Неожиданно мамины глаза засияли, и в них заискрилась надежда. Надежда придала маме мужества.
— Внуку без меня будет плохо, и за собачками некому будет присмотреть. Так и быть, я займусь щенком в ваше отсутствие, но лапы будете мыть сами, — гордо произнесла мама.
— Бабушка, а какая тебе разница, двенадцать лап перемыть или шестнадцать, тем более, ты привыкла к шестнадцати? — развеселился внук.
— Неблагодарные вы. Пользуетесь моей добротой и не цените. — Мама безнадежно махнула рукой.
— Так я звоню? В столицу! По поводу щенка, — задаю я риторический вопрос и с места прыгаю к телефону.
Домашние бдительно следят за моими передвижениями и ждут. Уже ждут. Исполнения мечты! Отныне у них появилась мечта! Они обладают мечтой! И мечта эта — Анфиса! Никто из них доподлинно пока не верит, что Анфиса вернется. Они утешаются раздумьями о другом щенке, который скрасит их горе, но в глубине души каждый ловит себя на мысли, что ждет возвращения Анфисы, и тайно надеется…
Возле телефона ноги подкашиваются. Во мне трясется каждый нерв, кровь приливает к голове, немеют руки. Я понимаю, что сейчас совершу первый шаг к заветной цели. У меня нет права на ошибку. Боже, помоги мне! Семь телефонных номеров. Какой из них нужен? Какой сделает былью задуманную сказку? Мной овладевает кураж — я верую в удачу и уже знаю, что повезет. Должно повезти! Столь велико желание и столь истинна страсть, бушующая в груди, что иначе и быть не может. Боже, помоги мне!
Зря переживала. Провидение уже крепко держало меня за руку и вело за собой.
Одни телефонные номера отвечали продолжительными гудками, будто хозяев не было дома или они не собирались в этот вечер утруждать себя телефонными разговорами. Другие отзывались множеством коротких сигналов. Их или отключили перед сном, или же владельцы номеров вели приятную беседу, которую не намеревались прерывать.
Наитие подсказало, что нужно повторно обзвонить номера, которые были заняты. С какого начать? Стрелки часов подходили к одиннадцати. Скоро ночь. Стоило прерваться до утра, но я уже не могла остановиться. «Сейчас или никогда», — стучало в висках. Я выбрала наугад один из номеров и с замиранием сердца набрала его.
Трубку сняли, и мне ответил мелодичный женский голос. Он звучал, как медленный вальс, красиво и завораживающе. Его глубокий, мягкий тембр расслабил меня и снял напряжение. Я представилась, объяснила по какому вопросу звоню. Вопрос простой: «Как приобрести борзого щенка… девочку?»
Женщина назвалась Милой и сообщила о своем статусе в мире российских борзятников. Я подумала, что такая важная особа вряд ли снизойдет до меня — любительницы борзых с периферии, — и приготовилась получить от ворот поворот. К моему удивлению, Мила продолжила разговор и поинтересовалась, почему я хочу завести борзого щенка, и почему девочку?
И тут меня прорвало. Слезы хлынули всемирным потопом. Нос захлюпал и мой голос отозвался на другом конце телефонной линии невразумительным бульканьем. Рыдания, изо всех сил сдерживаемые мною, превратились в непрерывный стон, напоминающий вой одинокого волка, пронизанный лунным сумраком и безысходной тоской. Я не могла произнести ни слова.
Мила поняла, что со мной случилась истерика, и заговорила размеренным тоном психоаналитика:
— Ну успокойтесь, пожалуйста, и расскажите, что же произошло. Я постараюсь помочь, чем смогу.
— У меня умерла борзая девочка, молодая…
— Я понимаю и разделяю ваше горе — сама не раз теряла своих борзых.
— Со мной такое впервые…
— Поэтому вам так тяжело, но со временем боль утихнет. Она никогда не избудет полностью, но постепенно станет выносимой. Вы должны свыкнуться с мыслью, что наши любимцы неизбежно покидают нас в определенный момент, вы должны научиться с этим жить.
— Я научусь, я постараюсь, но не сейчас.
— Сейчас и не стоит, потому что сразу не получится. Нужно какое-то время, чтобы пережить.
— Боюсь, я не смогу пережить. Она была такая необыкновенная и так меня любила…
— Вот и расскажите поподробнее. Какая она была?
И я рассказала ей все о всех своих борзых. Мила узнала, как неожиданно в мою жизнь ворвалась неукротимая и вредная Айна; как позже в доме появился умнейший и чувственный Сармат; как он и Айна привели нам чудесных деток — Наяна и Анфису; как Анфиса заболела, а я пыталась ее вылечить; как она боролась за жизнь, и вся семья надеялась на выздоровление; как девочка умерла. Я рассказала Миле обо всем. Обо всем, кроме своей мечты. Мила меня не знала и могла неверно истолковать мои слова. Она могла подумать, что от горя я тронулась умом. Тогда не видать мне Анфисы. Но что-то внутри обнадеживало: наступит час, и я открою Миле самое сокровенное.
У моей собеседницы был изумительный голос. Таким голосом была способна обладать только сказочная фея, владеющая волшебной палочкой. Когда мое повествование подошло к концу и я произносила последние фразы, относящие ко дню смерти Анфисы, Мила стала всхлипывать. Я знала: она плачет, жалея Анфису, меня и вспоминая своих ушедших борзых. И в тот момент я почувствовала, что здесь меня не обидят, здесь мне помогут, здесь исполнят мою мечту.
Дослушав мою историю, Мила поделилась сведениями о себе.
Она занимается борзыми двадцать с лишним лет, держит исключительно сук и является заводчиком борзых. Потомство ее собак имеет высокие экстерьерные оценки и соответствует требованиям, предъявляемым к охотничьим качествам породы. Суки у нее — крупные, рослые и производят на свет кобелей, которые доказывают на садках, что русскую псовую борзую по праву величают «русским волкодавом» еще с давних времен.
Близилась полночь, но мы не замечали времени. Мила предложила посмотреть ее борзых на сайте, который отражал жизнь зарегистрированного ею питомника, а также выслать ей фотографии и копии документов моих собак. Мила заверила, что я получу борзую девочку. Она лично в этом посодействует. В Москве приобрести породного борзого щенка не будет проблемой.
Но я хотела не просто породного щенка, а борзую с волчьим огнем в огромных, черных, бархатных глазах — такова была Анфиса. Услыхав о моих запросах, Мила задумчиво повторила выражение: «Щенок с волчьим огнем в глазах», — и я почувствовала, что оно ей понравилось.
Мы стали прощаться. Я была безмерно благодарна этой женщине за ее внимание и участие, а она напоследок обмолвилась, что весной собирается вязать собственную суку, и от нее может дать мне щенка. Слова Милы прозвучали, как колокол, который звонил о надежде. Жизнь обещала наладиться, она менялась к добру. Провидение познакомило меня с хорошим человеком. Оно привело мою, насквозь промокшую от беспросветных слез душу к спасительному, чудотворному очагу.
Не помню, как я положила трубку телефона на рычаг, как передала суть нашего с Милой диалога домашним и как очутилась в постели. Я помню лишь свое тогдашнее состояние. В моем сердце раздавался светлый колокольный звон, как знак небес, которые благоволили ко мне и уже предопределили день, час и минуту нашей с Анфисой встречи.
Я улавливала сквозь надвигающийся сон отдельные части разговора членов семьи. Содержание его сводилась к одному: близкие мне люди уже ждали щенка. Более того, они желали щенка и собирались называть его Анфисой. Они радовались впервые после восьми с половиной месяцев непрерывного общего горя. И причиной их безудержной и до конца не осознаваемой радости была Анфиса. Анфиса, которая придет. Придет после того, как ушла…
На следующее утро мы с сыном вышли на сайт Милы и увидели всех ее борзых сук — ушедших и ныне здравствующих, — а также других борзых питомника Милы, которые являлись потомками ее девочек. Зрелище — поистине великолепное. Я даже не предполагала, что буду наслаждаться видом такого большого количества борзых, каждая из которых (и кобели, и суки) выглядела так, как и должна выглядеть настоящая русская псовая борзая, выпестованная нашими псовыми и мелкотравчатыми предками. Глаза разбегались от обилия русских волкодавов!
Что меня особенно обрадовало и приятно изумило, так это большое сходство Сармата и Анфисы с типом собак Милы. Мы с сыном немедленно достали свидетельство о происхождении Сармата и выявили в его предках одну из сук Милы! Это значило, что Анфиса также происходила от сук Милы!
Красавицы-суки пленили нас женственной изысканностью. Но их женственность была обманчивой и относилась к внешней стороне. Заблуждение рассеивалось, когда наши глаза встречались с суровым и азартным выражением их борзых глазок. Это были те еще глазки! Настоящие амазонки борзых кровей! Их помыслы сводились не к собственным прелестям, а к постоянной готовности изловить зверя. «Только дайте! Ну, дайте же! Прямо сейчас! Так хочется кого-нибудь удавить!» — говорили их жгучие очи.
В общем, борзые Милы и ее питомника принадлежали, я бы сказала, к высшей категории породности, передающейся из поколения в поколение.
Сын, просмотрев сайт Милы, простодушно заявил, что у Милы — «наши» собаки. И пусть на самом деле все было наоборот, смысл от этого не менялся.
Вечером мы вышли на сайт, чтобы показать борзых Милы мужу и маме. Те долго восторгались собаками.
«Да, надо брать Анфису обязательно у Милы. Там корни моей дорогой внученьки», — дрогнувшим голосом произнесла мама, и крупные обжигающие слезы покатились по ее маленьким сморщившимся щечкам, а на лице отразилась боль воспоминаний.
Мы с сыном принялись за работу: отсканировали множество фотографий всех наших борзых, свидетельства о их происхождении, дипломы, отпечатали все на цветном принтере и направили Миле большое заказное письмо. У нас тогда не было электронного почтового ящика, поэтому воспользовались услугами обыкновенной почты. Ответа не пришлось ждать долго. Он прибыл так же, по обычной почтовой связи, и нас не разочаровал. Содержание письма приближало нас к заветной мечте. Мила высоко оценила наших борзых. Ее взволновало и порадовало, что наши борзые имели экстерьер и, она надеялась, характер настоящих волкодавов. И не напрасно надеялась!