Но это было не в стиле Плавта. Хотя у него были деньги, чтобы финансировать целую армию, он решил этого не делать. Возможно, он предпочел бы стать жертвой тирана, чем быть ответственным за еще одну кровавую войну, в которой погибнет бесчисленное множество людей. Возможно, его убедил совет Мусония: "Выбирай хорошую смерть, пока это возможно, чтобы в скором времени не оказалось, что тебе необходимо умереть, но умереть хорошо уже не получится".
Не обращая внимания на призывы к гражданской войне, Плавт готовился к концу. Стоик не станет королем. Он даже не доживет до тридцати лет.
Как и Агриппин до него, Плавт не позволял угрозе смерти отвлекать его от повседневных дел. В тихий полдень 62 года нашей эры, когда он раздевался, чтобы заняться спортом, к нему пришли убийцы Нерона. Они даже не предложили ему покончить жизнь самоубийством. Центурион зарубил молодого философа, а придворный евнух наблюдал, чтобы убедиться, что дело сделано. Вместе они принесли отрубленную голову в качестве доказательства.
Разврат Нерона достиг садистских масштабов. Держа перед аудиторией голову Плавта, он обращался к себе в третьем лице. "Нерон, почему ты боялся человека с таким носом?" Не закончив с унижением, он написал в Сенат, чтобы сообщить, что Плавт был нестабильной фигурой, угрожавшей Риму (вспомните тактику времен Рутилия Руфа: Обвинить доброго человека в том, в чем виновен ты сам, злой человек). Нерону не хватило смелости признать свою грязную работу, но он потребовал похвалы за защиту мира.
Возможно, мы не можем сильно винить Сенеку, который в то время пытался отойти от общественной жизни, за то, что он потворствовал Нерону, потому что это явно было характерно для того времени. Сенат поддержал клевету Нерона и поступил еще лучше, решив посмертно изгнать Плавта из своих рядов, просто чтобы угодить своему вспыльчивому царю. Через несколько недель Нерон развелся с женой, бросив ей конфискованное имущество Плавта, и приготовился жениться снова.
И хотя Сенека - по странному стечению обстоятельств - кажется, еще не насытился и еще несколько лет будет оставаться на свободной службе у Нерона, Тразея, один из немногих оставшихся в Риме стоиков, поступил как Агриппина и отказался присутствовать на свадьбе.
Нерон придумал себе врага в Плавте и обрел настоящего в Фразее. Теперь ему было чего и кого бояться.
БЕССТРАШНЫЙ
(THRA-see-ah PAY-toos)
Происхождение: Падуя
B. 14 AD
D. 66 ГОД НАШЕЙ ЭРЫ
Грасеа Паэтус был человеком, который родился не в свое время. Он родился в Падуе примерно во время смерти Августа и принадлежал к богатой и знатной семье. Как это было принято в историях многих римских стоиков, он получил лучших и самых уважаемых наставников, которые привили ему талант к риторике, праву и, что самое главное, к принципиальной жизни.
Там, где другие стоики придумывали, как приспособиться к меняющимся временам, или ловко отстранялись, Тразея был сенатором старой закалки. Прошли десятилетия с тех пор, как мужество и самоотверженность Катона бросили тень на Рим, но Тразея так глубоко любил историю и философию, что фигуры далекого прошлого Республики были для него почти живыми и реальными. Как Зенону оракул сказал, что он может общаться с мертвыми посредством философии, так и Тразее.
Позднее Сенека напишет о том, что философам необходимо "выбрать себе Катона" - человека, который мог бы служить своего рода правителем, по которому они могли бы измерять и выпрямлять себя. Плутарх рассказывает, что Тразея с ранних лет выбрал Катона своим Катоном, а позже даже написал о нем книгу.
Скорее всего, Фразея вдохновлял и кружок Сципионов, который он видел в трудах Цицерона - ведь, как нам рассказывают, дом Фразея стал местом встреч поэтов, философов и политиков-единомышленников. За его обеденным столом, как и за столом Катона и Сципиона, велись долгие беседы о добродетели и долге и, к сожалению, о тревожном положении дел в их любимой стране. В любой вечер многие из стоиков, о которых пойдет речь на последующих страницах этой книги, могли оказаться в доме Тразеи - от Сенеки до Гельвидия Приска - и точно так же присутствовали призраки стоиков, живших до них.
Даже семья его жены привнесла свое собственное пьянящее наследие: Его жена, как и Порция, происходила из серьезного стоического рода. В 42 году нашей эры его теща покончила с собой по приказу императора Клавдия. Ее последними словами были "Видишь, это не больно", обращенные к мужу, который был вынужден последовать ее примеру.
При всем том, что творилось вокруг Фразеи - его раннее влияние, друзья-философы, глубокая приверженность общественному благу, - вряд ли он собирался идти на поводу у окружающих, независимо от того, кто был императором. Но Нерон? Все в жизни Тразеи не позволяло ему терпеть такого хозяина. Ничто в нем не могло просто смириться с тем, во что превратился Рим, и он был бы совершенно бесстрашен в этом неприятии статус-кво.
По мере роста сенаторской карьеры Тразея, подобно Рутилию Руфу и Катону, использовал свою власть для рассмотрения дел о вымогательстве. В 57 г. н. э. он энергично поддержал дело, возбужденное киликийскими посланниками, которые прибыли в Рим, чтобы обвинить своего бывшего губернатора Коссутиана Капито в вымогательстве. По словам Тацита, это был "человек, запятнанный большим количеством злодеяний", и, по сути, тот, кто открыто принимал свою коррупцию. На суде он не стал защищаться, был осужден и лишен сенаторского звания.
В нормальной политической обстановке это стало бы концом карьеры Капито, но Рим при Нероне не был нормальным. Всего через несколько лет звание Капито было восстановлено, и как-то увидел, что он ведет гражданские дела против других людей, в том числе против поэта, критиковавшего Нерона. Сенат приговорил поэта к смерти, но его остановило вмешательство Тразеи, который, как и Сенека в своем знаменитом труде "О милосердии", выступал за милосердие и сдержанность. Нерон согласился, но есть ощущение, что он не мог быть счастлив, оставив безнаказанной даже мелкую критику.
И все же, как ни досаждал Нерону Фрасея, Нерон не мог не уважать упорство своего противника. Когда кто-то однажды покритиковал Фрасею за несправедливое для Нерона решение по делу - видимо, ожидая благодарности от своего царя, - его упрекнули в подхалимстве. "Хотел бы я, - сказал Нерон, - чтобы Фрасея был мне таким же прекрасным другом, как и судьей".
Было неизбежно, что Катон и Цезарь, обладающие огромным притяжением, в конце концов столкнутся. Так случилось и с Тразеей и Нероном: один - сенатор, другой - Цезарь; один - сдержанный и принципиальный, другой - безвольный и поглощенный эго. Один требовал уступчивости, другой отказывался даже рассматривать такую возможность.
В 59 году нашей эры, когда Нерон убил свою мать, Тразея был потрясен. В то время как Сенека, казалось, готов был не замечать этого, коллеги Фразея по сенату поступили еще лучше: они не только приняли нелепое объяснение Нерона, отправленное в письме в сенат, что ему нужно было убить ее, потому что она была предательницей, которая планировала убить его, но и фактически решили наградить его почестями за совершение детоубийства. Тразея был настолько возмущен, что вышел и отказался голосовать.
В наше время сенаторы иногда воздерживаются от голосования в качестве политического прикрытия - если они не проголосуют, то не будут фигурировать в протоколе. Воздержание Тразеи было чем-то иным. Это была не трусость, а мужество. Он отказывался оправдывать наглую коррупцию и зло. Катон боролся с Цезарем и Помпеем с помощью филистеров, но это было тогда, когда Рим еще номинально был республикой. Все, что мог сделать Тразея сейчас, - это попытаться оказать моральное влияние, сказать людям: "Это ненормально". Так он и сделал, отказавшись от согласия, отказавшись от "резиновой печати", чего бы это ни стоило.
Он также не боялся, что кто-то может обидеться на это... или на любую другую его позицию.
Он отказался голосовать за божественные почести, которые Нерон пытался воздать своей новой жене Поппее - некоторые современники утверждали, что он убил свою мать за то, что она не одобряла их. На суде над Клавдием Тимархом - бароном-разбойником, "которого огромное богатство подтолкнуло к угнетению слабых", по словам Тацита, - Тразея агрессивно призывал к изгнанию. Его речь была "встречена с большим единодушием", как нам сообщают, только для того, чтобы быть отмененной императором, который, казалось, по конституции был неспособен сделать что-либо, что послужило бы общему благу. В течение трех долгих лет он открыто противостоял Нерону, который, в свою очередь, стал еще более открыто противостоять ему. В 63 году нашей эры Нерон отказался принять Фразея в своем доме, когда тот в сопровождении своих коллег-сенаторов пришел во дворец Нерона, чтобы поздравить его с рождением дочери.
Стоик должен научиться уходить, когда дело безнадежно. Сенека понял это слишком поздно, уже после того, как стал соучастником Нерона. На руках Фразея не было такой крови. Когда сенат позволил Нерону отвергнуть Фразея - одного из своих коллег, - он понял, что государству уже давно не помочь. Следующие три года он провел в полуотставке, работая над своими трудами о Катоне и изучая его философию, мало заботясь о смертном приговоре, который, как он полагал, вскоре его настигнет.
Тацит рассказывает, что Нерон просто искал подходящий предлог. Капито, человек, которого Тразея изгнал из сената за несколько лет до этого, помог ему его найти. Якобы Тразея отказался поддержать его на похоронах Поппеи в 65 году н. э., на что Нерон и Капито очень обиделись (иронично, учитывая вероятность того, что Нерон был причастен к ее смерти). В любом случае, по словам Тацита, обвинения Капито, с "сердцем, жаждущим худших злодеяний", были направлены на исполнение желания Нерона "предать смерти саму Добродетель", убив одного из немногих людей в Риме, не покорившихся тирании Нерона. "Страна в своем стремлении к раздору теперь говорит о тебе, Нерон, и о Фразее, как когда-то говорила о Гае Цезаре и Марке Катоне", - с коварным умыслом шептал Капито.