— Это звучит как ультиматум.
— Тебе виднее. Ты в этом специалист.
Повисла тягостная пауза.
— Что ты хочешь от меня услышать, Алекс?
— Ничего, папа. Что бы ты ни сказал, это ничего не изменит. — Алекс немного помолчал. — Я позвонил тебе лишь затем, чтобы предупредить. Газетчики наверняка позвонят тебе, чтобы услышать твой комментарий, или нагрянут в офис.
— Maledizione! — выругался по-итальянски его отец. — У меня и без них полно дел. Не хватало еще тратить время на этих ищеек.
— Согласен, но мы должны подумать об Оливии, — напомнил Алекс отцу. — Я не хочу, чтобы кто-то из семьи давал интервью. Ей и так досталось.
— Послушай, приезжай ко мне. Нам надо поговорить.
Алекс нахмурился.
— Я приеду, но не надейся, что я изменю свое мнение.
— Не опережай события, figlio mio.
Алекс не обратил внимания на то, что его отец снова перешел на итальянский. Он, конечно, съездит к отцу, хотя и понимает, что этот разговор будет напрасной тратой времени. Впервые в жизни ему было совершенно наплевать на то, что скажет Чезаре Валенти.
Спустя полчаса, приняв душ и одевшись, Оливия с тяжелым сердцем спустилась в кабинет. Алекс сидел за письменным столом и перебирал какие-то бумаги. Он поднял глаза, когда она вошла.
У нее сжалось сердце. Господи, ее душа была разбита, но нужно продержаться еще немного. Она должна дать Алексу свободу, чтобы он мог построить свою жизнь с кем-то еще.
— Ты сказал своему отцу? — спросила она, наблюдая за выражением его лица и пытаясь понять, как все прошло.
— Да, — сказал он.
По его голосу ничего нельзя было понять.
— И что он сказал?
— Не так много. Он все еще пытался проснуться.
Оливия понимала, что новости вряд ли доставили радость Чезаре Валенти. Ей казалось, что она ему нравилась, но теперь, когда она помешала ему — нет, помешала его сыну — передать по наследству фамилию Валенти, все должно измениться. Неважно, что Ник и Мэтт когда-нибудь обязательно обзаведутся собственными детьми. Чезаре был старомоден и наверняка хотел, чтобы первый внук появился у его старшего сына.
— У меня на утро назначена важная встреча. Мама обещала позвонить тебе позже. Она не хочет, чтобы ты оставалась одна. Она собиралась приехать и побыть с тобой.
— Это совершенно излишне.
Так или иначе, она не собиралась оставаться здесь.
— Мне так будет спокойнее.
— Алекс, я в порядке. Не нужно, чтобы Изабель приезжала. — У нее пересохло в горле, и она вздохнула, собираясь с силами, чтобы сообщить ему о своем уходе. — Алекс, я…
Зазвонил телефон.
Игнорируя его, Алекс продолжал сверлить ее взглядом.
Телефон зазвонил снова, и Оливия кивнула в его сторону.
— Ты бы ответил.
Глаза Алекса сузились.
— Кто бы это ни был, он может подождать.
Телефон продолжал звонить, не переставая.
— Алекс, мы можем поговорить позже. Тебе надо ответить на звонок.
Он с раздражением схватил трубку и рявкнул: «Алло!». Оливия опустилась на диван, почувствовав, что ей необходимо сесть и собраться с силами. Как только он повесит трубку, она выскажется. Другого пути не было. Алекс заслуживал того, чтобы…
Вдруг она заметила, что он смертельно побледнел. О боже, неужели снова эти газетчики? Неужели они никогда…
— Сейчас буду, — пробормотал он и положил трубку.
Она вскочила.
— Что случилось?
Он продолжал сидеть, уставившись на телефон.
— Алекс?
Он заморгал, словно опомнившись.
— Мой… отец. Они думают, что у него сердечный приступ. Экономка позвонила, чтобы сообщить, что мама уехала вместе с ним в клинику.
Оливия охнула.
— О боже!
Алекс встал и направился к двери, бледный, но сосредоточенный.
— Я должен быть с ним.
Оливия тронула его за руку, когда он проходил мимо.
— Алекс, я с тобой.
Он сдвинул брови.
— Нет, ты оставайся здесь. В клинику наверняка нагрянут репортеры.
Он поцеловал ее в теку и пошел к двери.
Оливия молча смотрела ему вслед. Он не хотел причинить ей боль, но его слова задели ее до глубины души. Он невольно показал, каким неподходящим человеком, несущим разрушение, была она для него.
И для его семьи.
Чувство отчаяния захлестнуло ее. А теперь у отца Алекса случился сердечный приступ, и, скорее всего, виновата в этом была она. О господи. Она молила бога, чтобы Чезаре поправился. А если нет…
Нет, она даже думать не станет об этом.
Она займется делами и будет ждать весточки от Алекса. Он, безусловно, позвонит ей, как только что-то узнает. А пока она свяжется с Лианной и все ей объяснит. Оливия была близка со своей партнершей по бизнесу, но предстоящий разговор ее не радовал. Ей не хотелось выслушивать сочувствия.
Телефон зазвонил снова, и Оливия бросилась к письменному столу, чтобы схватить трубку. Неужели новости о Чезаре? Алекс, должно быть, едва успел сесть в машину.
Но ее ожидания не оправдались.
Это был какой-то репортер, и она сразу повесила трубку, не ответив на его вопрос «Как вы относитесь к своему бесплодию?». Она горько усмехнулась. Как, по его мнению, она могла относиться к нему?
Была наверху блаженства!
Бесконечно счастлива!
Пребывала в экстазе!
Телефон зазвонил снова.
Оливия замерла. Это мог быть Алекс. Или Изабель. А может быть, Фелиция. Трясущейся рукой она сняла трубку и тут же положила ее обратно, услышав голос того же репортера. Оливия отключила телефон.
Будь они прокляты.
Хорошо, что у нее с собой мобильный. По крайней мере, Алекс сможет до нее дозвониться. Как только она вынула телефон из сумки и включила, на него стали поступать сообщения. Ни один из номеров не был ей знаком, и вскоре Оливия поняла, что все сообщения были от репортеров. У нее упало сердце. И как только им удалось раздобыть ее номер?
Но на мобильном телефоне можно было, по крайней мере, выключить звук и следить за телефонными номерами на случай, если позвонит Алекс. Оливия решила связаться с ним, чтобы сказать, что происходит.
Он чертыхнулся.
— Не отвечай на звонки, пока не увидишь мой номер, хорошо?
У нее потеплело на душе от его слов.
— Хорошо. — Оливия помолчала. — Я так переживаю за твоего отца, Алекс.
— Я тоже, — пробормотал он, но должен был прервать разговор, потому что подъехал к клинике.
Оливия испытала острое чувство одиночества, когда снова вошла в кабинет и села за письменный стол. Она не могла быть с Алексом, когда он нуждался в ней. Не могла родить ему ребенка. Не могла даже подарить своей матери внуков. Какая от нее польза?
Она мысленно одернула себя. Какая сумасшедшая мысль. Ей жалко себя, вот и все. Пора прекратить заниматься самобичеванием.
Правильно. Она сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться. Сейчас она позвонит Лианне,
но сначала — своей матери, просто чтобы сказать, что она в полном порядке.
Оливия снова включила телефон и по памяти набрала мамин номер.
К ее удивлению, трубку тут же сняла сама Фелиция, а не экономка. Оливия вкратце рассказала ей о Чезаре и обещала держать в курсе дел, потом сказала, что временно отключит городской телефон, но для связи можно использовать мобильный. Фелиция попросила передать привет Чезаре и Алексу, а потом неожиданно призналась:
— Дорогая, я знаю, кто проболтался репортерам. Это была Брита.
— Твоя экономка?
— Да. Только что я застукала ее, когда она звонила в какую-то газету. Очевидно, она подслушала наш с тобой недавний разговор. — Фелиция не пыталась скрыть свое возмущение. — В данный момент она собирает пожитки.
Оливия была в шоке.
— Но она работает у тебя много лет.
— Пять лет, но, по-видимому, это ничего для нее не значит. — Фелиция вздохнула. — В наши дни так трудно найти хорошую прислугу.
Оливия могла бы напомнить своей матери, что даже в «добрые старые времена» той не всегда удавалось удерживать помощников по хозяйству. И не потому, что Фелиция плохо обращалась с ними. Просто она была «слишком возвышенна», как выразилась одна из помощниц, когда Оливия встретилась с ней, чтобы упросить вернуться.
— Дорогая, мне так жаль, — извиняющимся тоном произнесла Фелиция. — Я могу что-нибудь сделать для тебя?
— Мам, тебе не надо ничего делать. Ты ни в чем не виновата.
— Не забудь позвонить мне, когда появятся новости о Чезаре.
— Не забуду.
Положив трубку, Оливия поняла, что мама по-прежнему винит себя в том, что произошло.
Возможно, это не так уж плохо… Фелиция менялась и начинала больше думать о других. Оливия с облегчением поняла, что мама уже не та избалованная особа, какой была раньше.
Алекс провел все утро в клинике в компании своих братьев. Он чувствовал себя виноватым. Ему не следовало будить отца в такую рань. Он ведь знал, что Чезаре находится не в лучшей физической форме и нуждается в полноценном отдыхе.
А в результате он не только разбудил отца, но и сообщил ему уйму неприятных известий. Одной только новости о шумихе, которую подняла пресса, было достаточно, чтобы довести кого угодно до стресса. Вдобавок он сообщил Чезаре о бесплодии Оливии и о том, что не собирается отказываться от жены.
Ничто не заставит его изменить свое решение. Он останется с Оливией и будет любить ее. Но все равно, с его стороны было опрометчиво будить отца ни свет ни заря. Он мог подождать пару часов и сообщить обо всем Чезаре в более деликатной форме.
В этот момент в комнату ожидания вошла Изабель, и Алекс затаил дыхание. Сердце глухо забилось в его груди. Но тут он заметил, что она улыбается.
— Все обойдется, — поспешно произнесла Изабель. — Это был легкий сердечный приступ, и врачи считают, что следующего не будет. Разумеется, если Чезаре изменит свой образ жизни. Я намерена проследить за тем, чтобы так и произошло.
У Алекса отлегло от сердца. Отец иногда выводил его из себя, но это был его отец, и он любил его, черт возьми.
Ник и Мэтт засыпали Изабель вопросами. Она сдержанно отвечала, а Алекс слушал ее ответы.