Октавиан был смышленым, но отнюдь не легким учеником. Он был глубоко суеверен - черта, которая была бы отвратительна для рационального стоика... и вряд ли являлась добродетелью для царя. О стиле преподавания Афинодора и его спокойной стоической манере поведения мы узнаем из истории о призраке, которую он почти наверняка передал своему Цезарю. Сняв в Афинах большой особняк, в котором, по слухам, водились привидения, Афинодор, не обеспокоенный этими рассказами, принялся наводить порядок в доме. Почти сразу же, по его словам, к нему явился призрак, закованный в кандалы и волочащий за собой тяжелые цепи. Не желая отрываться от писания, Афинодор попросил призрака подождать и вернулся к работе. Когда он закончил, то встал и последовал за призраком во двор, где тот внезапно исчез. Быстро сообразив, Афинодорус отметил место, где исчез призрак, а затем вернулся, чтобы привести в порядок свой стол и лечь спать. Утром он заставил рабочих вернуться на место и приказал им копать. Под землей они нашли древние кости в цепях, которые Афинодор с почестями перезахоронил на публичных похоронах. Призрака больше никогда не видели ни он, ни другие жители дома.
Верил ли человек в призраков или сверхъестественное, как это, скорее всего, делал Октавиан, было неважно. Стоики всегда должны держать себя в руках. Даже самые страшные ситуации можно разрешить с помощью разума и мужества. И даже если вы верите в такие глупые вещи, как призраки или суеверия, нельзя позволять им управлять вашей жизнью. Вы должны быть главным - никаких оправданий.
Воздержание и мудрость, а также усердие были важны для Афинодора, и они играли неотъемлемую роль в его наставлениях молодому императору. "Ты узнаешь, что освободился от всех желаний, когда дойдешь до того, что будешь молиться Богу только о том, о чем просил бы открыто", - говорил он. "Живите среди людей так, как будто Бог смотрит, и говорите с Богом так, как будто люди слушают". В своей книге "О принятии боли и образовании" он говорил о "паудах" - усердных усилиях, необходимых для выживания и процветания в жизни.
Сенека, который сам давал советы императорам, изучал пример Афинодора и является источником большей части наших знаний о нем. От него мы узнаем, что Афинодор уравновешивал свои наставления о трезвости и трудолюбии вниманием к важности спокойствия, особенно для лидеров. Да, мы должны внимательно следить за государственными делами, но также необходимо было оставить позади трудовые будни и стрессы политики, уединившись с друзьями. Афинодор отмечает, что Сократ останавливался и играл в игры с детьми, чтобы отдохнуть и развлечься. Афинодор считал, что ум должен пополняться досугом, иначе он может сломаться под давлением или стать восприимчивым к порокам.
Мы знаем, что Афинодор дал аналогичный совет сестре Октавиана, Октавии, после того как она потеряла сына, посоветовав ей заняться практическими делами, а не полностью отдаваться горю и стрессу.
Трудности и пороки суетного мира сделали досуг неотъемлемой частью эвтимии, душевного благополучия, что было главной заботой Афинодора и хорошим советом стоика, консультировавшего царя.
Последний урок Афинодора Августу Сенека оценил бы по достоинству. Попросив освободить его от обязанностей, чтобы он мог вернуться в свой дом, Афинодор дал последний практический совет императору - то, чему он хотел, чтобы тот следовал всегда. "Цезарь, - наставлял он, - когда почувствуешь, что начинаешь сердиться, не говори и не делай ничего, пока не повторишь про себя двадцать четыре буквы алфавита".
Хороший совет для обычного человека. Необходимый для императора. И, к сожалению, игнорируется лидерами всех типов - в ущерб тем, кто от них зависит и с ними работает.
Август знал, что это правда, поэтому, услышав совет, он умолял своего учителя остаться еще на один год. "Мне все еще нужно твое присутствие здесь", - сказал он. И Афинодор, обязанный в соответствии со своей философией руководить государством и работать для своих сограждан, с радостью согласился.
Подарив Августу последний год в Риме, Афинодор вернулся в Тарс около 15 года до н. э., где провел последние годы жизни, разгребая политический бардак, оставленный менее просвещенными правителями. Теперь, уже не будучи человеком, стоящим за спиной человека, а возглавляя его самого, он применял принципы, о которых так долго учил и говорил.
Целая жизнь готовит нас к моменту нашего последнего поступка. В случае с Афинодором он был готов и хорошо послужил своей стране. Настолько, что жители Тарса глубоко полюбили его и, после его смерти в возрасте восьмидесяти двух лет, каждый год чествовали его на публичном фестивале.
АРИУС ДИДИМУС
КИНГМЕЙКЕР II
(AIR-ee-us DID-im-us)
Происхождение: Александрия
B. 70 Г. ДО Н. Э.
D. 10 ГОД НАШЕЙ ЭРЫ
В жизни Октавиана было больше одного великого стоика. Другого звали Арий Дидим, и, хотя мы знаем о нем немного меньше, мы знаем гораздо больше о том, во что он верил и, благодаря его трудам, о центральных учениях стоиков.
Мы знаем, что Арий появился в жизни Октавиана примерно в 44 году до н. э. и что он привел с собой своих юных сыновей. По словам Суетония, его сыновья быстро стали "спутниками Октавиана по палатке" и держали мальчика "в курсе различных форм обучения". Действительно, именно благодаря этому тесному общению Октавиан научился читать и ценить греческий язык.
Как бы Арий ни попал в круг Октавиана, но, оказавшись в нем, он прочно обосновался. Он стал, по его словам, "постоянным спутником императора и знал не только то, что позволено было знать всем людям, но и все самые тайные мысли" его сердца.
Когда тридцатитрехлетний Октавиан триумфально вступил в Александрию в 30 году до н. э., он и Арий шли буквально рука об руку. Долгая гражданская война между Октавианом и Антонием была жестокой и кровавой, и жители Александрии, оказавшиеся в центре событий из-за навязчивого романа Антония с Клеопатрой, опасались худшего. Октавиан решил публично продемонстрировать свою привязанность к Арию не только потому, что она была искренней, но и потому, что, объединившись с этим коренным александрийцем, он мог уверить население в том, что не желает ему зла. Нам рассказывают, что Октавиан произнес речь на греческом языке, почти наверняка написанную с помощью Ария, в которой объявил, что пощадит город по нескольким причинам. Первая, по его словам, заключалась в том, что Александрия была великой и прекрасной. Вторая - потому что она была основана и названа в честь такого великого человека. "И в-третьих, - сказал Октавиан с улыбкой, указывая на Ария, - в качестве одолжения моему другу".
Александрийцы сразу же увидели, каким влиянием пользуется Арий у их нового завоевателя. Философ по имени Филострат, считавший себя в списке врагов Октавиана, стал ходить за Арием по городу, умоляя пощадить его. "Мудрый человек спасет мудрого человека", - умолял он, - "если он мудр". От Плутарха мы узнаем, что Октавиан помиловал его - в основном для того, чтобы избавить своего учителя от лишних хлопот.
Использование его в качестве символа мира несколько иронично, учитывая имя Ария (Arius Didymus переводится буквально как "Воинственный близнец"), и еще более мрачно, учитывая макиавеллистские, хотя и прагматичные советы, которые Арий давал своему юному подопечному. Если Афинодор, похоже, в основном заботился о воспитании Октавиана и его моральном облике, то Арий давал ему прямые указания и по политическим вопросам. Самым срочным делом в Александрии, по мнению Ария, было устранение потенциальных угроз трону. Плутарх сообщает, что Арий посоветовал Октавиану убить сына Цезаря от Клеопатры, юного Цезариона, сказав ему, что "нехорошо иметь слишком много Цезарей". Октавиан ждал, пока Клеопатра похоронит его бывшего союзника-соперника Антония и пока она не отравится сама, чтобы последовать совету Ария. Затем он сделал смертельный ход, чтобы устранить Цезариона, не желая рисковать существованием соперничающих наследников, даже если это означало бы убийство сына Цезаря, которого он, как он утверждал, любил. Вскоре после этого храм Цезариум, построенный Клеопатрой в Александрии для Юлия Цезаря, будет закончен - только вместо него он будет посвящен Августу, убийце его сына, который вскоре станет первым императором Рима.
Это было грязное дело, но стоический советник Арий считал, что его нужно сделать. Помня о Катоне, Цицероне и Порции, он не мог допустить еще одной кровавой гражданской войны. Не мог и Рим.
Со времен первых стоиков стоицизм двигался в сторону политики и центров власти, но благодаря своей близости к Октавиану Арий и Афинодор неожиданно получили больше политической власти, чем все стоики в истории. При правлении Августа империя прибавила в территории больше, чем за все предыдущие периоды. Ее население выросло до сорока пяти миллионов человек. Август теперь командовал всем этим, сталкиваясь лишь с самыми незначительными сдержками и противовесами, а за ним, в качестве его советников, стояли два стоических философа. В какой-то момент Арию предложили должность наместника в Египте, но он отказался от нее, как можно предположить, потому что в своей неформальной роли при Августе он имел гораздо больше влияния, чем управляя одной из крупнейших провинций империи. Вместо этого он предпочел оставаться в поле зрения императора и помогать Александрии издалека, что, как отмечает Плутарх, не похоже на то, как Панаэций помогал Родосу через своего друга Сципиона.
Август умолял Афинодора остаться еще на год, когда тот попытался уйти в отставку, но очевидно, что он глубоко зависел от обоих учителей. От историка и государственного деятеля Фемистия мы узнаем, что Август утверждал, что ценил Ария так же высоко, как и своего могущественного главного лейтенанта Марка Агриппу. По его словам, он настолько ценил Ария, что не стал оскорблять или причинять неудобства выдающемуся философу, затащив его "в пыль стадиона", чтобы посмотреть гладиаторские игры.
Арий был близок и к семье Августа: он знаменит тем, что написал Ливии, императрице, утешение - письмо к скорбящему человеку, когда она потеряла своего сына Друза, - которое, по словам Ливии, было более трогательным, чем мысли и молитвы миллионов римлян. "Умоляю тебя, - писал он ей, - не испытывай извращенной гордости, представляясь самой несчастной из женщин: п