Как бы плохо это ни было, стоики времен Рутилия слабо представляли себе, что их ждет в будущем. Они не могли знать, что, как бы плохо ни было то, чему они были свидетелями, это была лишь, как опишет две тысячи лет спустя писатель и подкастер Майк Дункан, "буря перед бурей". Институты Римской республики были сильно ослаблены, и все, что оставалось, - это доблестное сопротивление великих и благородных людей. Как долго еще они смогут сдерживать приливы и отливы? Как долго они смогут сохранять этику и политические институты, которые Греция принесла в Рим?
С приходом Юлия Цезаря ответ, к сожалению, не заставил себя долго ждать.
Но какое-то время Рутилий Руфус позволял своему свету сиять. Он был силой добра в этом мире и страдал за это. Но, похоже, он никогда не задавался вопросом, стоило ли оно того. Он также не испытывал горечи по поводу своей судьбы. Он смотрел на себя и на окружающую его коррупцию и решил, что, что бы ни говорили и ни делали другие люди, его задача - быть хорошим. Как напоминал себе Марк Аврелий, он знал, что все, что ему подвластно, - это его характер и способность позволить своему истинному облику сиять без остатка. Вы можете наложить на меня руки, - говорил Зенон, - но мой разум останется верен философии".
Но Зено нужно было только сказать это. Маркус никогда не был несправедливо осужден. Он никогда не терял свой дом. Рутилий верил в это, говорил это и жил этим.
Именно ему пришлось стоять там, когда его привлекли к суду по сфабрикованному обвинению, когда запятнали его репутацию, украли его имущество и отправили его далеко от страны, которую он любил. И все же под таким давлением он не сломался. Он не пошел на компромисс. Он не преклонил колено. Он отказался от неявного пряника, который, должно быть, прилагался к законному кнуту: Отбросьте эти надоедливые возражения, и мы сделаем вас богатым и важным.
Публий Рутилий Руф был, бескомпромиссно, последним честным человеком в Риме. Это пример, который взывает к нам сегодня, как и к храбрым стоикам его времени и всем тем, кто пришел после него.
ГЕНИЙ ПОЗИДОНИЙ
(
Po
-
si
-
DOUGH
-
knee
-
us
)
Происхождение: Апамея, Сирия
B. 135 Г. ДО Н.Э.
D. 51 Г. ДО Н.Э.
Позидоний из Апамеи был еще одним стоиком, родившимся в знатной семье во времена тревожного изобилия. Год его рождения, 135 г. до н. э., на территории современной Сирии, ознаменовал начало политических потрясений, которые в некотором смысле продолжаются и по сей день. Но для Посидония это была та же самая инкубация в неопределенности, которая породила Зенона и Клеанфа до него.
Возможно, это идеальные условия, в которых зарождается стоицизм: родина, лишенная сильного руководства и подверженная влиянию могущественных внешних сил; место, где можно наблюдать за опасностями избытка и жадности. Все это было ранним уроком того, что в непредсказуемом мире единственное, чем мы действительно можем управлять, - это мы сами, и что пространство между нашими ушами - единственная территория, которую мы можем завоевать каким-то определенным и прочным способом.
В любом случае, Посидоний позже с неодобрением вспоминал, что изобилие Сирии в те времена делало ее жителей "свободными от забот о жизненных нуждах, и поэтому они вечно собирались для непрерывных пиров, а их гимназии превратились в бани". Он писал о "пьяном честолюбии" местных тиранов. Все было хорошо, но хорошие времена редко приводят к появлению великих людей или великих правительств.
В конце концов он, как и многие другие ранние стоики, проголосовал ногами, покинув родину в восемнадцать или двадцать лет и отправившись в Афины.
Когда Посидоний прибыл в Афины между 117 и 115 годами до н. э., он обнаружил Стоа Пойкиле в руках Панаэтия, который к тому времени был уже пожилым человеком и возвышенной фигурой не только в стоической школе, но и в империи. Отцы из всех слоев римского правящего класса - от сенаторов до генералов и даже царей отдаленных провинций - стали отдавать своих детей на воспитание философам. Если поколением раньше Панаэций учил Рутилия в Риме, то теперь многие из самых богатых и влиятельных римлян отправляли своих самых перспективных детей к нему в Афины, чтобы подготовить их к вступлению в римскую жизнь.
И все же даже среди этих звездных учеников из Вечного города юный Посидоний, должно быть, выделялся своей гениальностью. Источники изображают его эрудитом с разнообразными интересами в области естественной истории, астрономии, метеорологии, океанографии, географии, геологии, сейсмологии, этнографии, математики, геометрии, логики, истории и этики. Возможно, именно Панаэций, много путешествовавший во время своей миссии по сбору фактов, побудил своего молодого ученика отправиться в путь. Мы знаем только, что после пребывания в Афинах следующий большой отрезок жизни Посидония прошел в изучении самых разных мест - от Италии, Сицилии, Греции и Далмации до Северной Африки и Ближнего Востока.
Нельзя сказать, что стоиков, как и некоторых других философов, интересовали только их доказательства или споры. Посидоний прекрасно иллюстрирует любопытство, увлеченность прекрасным и сложным миром, который нас окружает, что определило стоицизм в древнем мире и продолжает существовать сегодня. Стоики учили, что интересоваться можно и нужно всем, потому что из всего можно и нужно черпать мудрость. Чем больше вы испытываете, тем больше узнаете, и, как это ни парадоксально, тем больше смиряетесь с бесконечным количеством знаний, которые остаются перед вами.
По мере того как Посидоний путешествовал, росла его репутация величайшего эрудита со времен Аристотеля. Он измерял приливы и отливы в Испании и проводил этнографические исследования кельтов в Галлии. Он был внимательным наблюдателем и любителем данных - независимо от дисциплины - и старательно записывал их. Он измерил окружность Земли, размеры и расстояние до Солнца и Луны, создал модели земного шара и всей известной Солнечной системы. Единственным ограничением его гениальности были грубые измерительные инструменты его эпохи, которые часто искажали его расчеты. Тем не менее, его постоянные путешествия и непревзойденное любопытство значительно расширили представления об известной в то время Вселенной.
А еще он выходил на улицу, в грязь и к воде. Его классом были небо, звезды и шумный рынок, как это было для Зенона, как это есть для ребенка, которого может очаровать даже обычный участок травы. Посидоний жил, как позже напишет Сенека, так, словно весь мир был храмом богов.
Некоторые гении довольствуются тем, что живут исключительно в своей голове. Многие философии, наполненные философами, которые, несомненно, считали себя гениями, скрыто поощряют эту тенденцию. Эпикурейство, например, возрождавшееся во времена Посидония, призывало своих последователей отвернуться от мира, игнорировать политику и окружающий шум. Посидоний, благодаря влиянию стоиков, таких как Диоген и Панаэций, сопротивлялся притяжению этого пузыря и, как хороший стоик, также обращал свой интеллект к политике и управлению.
Действительно, его дальние путешествия привели к постоянному контакту с римскими легионами, которые готовил для Мариуса его коллега по стоицизму и ученик Панаэция Рутилий Руф. Из фрагментов его сочинений мы видим, что Посидоний изучал передвижения войск, историю войн, обычаи местного населения и даже собирал сведения об иностранных державах, которые он не только передавал генералам, но и использовал в своих многочисленных книгах. Он даже написал руководство по военной тактике, своего рода "Искусство войны", которое было настолько подробным, что считалось слишком сложным для любого человека, кроме генерала. Помимо того, что он стал хранителем военной тактики, он также обладал глубокими этнографическими познаниями, собранными на чужих территориях, которые такие генералы, как Помпей, искали у него в течение многих лет.
Он был полноценным человеком. Исследователь. Стратег. Ученый. Политик. Он был настоящим философом.
Однако в какой-то момент каждый путешественник должен вернуться домой, которым для Посидония стал Родос. Применив на практике изучение политики, он поднялся в руководстве страны до высшей гражданской должности притания, возглавляя правящий совет Родоса и одновременно создавая свою философскую школу.
Политические обязанности привели его в Рим в 86 году до н. э. с посольством, но, скорее всего, именно его любопытство и желание изучать людей привели его к смертному одру одного из самых жестоких римских силовиков, Мариуса. Марий был избран на свой седьмой консульский срок в конце 87 года до н. э. и, похоже, считал, что его политическая власть делает его бессмертным. Он и представить себе не мог, что Посидоний станет одним из последних лиц, которые он увидит.
Бредовый, мучимый мрачными снами, измученный жизнью в бесконечных амбициях и подкрадывающимся страхом, что все это было напрасно, Марий принял Посидония, внимательного наблюдателя, который был отвращен увиденным. Через несколько дней после встречи Марий умер, до конца уверенный, что снова поведет войска в бой и расширит свои завоевания. Будучи стоиком, Посидоний, как и Плутарх, должен был заметить, что это далеко от мирной кончины такого философа, как Антипатр, который провел свои последние минуты, подсчитывая благословения своего жизненного пути.
Это вечный вопрос: Если бы вы на самом деле знали, как выглядят "успех" и "власть" - что они делают с людьми, которые их получают, - вы бы все равно их хотели?
Поздние труды Посидония наполнены наблюдениями из первых рук о том, как дорого обходятся амбиции и ненасытные аппетиты. В одной из своих историй он пишет о философе по имени Афинион, который задумал стать тираном в Афинах. Посидония, должно быть, поразило, как легко люди могут быть развращены и оторваны от добродетели, ведь перед ним был человек с подобным образованием, который отказался от своего гения, чтобы жениться на проститутке, и зависел от толпы в своем политическом продвижении.