Сын упал на дорогу лицом вниз и прикрыл голову руками. Я и муж остолбенели. Айна вихрем умудрилась втереться и прошмыгнуть между мной и мужем (неподалеку от сына) и продолжила преследование зайца по второму участку поля, а семимесячный Сармат налетел прямо на меня. Все произошло внезапно и мгновенно. У меня не осталось времени на маневр.
Единственное, что помню, так это перепуганного Сармата. Глаза его искажены ужасом перед неотвратимостью столкновения. Он не хочет меня сбить, пытается тормозить и увернуться. Как в замедленной съемке, вижу, что Сармат, напрягаясь из последних сил, скользит по снегу обеими передними ногами, вытянув те перед собой. Кобель гасит скорость. Задние ноги не поспевают за торможением передних и заносятся на сторону, а бок кобеля надвигается на меня. От удара я подлетаю вверх и падаю навзничь. Соприкасаясь с поверхностью дороги, теряю сознание.
Прихожу в себя. Над лицом склонилась голова Сармата, он громко скулит и притрагивается носом к моему носу, испрашивая прощения. За ним виднеются объятые страхом физиономии мужа и сына. Сзади у изголовья — Айна. Она вылизывает мой — в холодном поту — лоб. По симптомам понимаю, что дело плохо. Не чувствую правую коленку и правую ногу ниже колена. Прошу мужа поставить меня на ноги. Он поднимает. Ощущаю, что колено посредине немного разъехалось и какая-то косточка в суставе налезла на другую косточку. Ступаю — больно ужасно. До дома минут сорок пешком. Знаю: если сразу пересилить боль и пойти, то в горячке смогу добраться до квартиры. Беспокоюсь о Сармате. Его ощупывают. Он цел и невредим. Слава богу!
Думаю о том кобеле из преданий, который на охоте перебил ногу коню и не пострадал. Но больше — о том коне… Зажав в зубах перчатку и прихрамывая, двигаюсь вперед. Муж с сыном вскоре перестают задавать мне вопросы о самочувствии, потому что я в ответ молчу. По моим щекам катятся слезы. Мужчины понимают, что мне больно двигаться, а разговоры отнимают силы. Сармат и Айна семенят подле меня и заглядывают в глаза. Нога опухает в колене. Наверняка вытекает суставная жидкость. Вспоминаю, как несколько лет назад я поучала супруга, что следует крепиться и бороться, когда он был в аналогичной ситуации. «Что ж, буду крепиться и бороться. Муж пока не является основным добытчиком в семье, и если я послезавтра не выйду на работу, то растеряю клиентов и нам опять не на что будет жить», — говорю я себе.
В квартире с опухшей ноги с трудом стягиваются джинсы. Могу передвигаться только ползком, чем и занимаюсь. Применяю вьетнамскую мазь и туго бинтую колено эластичным бинтом. Следующий день лежу и реву от боли и отчаяния. Что скажут врачи, мне давно известно по истории с супругом. Молюсь. Заставляю мужа соорудить мне палочку для облегчения ходьбы. Он делает ее из палки для лыжни. Поутру третьего дня супруг облачает меня в плотные джинсы и удобные кроссовки. С палкой, держась за его руку, я добираюсь до такси и далее — до работы.
Первые три дня передвигаюсь с помощью слез. Меня жалеют коллеги. На работу хожу ежедневно. Через неделю привыкаю к боли настолько, что потихоньку волочусь вслед за семьей в поля, опираясь на палку. Спустя месяц боль становится терпимой. Истекают два месяца — сходит отечность с сустава. Заканчиваются три — нога в колене начинает понемногу сгибаться. Четыре месяца борьбы с собой — отказываюсь от палки. Долой полгода — косточки в суставе прекращают тереться друг о друга, а я перестаю хромать. Нога полностью сгибается и совершенно не болит.
В это время волею случая консультирую клиента, который оказывается хирургом-травматологом. Рассказываю ему свой эпизод на охоте и дальнейшую историю своего выздоровления. Он ощупывает мое колено и поражается рассказу. Методом пальпации и опроса симптомов врач находит, что был выбит мениск, вытекала суставная жидкость, имеется надкол кости и надрыв задней коленной связки. «Воистину, движение — это жизнь!» — восклицает опытный медик и раскрывает «большой секрет». По его предположениям, мне грозила инвалидность, если бы отдалась после травмы в руки врачей. Способ моего исцеления его не удивляет. Интересует другое: как я терпела боль? Самой интересно. Кто б объяснил! Наверняка борзые помогали, делясь своей фонтанирующей, благой энергетикой, и еще — звали поля!
Так для меня приоткрылась сила удара борзой. Именно приоткрылась, но не обнаружилась доподлинно, поскольку меня ударил семимесячный борзой щенок, а не сформировавшаяся борзая. Причем ударил боком, а не плечом. Вдобавок существенно сбавив скорость, так как тормозил, что было мочи. Мне представился своеобразный повод гордиться мощью Сармата. Плюс убедилась, что он любит меня. Кобель спасал мою жизнь, разворачивая себя перед ударом. Он мог сбить меня плечом и продолжить погоню, но я для него была главнее, ценнее, любимее и важнее всех зайцев, вместе взятых. Какого чудесного кобеля я вырастила!
Встречу своего первого Нового года Сармат отметил тем, что стащил со стола огромный кусок торта, приготовленного мной. Торт слагался из медовых на спирту коржей, перемежавшихся обильными прослойками масляного крема с грецкими орехами: конечно же он впечатлял, манил, а исходивший от него аромат нагонял слюну.
Супруг отрезал «сиротский» кусочек, чтобы доконать свой желудок и таким образом завершить кулинарную часть праздника — поединок с застольем. Положив кусок на тарелку в кухне, он пошел на лоджию за газировкой. Когда вернулся, Сармат опирался передними лапами о край стола и поглощал верхний слой крема с мужниного куска. Завидев мужа, кобель одним движением языка слизнул и скрыл в пасти весь кусок. Потом он, как удав, стал делать заглатывающие движения и проглотил торт, не жуя. Покончив с грабежом, Сармат пригнул голову и покорно ожидал обычного наказания в виде окрика или слабого шлепка.
Супруг ограничился замечанием Сармату, что горстью каши тот почему-то давится, а кусок торта величиной с два хороших кулака прошел у него, как по маслу. В ответ на упрек Сармат еще ниже наклонил голову, как бы прося поскорее его как-нибудь наказать и отпустить переваривать невыразимую вкуснятину.
Семья собралась в кухне, чтобы обсудить щенячий проступок. Мама сказала, что надо было самим покормить Сармата тортом, раз ему хочется. Я заявила, что Сармат — вор, «доросший» до грабителя, но муж и сын со мной не согласились. Они сделали вывод, что мальчик отохотился. Выследил добычу и поймал.
С тех пор Сармат всегда получает свой любимый торт, и не один кусочек. И с того времени ведется его тайная, эпизодическая «охота» на кухне. Он делает и публичные попытки стащить со стола приглянувшийся продукт, но настолько аристократично и умно, что ему все сходит с рук. Бывает, подойдет, потянется к тарелке и лизнет раз-другой что-то понравившееся, не спуская с нас убеждающих глаз. Если мы никак не реагируем, значит, можно. Он аккуратно забирает с тарелки выбранный им деликатес и вежливо удаляется или ложится на пол возле стола: вдруг хозяева догадаются дать добавки.
Отмечая тот 1999 Новый год, домашние в ходе праздничной трапезы вспомнили о красивых часах, найденных Айной годом раньше в такую же новогоднюю ночь. Пришли к выводу, что примета оказалась воистину вещей. Сармат изменил жизнь девочки. Айна светилась от счастья. Дотоле одинокая и непонятая среди окружающих собак, она обрела свою вторую половинку, равное существо той же породы и крови. Оно уничтожило ее борзое одиночество. Ей не нужно было бурных проявлений чувств — хватало одного присутствия Сармата. Поведение девочки изменилось. Эгоистичность улетучилась: Айна уступала Сармату лучшее место, кусочек съестного, стала спокойней и сдержанней. Девочка тоже выращивала борзого кобеля. Если раньше она от скуки без разбора рычала и кидалась на других собак, то теперь защищала Сармата и делала это по мере необходимости, когда ощущала реальную опасность.
Однажды по весне, прогуливаясь тропинкой, пролегшей вдоль лесопосадки на краю поля, мы увидели посреди полевой травы легковой автомобиль. Рядом стояла женщина, а вокруг нее резвились трое взрослых доберманов. Впоследствии от собачников узнали, что там были сука-мать и ее полуторагодовалые дети: сын и дочь. Собаки бегали без поводков. Своих мы приняли на короткие поводки во избежание драки.
Ладно, Айна. Она имеет экстерьерную оценку, и ей море по колено. А Сармату осенью предстояла первая выставка, первая оценка, и он все еще оставался щенком. Мы не могли рисковать. Не говорю уже о том, что мы вообще избегаем конфликтов, с теплотой относясь ко всем собакам (дворовых даже подкармливаем), уважая чувства владельцев.
Женщина подозвала к себе доберманов и что-то сказала им, указывая рукой в нашем направлении. Ее поведение было более чем странным, и мы насторожились. Вслед за жестом хозяйки все три добермана бросились в нашу сторону. Сармату к тому времени миновало десять месяцев, он перерос Айну и выглядел взрослой собакой.
Я отступила с тропинки и заслонила собой Сармата. Муж, защищая нас, выдвинулся к полю. Айна рвала поводок из рук мужа навстречу подбегавшим собакам. Первой подскочила сука-мать. Анька ощерилась и, замерев, предупредительно зарычала, но сука бросилась на нее. Айна увернулась, перехватила суку за загривок и трепанула с такой силой, что не удержала. Сука отлетела и брякнулась на землю шагах в пяти. Агрессивную эстафету перехватила ее дочь.
Однако дочку постигла пораженческая участь матери с той лишь разницей, что Айна хватанула ее сбоку за шею. Молодая сука так заверещала, что Айна выплюнула ее, хватанув вдогонку за утекающий зад. Сука-мать предприняла новую атаку и вновь отлетела, роняя клоки шерсти. Уже довольно потрепанные, суки поочередно подбегали, а целая и невредимая Айна хватала и расшвыривала их в стороны, извиваясь на поводке у ног супруга.
Борзые очень изворотливы и увертливы. Попробуйте иначе победить волка. Хлестануть борзую в наказание удается редко. Пока вы замахнетесь и опустите хлыст, она несколько раз изменит положение корпуса, и плеть ее не заденет.