Некоторое время Руфилий и Марий были союзниками. Во время расширения и обновления армии Руфий возглавил подготовку и стратегию развертывания новых войск. Говорили, что Марий предпочитал сражаться только с войсками, обученными Рутилием, потому что они были лучше всех обучены, дисциплинированы и храбры.
Если вы хотите, чтобы работа была сделана правильно, то лучше стоика для этого нет никого. Если вы хотите, чтобы кто-то помогал вам в ваших преступлениях и коррупции, нет никого хуже.
Марий, который жил и ел вместе со своими солдатами и отменил имущественный ценз, ограничивавший ранее возможность служить в армии, был чрезвычайно популярен в массах. Он также был жестоким и беспощадным. В 101 году до н. э., после своего четвертого консулата, Марий одержал драматическую победу над германцами Цимбри, в ходе которой было уничтожено 120 000 их свирепых войск. Марий был провозглашен "третьим основателем Рима", но, как и любой другой деятель, чья карьера зависела от прихотей толпы, он вызывал глубокий страх у римской элиты, которая гадала о его намерениях.
Первый конфликт Рутилия с Марием был более простым: он считал, что Марий подкупил его, чтобы добиться победы на выборах, заплатив долги и купив голоса. Рутилий был не из тех, кто легкомысленно относится к подобному мошенничеству, даже если Марий и сделал замечательную работу по поддержанию мира. Кроме того, какой смысл в выборах, если они будут подтасованы? Поэтому, увидев что-то, Рутилий высказался, нажив при этом врага, который вряд ли забудет это предательство.
На какое-то время Рутилий оказался в безопасности, хотя бы потому, что власть Мариуса над толпой начала казаться шаткой. Группа разъяренных аристократов оказалась слишком сложной для Мариуса. Они напали и убили одного из его бывших союзников, буквально сорвав крышу с его тюремной камеры, несмотря на попытки Мариуса защитить его. Напряжение со всех сторон нарастало, и, поскольку Сенат никогда не доверял Мариусу, ему пора было на время покинуть город.
Плутарх утверждает, что именно во время своего изгнания Марий подстрекал Митридата, царя Понта и Малой Армении, начать войну против Рима, что, как он был уверен, ослабит страх сената перед ним и заставит его снова призвать "третьего основателя" Рима на службу. Это было время интриг, политического насилия и откровенной коррупции - резких колебаний от реакционных до глубоко консервативных политических деятелей - как и во все времена революций и беспорядков.
Даже если бы он не сцепился с Мариусом, было бы неизбежно, что Рутилий, дотошно честный и руководствующийся стоическим чувством долга, в конце концов оказался бы мишенью. Он не только заслужил признание за свои хорошо дисциплинированные войска, но и начал проводить реформы в области законодательства о банкротстве в условиях растущей задолженности, возглавив инициативу по защите греков в Малой Азии от налоговых поборов со стороны publicani, членов римской эквиты.
Это популистская ирония - сильные мира сего приходят к власти, давая невыполнимые и разрушительные обещания бесправным людям. Есть ли у них намерение помочь этим людям? Конечно же, нет. Более того, они будут активно препятствовать любым реформам, которые сделают систему более справедливой. Все, что имеет значение, - это их железная хватка за свою невежественную базу и власть, которая из нее проистекает.
Мы видим, что Рутилий просто выполняет свою работу, следуя своему пониманию того, что, преследуя собственные интересы, мы никогда не должны упускать из виду интересы других. Его собственная практика стоического ойкейозиса, служения общественному благу, привела его на быстрый путь к крупному конфликту, гораздо большему, чем он сам. Знал ли Рутилий, кому он перечит, решив выступать за реформы, которые проводились за счет богатых? Имело ли значение то, что он искренне пытался остановить вопиющую несправедливость? Нет. То, что произошло дальше, - очень старый трюк, тот самый, который использовал Скаурус: Обвините честного человека в прямо противоположном тому, что он делает, в грехе, который совершаете вы сами. Используйте их репутацию против них самих. Замутить воду. Запятнайте их ложью. Вытесните их из города, предъявив им стандарт, который при равном применении означал бы, что коррумпированные, но укоренившиеся интересы никогда не выживут.
Так получилось, что Рутилий, который сам инициировал и возглавлял судебное преследование по различным делам о коррупции, был привлечен к ответственности по ложному обвинению, обвинен в вымогательстве у людей, которых он защищал... людьми, которые на самом деле это вымогательство осуществляли. Не помогло и то, что в некоторых своих работах он критически отзывался о людях, которых обвиняли в воровстве. И все же он казался почти ошеломленным враждебностью своих противников и тем, на что они готовы пойти. Присяжные были укомплектованы. Мариус действовал за кулисами, подталкивая обвинение. Как он мог не быть вовлеченным? Историк Дион Кассий говорит нам, что человек с "выдающимися качествами и хорошей репутацией" Рутилия досаждал Мариусу. Досаждал? Он был зеркалом. Ходячее осуждение всего, за что выступали продажные и эгоистичные люди.
Зная в глубине души, что он невиновен, Рутилий отказался защищать себя, отказался призвать своих политических союзников или даже произнести хоть слово в свою защиту. Думал ли он, что его репутация спасет его? Был ли он в ловушке собственного достоинства? В своем труде "Об ораторском искусстве" Цицерон отмечает, что не только молчание Рутилия стало причиной его осуждения, но и то, что никто из его защитников не поднял голоса против суда кенгуру. Цицерон пошутил, что защитники Рутилия, должно быть, боялись, что если они поднапрягутся и начнут энергично защищаться, то на них донесут стоикам. Это была стратегия Сократа: Я отказываюсь от достойных обвинений. Это был Мартин Лютер: Я не раскаюсь. Я стою здесь. Я не могу поступить иначе.
Это была благородная позиция, но она позволила его врагам быстро расправиться с ним. Огромный приговор оказался выше возможностей Рутилия - да и любого другого человека, кроме самых коррумпированных чиновников. Его имущество было конфисковано, а сам он отправлен в ссылку. Больше этот приверженец не мог помешать разграблению Рима Мариусом , а существование этого этичного человека не могло смутить или показать растущий криминальный класс.
Как он, несомненно, узнал от своего учителя Панаэтия, подобно панкратисту, вы должны быть всегда готовы к неожиданным ударам жизни - если не блокировать их, то, по крайней мере, поглощать и переносить их без нытья.
Враги Рутилия, нанеся этот удар, предоставили этому благородному гражданскому служащему и военному герою одно маленькое достоинство и тем самым доказали истории его совершенную невиновность. Лжеобвинители предоставили своей жертве возможность выбрать место изгнания.
Рутилий, с блеском в глазах или, по крайней мере, с твердой решимостью человека, который знает, что не сделал ничего плохого, выбрал Смирну - тот самый город, который он якобы обманул. Смирна, благодарная за реформы и скрупулезную честность человека, который когда-то управлял ими, приняла Рутилия с распростертыми объятиями. Они даже предложили ему гражданство. Суэтоний рассказывает, что он поселился в Смирне у Опилия Аврелия, "вольноотпущенника эпикурейца, [который] сначала обучал философии, затем риторике и, наконец, грамматике... где он жил с ним до старости". Цицерон посетит Рутилия в 78 году до н. э. и назовет его "образцом добродетели, старинной чести и мудрости".
Был ли Рутилий горьким? Судя по всему, нет. По слухам, он продолжал жить, и его состояние росло, несмотря на то, что он был удален из кругов власти. Подарки от поклонников сыпались рекой. Нам рассказывают, что утешающий друг попытался уверить Рутилия, что, поскольку в Риме возможна гражданская война, в свое время всем изгнанникам будет позволено вернуться. "Какой грех я совершил, чтобы ты желал мне более несчастного возвращения, чем отъезд?" - ответил Рутилий. ответил Рутилий. "Я предпочел бы, чтобы моя страна краснела за мое изгнание, а не плакала по моему возвращению!"
Лучше быть пропущенным, чем просроченным.
Стоики считали, что когда государство не поддается искуплению и беспомощно коррумпировано, мудрый человек будет держаться подальше. Конфуций, который сам был философом и советником князей, говорил нечто подобное за несколько веков до этого. Мы знаем только, что Рутилий остался в Смирне и написал свою "Историю Рима" на греческом языке. Не сломленный позором того, что с ним сделали, он просто продолжал работать.
Когда Рутилий был приглашен в Рим Суллой, который одержал победу над Марием и стал диктатором, он вежливо отказался от этой "чести".
Соратники Рутилия по стоицизму были в ярости от такого обращения с этим благородным человеком, но в каком-то смысле это был важный урок. Правильный поступок может стоить человеку всего. Это была не республика Платона - короли-философы были не только не желанными, но и врагами тех, кто пытался разбогатеть за счет империи. Бесчестье стало обычным делом. Каждого крупного деятеля этого периода обвиняли либо в предвыборной, либо в финансовой коррупции.
В отличие от Рутилия, почти все они были виновны.
Почему казалось, что добрых наказывают, а злые остаются безнаказанными? Таков путь мира, как тогда, так и сейчас, к сожалению. "Когда хорошие люди плохо кончают, - писал Сенека, - когда Сократ вынужден умирать в тюрьме, Рутилий - жить в изгнании, Помпей и Цицерон - предлагать свои шеи собственным клиентам, а великий Катон, живой образ всех добродетелей, падая на меч, показывает, что конец наступил одновременно и для него, и для государства, нельзя не огорчаться, что Фортуна воздает так несправедливо".
И все же, кем бы вы предпочли быть? Ведь за обман, за воровство, за неправильные поступки приходится платить, даже если общество их поощряет. Что бы вы предпочли - уйти, как Рутилий, с высоко поднятой головой или жить в отрицании собственного неоспоримого позора?