только в Дрогобычской обл. было проведено 4 тыс. пропагандистских мероприятий. К маю 1945 г. в Западной Украине издавалось около 170 наименований советских газет1430.
Для борьбы с ОУН и УПА были организованы истребительные батальоны, формирование личного состава которых осуществлялось на местах (в то время как командовал этими подразделениями Центральный штаб истребительных батальонов при НКВД СССР; с 1 декабря 1944 г. штаб перешел под контроль Главного управления по борьбе с бандитизмом). Поначалу в каждом из западноукраинских батальонов насчитывалось по 100-159 человек. Впоследствии, когда тактика партизан изменилась, батальоны были разделены на отряды по 25-50 или даже по 10-12 человек в каждом. Ряды истребительных батальонов пополнялись главным образом из числа людей, для которых ОУН и УПА представляли опасность. Первое время служба в истребительных батальонах была бесплатной: многие местные жители - крестьяне, демобилизованные красноармейцы или их родственники, амнистированные члены ОУН-УПА, жители восточных областей Украины, родственники которых были убиты ОУН-УПА, представители этнических меньшинств, в частности поляки, и др. - становились их членами, чтобы попросту защитить себя и своих родственников. До 40% личного состава истребительных батальонов Дрогобычской обл. составляли поляки. Советские власти также организовали группы содействия истребительным батальонам, ряды которых состояли из легковооруженных сельских активистов. На 1 января 1945//1946 гг. в истребительных батальонах Западной Украины насчитывалось 23 906//39 727 человек, а в группах содействия - 24025//26000 человек соответственно, что превьпиало актуальное на тот момент количество партизан ОУН-УПА1431.
В первые послевоенные годы ситуация на Западной Украине напоминала гражданскую войну. Истребительные батальоны не только защищали местное население от действий ОУН-УПА и бандитизма, но и совершали многочисленные преступные действия, зачастую вследствие алчности или желания отомстить за преступления ОУН-УПА. УПА относилась к истребительным батальонам как к потенциальным источникам оружия и часто нападала на них именно с этой целью. В период с 1 января по 30 марта 1946 г. только в районе Станиславова УПА разоружила 40 отрядов милиции общей численностью 700 человек, отобрав у них 605 единиц оружия. В июле 1946 г. советские органы власти уволили почти половину личного состава истребительных батальонов, поскольку в эти подразделения, как и в местную милицию, в большом количестве внедрились члены националистического подполья. Новый набор в эти подразделения осуществлялся более тщательным образом,
в том числе были усилены подготовка и индоктринация. В 1948 г. в милицейских подразделениях Западной Украины насчитывалось 85421 человек, в то время как личный состав ОУН-УПА состоял в это время всего из нескольких сотен человек1432.
Очень действенной мерой, использованной для прекращения поддержки УПА и воздействия на население, была депортация. О том, в какой мере это было действительно так, можно судить по тексту донесения оуновца Бурьяна, написанном им 13 ноября 1944 года: «Население целиком падает духом... Отношение населения сильно изменилось по сравнению месяц тому назад. Люди сильно перепуганы арестом и вывозом в Сибирь, теперь вообще не хотят принимать и на квартиры, потому что боятся доносов»1434. Другой член ОУН(б) признавался: «Население смотрит на нас ...как на осужденных к смерти. Сочувствует нам, однако не верит в наши успехи и свою судьбу связывать с нами не желает»1435.
В результате депортаций и других мер украинцы не только перестали доверять пропаганде ОУН, но и стали отказывать УПА в поддержке, все чаще помогая советским властям в их борьбе с националистическими повстанцами. «Как и говорил первый секретарь Львовского горкома партии, самой болевой точкой “бандитов” была их семья»1436. Неудивительно, что еще в феврале 1944 г. Хрущев предложил депортировать семьи выявленных подпольщиков. Первая такая депортация, затронувшая около 2 000 человек, началась 7 мая 1944 г. Многие из этих людей, особенно дети, погибли в пути. Депортируемых доставляли в Республику Коми, Иркутскую обл. и другие отдаленные районы СССР, где им предстояло работать на лесоповалах или угольных шахтах. В 1944 г. было депортировано 12 762 человек, а в 1945 г. - 17 477 человек1437. Крупнейшие депортации приходятся на 1947 г. (77 791 человек), 1949 г. (25 527 человек) и 1950 г. (41149 человек)1438. В целом в этот период советский режим депортировал из Западной Украины около 203 тыс. человек1439, из которых 171 тыс. человек были выдвинуты обвинения в принадлежностиили поддержке ОУН-УПА (или в родственной связи с членами этик организаций)1440. Большинство депортированных составляли женщины и дети, чьи мужья и отцы были членами ОУН-УПА, скрывавшимися в лесах или ранее погибшими в боях с советским режимом. При выезде с места жительства каждая семья имела право взять с собой до 500 кг вещей. Остальное имущество подлежало конфискации. Депортация варьировалась в сроках от 5 до 25 лет1441.
Депортация была типично советским способом решения политических проблем, причинявшим людям большое горе. Тысячи западных украинцев были депортированы только за то, что их родственники состояли в ОУН-УПА, или потому, что их обвиняли в поддержке этих организаций (но мы знаем, что как участие, так и поддержка могли
быть принудительными). Эти люди могли быть и вовсе не виновны. Однако из-за преступлений, совершенных ОУН-УПА, депортация вызвала в западноукраинском обществе разноречивые эмоции, о чем свидетельствует, например, такой эпизод. 21 октября 1947 г. одна женщина, случайно оказавшаяся у депортационного поезда, задала вопрос другой женщине, которая ожидала отправления: «Чего ты ревешь? Нужно было реветь раньше. До этого наверно смеялась, когда твой сын убивал моего мужа, а я тихо плакала у детской осиротевшей кроватки. Я знала, что за мои страдания Вы ответите вдвойне, и я не ошиблась. Вам и только Вам отвечать за наши бедствия, за слезы осиротевших детей, вдов и старух, отцы и мужья которых погибли от рук твоего сына и других бандитов»1442.
Другой мерой, ослабившей, наряду с депортацией, позиции УПА, была коллективизация, с помощью которой советские власти пытались не только изменить способ организации сельского хозяйства, но и создать трудности для поставок продовольствия повстанцам. В 1947 г., вслед за началом коллективизации, было депортировано 77 791 человек, две трети из которых были членами семей середняков и кулаков - зажиточных или даже богатых, по советским стандартам, людей1443. В Западной Украине коллективизация была завершена раньше, чем в Белоруссии, что говорит о том, что конфликт с ОУН и УПА послужил причиной ее ускорения. К 1950 г. 98,7% всех западноукраинских хозяйств стали колхозными. Большинство крестьян вступали в колхозы не добровольно, а из страха или под давлением обстоятельств1444, при этом именно эти люди чаще других оказывались мишенью террора УПА. Через некоторое время местные жители отвернулись от повстанцев и выступили с их осуждением1445. По словам Статиева, в период ранней советизации Западной Украины главнокомандующий УПА Шухевич заявлял: «Ни одно село не должно признавать советскую власть. ОУН должна уничтожить всякого, кто признает советскую власть. Не напугать, а уничтожить. Мы не должны беспокоиться о том, что люди будут проклинать нас за жестокость. Ничего страшного не произойдет, если выживет только половина из сорока миллионов украинцев»1446.
Еще одним действенным методом искоренения поддержки ОУН-УПА был террор против реальных или предполагаемых пособников и сторонников УПА. Часто сотрудники НКВД (с 1946 г. МВД) и НКГБ (с 1946 г. МТБ) убивали или подвергали жестокому обращению и тех, кто не принадлежал к ОУН-УПА и не совершал никаких преступлений, хотя в официальном порядке такие действия были запрещены1447-Поскольку в НКВД всех западных украинцев считали «бандитами» или «националистами», а преследования невиновных (в виде рапортов о прогрессе в разгроме «бандитских формирований») улучшали статистику
НКВД, жертвами советского террора оказывались совершенно случайные люди (иногда целые семьи). Реальные мотивы убийств иногда могли быть связаны с пьянством или садистскими наклонностями сотрудников милиции. Обычным делом было изнасилование женщин, оказавшихся в заключении; десятки из них были убиты при сопротивлении подобным действиям. О таких эпизодах офицеры НКВД обычно сообщали как о расправах с «бандитами», «националистами» или «бандеровцами», и лишь иногда за свои проступки эти люди представали перед судом1448. Так, в марте 1946 г. подразделение НКВД, состоявшее в основном из украинских солдат, выполняло боевое задание в с. Родатичи: «Перед началом операции [лейтенант] Илюбаев, [сержант] Резик и рядовой Сайко выпили литр самогона... Обыскав дом Кутовика и не обнаружив ничего подозрительного, Илюбаев и его отделение подошли к соседнему дому Марии Федоровны Кульчицкой... В это время Анна Кутовик выбежала из своего дома в сторону сельсовета, выкрикивая, что ее ограбили... Рядовой Сайко избил ее [Кутовик] автоматом, а затем застрелил прямо на улице. Услышав выстрелы, местный житель, 50-летний Станислав Иванович Товбух, выбежал из своего дома... Сайко отвел Товбуха на 100 метров и расстрелял его. ...После этого Илюбаев приказал расстрелять всех в доме [Кульчицкой]... Сайко, Соловьев [рядовой] и Халитов выставили Эмилию Кульчицкую [21 год], Екатерину Кульчицкую [13 лет] и инвалида Ивана Прийму [36 лет] в один ряд у кровати. Девочка-подросток заплакала и умоляла не убивать ее, а инвалид Прийма упал на колени и стал просить о пощаде. Но Сайко, Соловьев и Халитов застрелили девушек, а Прийма симулировал смерть и, таким образом, выжил... Илюбаев доложил командиру батальона капитану Штефанову, что он ликвидировал пятерых бандитов»