсеке этого же лагеря оказался и другой политзаключенный с особым статусом - Степан Бандера58. Такая же участь постигла и Хорию Симу (ил. 9), лидера румынской фашистской «Железной гвардии», основанной в 1927 г. Корнелиу Зелей Кодряну под именем «Легион Архангела Михаила»59.
С одной стороны, новый консенсус в отношении фашизма -в особенности это имеет отношение к концептуальной теории родового фашизма Гриффина - стимулировал рост интереса к фашизму, вдохновляя на новые исследования неизученных, игнорируемых или чересчур мифологизированных фашистских движений и других особенностей европейского и глобального фашизма, что способствовало также появлению сравнительных и транснациональных фашистских исследований. С другой стороны, новый консенсус столкнулся с критикой. Одним из важных аргументов критиков было то, что палингенезис (или национальное возрождение) является характерным признаком не только фашистских движений, но и почти всякой разновидности национализма. Другой аргумент - в том, что исследователи фашизма склонны сглаживать отличия между разными фашистскими движениями и режимами. В частности, историки Германии и Восточной Европы поставили под сомнение актуальность исследований проблемы фашизма, когда это делается в контексте изучения национальной истории этих стран