- Да, ее встретил молодой человек, чернявый такой, высокий, - женщина улыбнулась, - Тимур, кажется…
- Тимур? – почему-то сердце сжалось в тугой комок и застыло, воздух стал тягучим и вязким, совпадения, конечно, бывают, но…
Девушка в весьма расстроенных чувствах вернулась к Игорю.
- Что-то случилось? – тот был само внимание.
- Голова разболелась. Я, пожалуй, пойду домой.
- Я провожу.
- Нет, не стоит. Прошу!
- Хорошо, - парень недоуменно проводил ее глазами.
Саша провела самую тяжелую ночь в своей жизни. То ворочалась без сна, то, задремывала и тут же просыпалась от навязчивых кошмаров. Имя Эмалины горело в сознании ярко-красными буквами, жгло, выплавляло сознание. Хотелось плакать и рыдать в голос, но не хотелось тревожить родителей – у них-то как раз выпал достаточно мирный вечерок накануне, они даже о чем-то хихикали в своей спальне.
- Гадина! Гадина! Гадина! – девушка била тонкими кулачками по подушке и кусала губы.
Едва дождавшись полвосьмого, выскочила из своей комнаты и, минуя лишние разговоры, помчалась на работу Тимура. В депо как раз было не слишком много лишних глаз: одни уже успели сдать смену и уйти домой, другие – разъехались по маршруту.
Саша знала механика дядю Славу. Он как раз курил у проходной.
- А Тимур где? – принялась расспрашивать девушка.
Мужик покосился на нее из-под кустистых бровей, и как показалось, брезгливо сплюнул в сторону.
- Не хорошо так, девка!
- Как? – Сашка едва не плакала, за кого ее теперь все считают, что успела наболтать Эмалина, что успел натворить Тимур, что успели узнать немногочисленные общие знакомые.
Дядя Слава зашел в здание и вышел со сложенным вчетверо листочком.
- Тимур уволился без отработки. А ты сюда больше не ходи. И его не ищи.
В записке было всего несколько слов: «Я все видел. Прощай»
Девушка не понимала своих переживаний. Сомневалась-сомневалась, а тут раз и все, сомневаться не надо, но и на сердце сплошная темень. И знакомы-то были с Тимуром чуть больше недели, и до любви большой и чистой еще дело не дошло, так влюбленность, только почему же так больно!
Саша пошла на негнущихся ногах. Старалась держать спину. Мысленно подшучивала над собой, что в автобусы теперь не сядешь, надо на такси кататься, старалась внушить себе, что если парень даже не пытается разобраться, такова ли ситуация, как ему показалась, то нечего с ним дальше знаться… Но получалось все плохо и неискренне.
Девушка села на скамеечке в парке, облокотилась на спинку и прикрыла глаза. Под ресницы нещадно било солнце. Наверное, от этого света потекли слезы. Только от него. От чего же еще.
- Если так больно, ты, доча, поплачь, - незнакомый женский голос был мягким и участливым.
Саша посмотрела на говорящую: простая пенсионерка, обычно одетая, с кошелкой, из которой выглядывали кружок ливерной колбасы и буханка хлеба.
- Вы бы что сделали: пошли бы разбираться с нахалкой, или простили? – не объясняя ситуации спросила совета девушка.
- А смысл разбираться, если нахалка? Она-то найдет, чем оправдаться, а тебе легче от этого не станет.
- Но тогда я поступлю, как он – сделаю свои выводы, и ошибусь.
Незнакомка внимательно вгляделась в заплаканные Сашины глаза:
- Как же зацепили-то тебя, девочка! Ты заранее готова простить, принять, оправдать. Ты светлая, и всех хочешь видеть через свой свет. Делай, как знаешь, - женщина тяжело поднялась со скамейки и пошла.
Девушка смотрела ей вослед до рези в глазах, потом сморгнула, а на дорожке никого уже не было. Решила, что привиделось, приснилось.
Захотелось увидеть Эмалину. Вцепиться ей ногтями в наглые глаза, потребовать оправданий и извинений. Громко кричать, что она не пешка!
Пока не поубавилось пыла, Александра вскочила и помчалась до дома Эмалины. Бегом пробежала три лестничных пролета, а потом остановилась, услышав голоса. Один из них был смутно знаком, только мешали истеричные умоляющие нотки. Девушка осторожно выглянула из-за угла.
В полумраке подъезда можно было различить мужской силуэт, элегантный, в возрасте. Перед ним на коленях ползала Эмалина, собирая раскиданные квадратики фотографий
- И как я замуж пойду за него? Он же гуляет. А тебя я люблю, люблю, слышишь! Дышу тобой просто! Наплевать мне на твоего Игоря! Давай уедем? – она крепко обхватила руками его колени, задрав лицо.
Он молча закурил, а потом затушил окурок об ее лоб. Сашку едва не вырвало от увиденного. Но Эмалина только потерла больное место ладонью.
- Издевайся, делай, что хочешь! Я тебе богиню привезла! Ты же просил невозможного! Я нашла ее в могильнике, никто не видел, - скороговоркой твердила девушка. – Просила у богини, чтобы ты меня не бросал! Дед, он умрет. Хочешь, я убью его? Хочешь? Он сидит там у меня, ждет решения. Я решу, - она глухо засмеялась. – У меня есть лекарство нужное, разведу в чае, сердечный приступ и все…
- Ты что говоришь, дура, - мужчина звонко отвесил пощечину любовнице. – Ни я, ни ты без него ни гроша ломанного стоять не будем!
Больше Саша не выдержала. Она развернулась и пошла вниз. Вся картинка, разобранная на части, собралась воедино. Загадочность Эмалины потеряла свою привлекательность. Она, презирающая всех парней, вдруг сама встала на колени, терпела издевательства, и ради чего? Вернее, кого?
Девушка сама показалась себе такой значительной, такой… Душа воспарила, настроение поднялось. Наверное, это все было нужно: расставание с Тимуром, неприглядное унижение псевдо-подруги, чтобы понять, какая же Александра сама удивительная и хорошая.
Позитивные мысли текли ровным фоном. При чем, достаточно долгое время – в течение нескольких месяцев. В институте несколько прогулов сыграли свою роль, и пришлось поднапрячься перед зачетами. После новогодних праздников нежданно-негаданно на горизонте объявился Игорь. Он был галантен и элегантен, как в первый раз. Александра ничуть не удивилась фразам, что он ее запомнил, что уход девушки задел самолюбие парня, что он захотел ее найти. Это было сделать тяжело… А Саше было неприятно выслушивать дальнейшую историю. Как открылась правда про отца Игоря и Эмалину. Как дед-отец лишил девушку богатого содержания, а бывшего приятеля работы. Как рушилась семья, как шатались все устои. В итоге Эмалина не выдержала и шагнула с крыши своего дома во двор, чудом выжила, теперь на принудительном лечении в психушке.
Саша мысленно порадовалась тому, как резко развела их судьба. Куда бы завела ее дружба с этой девушкой.
А Игорь предложил встречаться. От него уж точно нельзя было ожидать требования борщей и запаха солярки. Никакие мысли и сомнения не помешали Александре дать себя поцеловать. Примерно через год они сыграли свадьбу, потом родилась Надя – веснушчатое счастье. Любила ли девушка мужа?...
Александра немного ошарашенная пришла в себя в кафе. На столе увядал букетик ландышей, остывал зеленый чай и основательно подтаял десерт. Место напротив - пустовало, стул был задвинут. Женщина, вдруг переварив свои воспоминания, поняла, что дело не в том, какой формы твоя жизнь и твое счастье, а личное отношение.
Почему она так зацепилась за легкий флирт мужа? Почему поверила и все? Да, просто потому, что так было легче. Она его никогда не любила. Хотелось забрать нечаянный выигрыш, почувствовать фарт, который перешел к ней от Эмалины, а получился фарс… От нелюбимого легче отказаться, чем существовать рядом. Вот и отказалась. А во всем винила треугольники… Адриану… Эмалину ранее. А надо бы… Себя? Себя.
- Скажите, девушка, которая сидела за моим столиком ничего не оставляла?
- Девушка? – официант очень удивился. – Вы пришли одна. Заказали чай и сливочный десерт. Ландыши мы приносим за счет заведения…
- Да-да, простите, жарко сегодня…
Саше стало неловко. Она поспешила выйти из кафе, пока не вызвали бригаду «Скорой помощи».
На улице раздался звонок телефона. Муж. Впервые за несколько недель женщина решила ответить ему.
- Да?
- Саша, я вернусь?
- Да.
АНТИКВАРИАТ.
Дверь была старинной. Не старой и обшарпанной, а именно старинной. Таящей в себе минувшие десятилетия. И ее очень портили коричневая краска, облупившаяся местами, четыре разнокалиберных электрических звонка и допотопные таблички с именами напротив каждого: Э.В.Семилесова, Г.В.Васильева, И.П.Добров и Абдулзакиев М.З. Разнокалиберность и третьесортность двадцать первого века. Если уж тут представлялось имя, только одно, обязательно золотом. А рядом – молоточек. Элегантный, бронзовый.
Тася, непонятно из каких побуждений, надавила на звонок напротив Доброва И.П., прислушиваясь к уходящим в бесконечность трелям. Потом поставила на пол свою дорожную сумку и начала рыться в ее бездонных карманах, в поисках связки ключей. Видимо, процесс настолько увлек молодую женщину, что она совершенно не услышала, как к двери подошли с той стороны и открыли. В темный коридор пролился поток света из квартиры.
- Вы к Ивану Петровичу? – вопрос задала дама преклонного возраста.
Статная, высокая, с аккуратной прической и удивительно ухоженными руками. Почему-то не в силах оторвать от них взгляда, Тася молча кивнула.
- Он умер.
- Я знаю, - наконец, она посмотрела даме в лицо. – Меня известили о его кончине три недели назад.
- А, - в лице собеседницы мелькнуло понимание. – Простите, как ваше имя?
- Доброва Таисья Егоровна. Вот, - паспорт по счастью сунулся под руку, - документы.
- Наследница, - с непонятным, но скорее с негативным оттенком молвила дама и отошла в сторону, пропуская Таю.
Та, наконец, запоздало нащупала ключи. Впрочем, насколько она имела представления о коммунальных квартирах, замки стояли и на дверях комнат.
- Я Эмма Витальевна, будемте знакомы. Ваши апартаменты по коридору налево, - пояснила соседка сдержанно и ушла, довольно быстро и бесшумно для своих лет.