есами, а вовсе не заигрыванием (неэффективным!) с чуждыми силами»1695.
В той же статье Бандера опустил несколько фактов, обнародование которых могло скомпрометировать его движение. Признавая, что интересы ОУН(б) совпадали с немецкими, он не упомянул, что в 1941 г. Стецько направлял письма лидерам фашистских государств, а ОУН(б) в это время рассчитывала, что ее государство станет частью «Новой Европы». В его апологетическом нарративе умалчивалось о том факте, что в 1941 г. программа украинских националистов по целому ряду важных вопросов очень напоминала программу нацистов. Так, обе стороны были заинтересованы в уничтожении украинских евреев (они считали их коммунистами, паразитами и чужеродной расой)1696. В той же брошюре Бандера призывал украинских повстанцев продолжать борьбу, а рядовых украинцев - жертвовать своей жизнью: «На каждом этапе национальной борьбы, во всех ее проявлениях украинская нация оставила гекатомбы жертв, лучших своих сынов. Но не зря. Все они [принесенные в жертву украинцы] укрепляют дух украинской нации...»1697. Он призывал людей сражаться и умирать - несмотря на то что ОУН-УПА, будучи значительно слабее своего противника, очевидно, и не могли одолеть СССР (поскольку, как минимум, имели проблемы с оружием, снаряжением, санитарным обеспечением и пр.). Это свидетельствует о том, что Провідник не ценил человеческую жизнь и рассматривал жителей Украины как средство для достижения своих священных целей.
В послевоенное время к понятию «демократия» у Бандеры было Двоякое отношение. С одной стороны, он утверждал, что демократия была предательством украинского национализма. Когда представители группы Лебедя, ОУН(з) и ЗП УГВР заявляли, что они придерживаются
демократических принципов, Бандера настолько возмущался, что называл их коммунистами или большевиками. Демократические взгляды были для него признаком «социально-политического примитивизма и группового эгоизма»1698, предательством священных революционных и националистических идеалов. Демократия, в понимании Бандеры, размывает грани между коммунизмом и национализмом, и поэтому он считал ее большевистской провокацией. С другой стороны, Бандера всегда возмущался, если кто-то извне организации называл ЗЧОУН недемократическими. Впоследствии он утверждал, что только «противники украинского национального движения» обвиняют ЗЧОУН в недемократичности, тоталитаризме или фашизме1699.
Ясно, что Бандера не усматривал ничего плохого в том, что деятельность ОУН и УПА имела ультранационалистический и криминальный характер. Он считал, что только такое движение может эффективно бороться против СССР (людей, требовавших «демократизации» ОУН и УПА, он объявлял предателями и коммунистами)1700. В том же духе Бандера протестовал против «международного бойкота» Испании и Франко. Он утверждал, что упрек в адрес Франко является жестом большевизма, а не демократии. Говоря коротко, у Бандеры никогда не было проблем с признанием тоталитарного характера СССР, но ему было трудно критиковать такие государства, как фашистская Италия, нацистская Германия или франкистская Испания. Для Бандеры фашизм и крайне правый авторитаризм были законными государственными системами: их преимущество перед демократией состояло в том, что они были дистанцированы от коммунизма в большей мере, чем демократия. Нацистская Германия была злом не потому, что она уничтожила европейское еврейство и миллионы других мирных жителей, а потому, что она была империалистической и не позволила ОУН(б) создать украинское государство1701.
Не меньшим злом, чем коммунизм или демократия, Бандера считал материализм, «продукт совершенно иного, чуждого духа». По словам Бандеры, «материалистическое мировоззрение было внедрено в украинскую жизнь частично за счет иностранной колонизации Украины, а частично - за счет социализма». В Украине такой порядок мысли ввели коммунисты: «чтобы уничтожить душу, сущность и самобытность украинской нации, подчинить украинский народ и украинского человека в податливый для целей Москвы объект»1702.
В своих трудах Бандера, подражая Донцову, особо выделял силу идеологии и значение українського визвольного руху1703. Идеология украинского национализма была у него тесно связана с Богом и религией: «Великая, яркая идея украинской нации, борьба
за свободу Украины и за правду Божью на украинской земле - вот что составляет неиссякаемый источник силы нашего движения... Бог освящает и поддерживает нашу борьбу за правду, против кровавого царства сатаны»1704.
Бандеровская концепция нации основывалась на онтологии и расовой теории. Он не только неоднократно подчеркивал «особенность украинской нации», но и рассматривал ее как организм или как человеческое существо. Он считал, что крушение коммунизма и образование украинского государства позволят его гражданам развивать «свой социальный порядок, соответствующий потребностям и желаниям всего украинского народа, который гарантировал бы украинской нации лучшее развитие, а всем гражданам Украины - всестороннюю свободу, справедливость и богатство»1705.
Критика Бандерой СССР носила не только идеолого-пропагандистский, но и ритуальный характер. Он снова и снова повторял одни и те же или слегка модифицированные антисоветские фразы. Бандера, безусловно, был прав, когда предпринимал свои пропагандистские крестовые походы против СССР и осуждал тоталитарный характер этого режима, но глубоко антидемократический характер его критики не позволял ему четко артикулировать, что СССР был тоталитарным государством, власти которого систематически нарушали права человека и арестовывали, депортировали и убивали миллионы невинных людей. Вместо этого он, подобно греко-католическому священнику, разделил вселенную на хороших и плохих, на черных и белых. Коммунизм, СССР, коммунистическая партия, советская идеология, материализм и советские люди были на «темной» стороне. Революционный украинский национализм и его сторонники, а также другие различные формы праворадикальной деятельности, которые могли привести к крушению СССР и «освободить» его население, находились на «светлой» стороне. Демократия была скорее черного цвета, чем серого. На этом основании можно сказать, что мировоззрение Бандеры было не менее противоречивым и антидемократическим, чем у советских лидеров. Его ортодоксальный национализм не позволял ему говорить об СССР в режиме конструктивной критики.
Националистическое и крайне правое мировоззрение Бандеры, его неприязнь к демократии не дают нам права считать его диссидентом, даже с учетом того, что он был яростным противником советского режима. Критикуя подавление Венгерской революции 1956 г., Провід-ник писал, что СССР применил «московско-большевистскую стратегию погромов», однако он никогда не признавал, что украинцы Участвовали в еврейских погромах 1941 г.1706 Аналогичным образом
он никогда не выступал в поддержку демократических преобразований в республиках и государствах-сателлитах СССР. Послевоенные выступления и тексты Бандеры вполне дают основания предполагать, что при первой возможности он установил бы в Украине крайне правое или неофашистское самодержавие. Такое украинское государство было бы, если оценивать его с демократических позиций, не лучше, чем СССР, и потребовались бы многолетние усилия действенной антитоталитарной оппозиции, чтобы трансформировать его в демократию.
В политических очерках Бандеры религии всегда отводилась ключевая роль. Он считал, что ГКЦ является основой украинского национализма, и часто подчеркивал, что христианство является важным компонентом украинской идентичности, а религия придает украинцам сил в их противостоянии с СССР: «Вера чрезвычайно укрепляет силы души. Истинная и глубокая вера в Бога, Искупителя, дает каждому человеку и всему народу возможность стать настолько сильными, насколько это позволяет душа»1707. Точно так же он опасался, что коммунизм дехристианизирует украинцев и тем самым уничтожит «украинский народ»1708. Провідник верил и утверждал, на примере СССР, что атеизм неизбежно ведет к физическому уничтожению людей. Люди без веры и национальности были для Бандеры мертвы, даже если они находились в прекрасной физической и интеллектуальной форме1709.
Бандера с воодушевлением относился к войне и проявлял неустанную готовность сражаться. До самой своей смерти он не переставал надеяться, что в скором времени начнется Третья мировая, которая позволит украинцам и другим народам разрушить СССР и создать национальные государства. В одном из интервью 1950 г. Бандера заявил, что люди в Украине знают, что війна така прийде невідхильно. СССР підготовляється до неї і її викличе1710. В письме 1951 г., адресованном руководству ОУН в Украине, он, напротив, утверждал, что к войне против СССР готовятся западные страны, но им необходимо еще два года, чтобы произвести достаточное количество оружия для ее начала1711. В дни, когда в 1951 г. Дуайт Эйзенхауэр находился с визитом в Германии, Бандера готовился к встрече с командующим НАТО. Он планировал обсудить с ним роль ОУН в Третьей мировой и обратиться за финансовой помощью, необходимой для подготовки солдат к этому огромному освободительному событию1712. В 1958 г. Бандера все еще утверждал, что «Третья мировая война перекроит всю структуру мировых держав еще больше, чем две последние войны»1713. Количество жертв, которые повлечет за собой такая война, не имели для Провідника никакого значения, поскольку национальная независимость была для него важнее человеческих жизней: «Война между СССР и другими государствами, безусловно, приведет
к большому количеству жертв со стороны украинского народа, а также, вероятно, к большому разрушению страны. Тем не менее такую войну приветствовали бы не только активные революционные борцы, но и весь народ, так как она дала бы надежду уничтожить большевистский гнет и добиться национально-государственной независимости!»