Однако это непросто. Ум нарочно ограничивает восприятие, создавая слепые зоны, в которых теряется информация о бытии, и одновременно сосредотачиваясь на элементах общественной игры, придавая им особую, завышенную ценность.
Глава 2. В поисках утраченного бытия
Как же это может существовать без меня?
Айтарея-упанишада
От ясного ощущения к запутанной головоломке, или коварный подарок Гермеса
Как я уже говорил выше, есть основания утверждать, что в жизни древнего человека ощущение духовно-телесной бытийности играло гораздо большую роль, чем в жизни наших современников. Об этом говорят многие факты. Несмотря на трудности выживания и опасности, связанные с противостоянием силам природы, невзирая на жестокие, кровопролитные войны между племенами и расами, на протяжении многих тысячелетий человечество хранило естественное бытийное мировосприятие. Человек того времени жил гораздо больше телесной, чем психической жизнью. Современная философия называет эту естественную установку первобытным пансоматизмом.
Вы наверняка слышали о мегалитах – таинственных сооружениях, распространенных едва ли не по всей планете. В эпоху мегалитов, длившуюся несколько тысячелетий, люди совершали поистине удивительные вещи. Они делали нагромождения больших каменных глыб на территориях, весьма удаленных от мест, где можно было добыть такие камни. Например, от всем известного Стоунхенджа до ближайшей каменоломни – почти 400 километров! Для древних людей это огромное расстояние, учитывая то, что некоторые из камней весят более 50 тонн. Поэтому совершенно очевидно, что для древних эти культовые сооружения были чрезвычайно важны.
Глядя на некоторые мегалиты, не скажешь, что они – творение человеческих рук. Скорее, они похожи на творения самой природы, которая пытается что-то сказать. Мегалиты грубы и примитивны, но вместе с тем обладают удивительной духовной мощью. Твердый, тяжелый, незыблемый камень для человека – символ бытийности. А многотонная глыба, с немыслимым трудом доставленная к ритуальному месту силами целого племени, представляет собой воплощение высшего, абсолютного бытия, символизирующее надежность и постоянство и внушающее глубокую и спокойную уверенность в бессмертии.
Древнего человека в полной мере удовлетворяло его первобытное мироощущение. Мир с происходящими в нем явлениями, персонифицированными и отраженными в мифах, был для него очевиден и ясен так же, как он очевиден и ясен ребенку, пока еще не способному задаваться сложными интеллектуальными вопросами. Ребенку не нужны ни диалектика, ни логика, чтобы познавать мир. Его сознание ясно, как солнечное утро. Своими лучами оно пронизывает бытие, как будто смешиваясь с ним. Для того чтобы общаться с миром, ребенку вполне достаточно игры и простых чувств, данных ему природой, – осязания, зрения, вкуса, слуха, обоняния и ощущения присутствия. Первые два года жизни он не задает вопросов – он принимает мир без осмысления.
То же и с древним человеком. Пока явления мира были для него очевидны, бытие не представляло собой проблему, которую надо решать. Для дофилософского человека ощущение «я есть» – данность, не требовавшая истолкования. Поскольку он уже обладал бытийностью, он ее не искал и не рассуждал о ней. Он не проецировал ее в виртуальное пространство, а оставлял здесь, в постоянном непосредственном ощущении – в свежем, непереработанном виде. Таким – бытийным – человека создала природа, таким он, медленно эволюционируя, оставался на протяжении сотен тысяч лет.
В отличие от изменчивой, суетливо копошащейся виртуальности, похожей на броуновское движение частиц в подогретой воде, бытийность, данная в ощущении, стабильна и непрерывна. Вероятно, во многом именно благодаря традиционному бытийному мировосприятию некоторые древние культуры просуществовали так долго – десятки тысячелетий.
Золотой век – так называли эту эпоху тотальной бытийности поэты. До нас дошли едва уловимые отголоски тех времен – мы ощущаем их в таинственности каменных дольменов, в атмосфере древних гимнов, в удивительных линиях палеолитических Венер…
В какой бы стране я ни был, я стараюсь посетить древние каменные святилища. Когда я смотрю на эти свидетельства возвышенной любви и безграничного уважения к бытию, в памяти всякий раз всплывает высказывание Эдуарда Шюре: «В людях того века чувствуется такая полнота веры, силы и ясности, вернуть которую человечество уже не могло с тех пор»[13].
Так что же с тобой случилось, человечество? Когда, в каком веке, по какой уважительной причине ты утратило вкус Существования и лишилось драгоценного дара Присутствия?
Ответ лежит на поверхности, хотя он может показаться вам странным.
Как вы себе представляете эпоху Античности? Лично в моем воображении, когда я о ней думаю, обычно возникают сверкающее Средиземное море, лазурное небо, амфитеатры, белоснежные колонны и, конечно, бородатые мужчины в светлых одеяниях – философы. Чудесные, бытийные времена! Возможно, вы удивитесь, если я скажу, что именно античные мыслители в большой мере несут ответственность за то, что феномен бытийности из плоскости непосредственного восприятия был перенесен в плоскость осмысления. Да, так и есть. И в этой главе, главным героем которой будет философия в ее развитии, я вам попытаюсь наглядно это показать.
Как любой современный ребенок однажды перестает быть здесь и сейчас и начинает жить в мыслях и образах, так и человечество, немного повзрослев, рассталось с естественной бытийностью и задумалось о том, что же эта бытийность собой представляет.
Возникшая приблизительно в VI веке до н. э., философия оказала огромное влияние на мировосприятие человека. Если до этого феномен существования не вызывал у него вопросов и понимался интуитивно, то теперь бытие стало для него сложной увлекательной головоломкой, которую во что бы то ни стало следует разгадать. И не просто головоломкой, а головоломкой вирусной!
Само собой, философия не могла возникнуть на ровном месте. К ее зарождению имелись определенные исторические предпосылки. Такие, например, как открытие бронзы, изобретение колеса, усложнение языка, возникновение письменности… В конце концов накопление знаний и усложнение общественных отношений привели к тому, что появилась потребность в объяснении тех существующих вещей, которые ранее казались очевидными.
И вот однажды человек задумался: что же такое «Я есть»?
Одним из первых мыслителей, заговоривших о бытии как о ключевом аспекте мира, был Парменид Элейский, автор метафизической поэмы «О природе». Он заявил, что бытие не может быть познано ощущениями, поскольку они неточны и субъективны. Только человеческий разум с его умением сомневаться и анализировать способен решить эту задачу. Собственно, сам процесс мышления и является процессом познания бытия. Пармениду принадлежит авторство тезиса: «Мыслить и быть – одно и то же». Возможно, именно с этой фразы начинается новая эпоха, в которой бытию суждено было потерять привычный вкус и стать философской категорией, абстракцией, предметом бесконечных умственных спекуляций, которые будут длиться вплоть до наших дней.
Парменид, будучи человеком знатным и известным, создал собственную школу. Довольно скоро у философа появились первые последователи, и со временем его идеи завоевали популярность, о них заговорили в обществе. Неужели бытие – это в самом деле нечто такое, что можно объяснить словами? Люди стали с нетерпением ждать чуда.
«Что же такое бытие?» – под таким лозунгом произошла первая революция человеческого разума. Этот вопрос был более судьбоносным, чем освоение огня или изобретение колеса. Ступив на путь познания, научившись философствовать, люди утратили первобытную чистоту, невинность. После возникновения этого вопроса обществу уже никогда было не стать прежним, оно лишилось своей бытийной девственности. Эта социально-психологическая трансформация отражена в истории Адама и Евы: вкусив плод с древа познания, мужчина и женщина потеряли целомудрие, а с ним и свое безмятежное счастье и в один миг задались массой вопросов о смысле существования.
Что представляет собой этот мир? Из какого источника он возник и куда движется? Из чего соткано-вылеплено бытие? Все эти проблемы внезапно обрушились на головы интеллектуалов того времени, а их в античные века было немало.
Одна за другой стали появляться философские школы, между которыми возник непрекращающийся спор о смысле бытия.
Платон, на которого Парменид оказал большое влияние, делил бытие на мир умосозерцаемых идей и мир чувственных явлений. При этом он отдавал предпочтение первому: он говорил, что идеи способны сохранять свое бытие вне времени и пространства, а значит, обладают абсолютным бытием в отличие от природных явлений, воспринимаемых чувствами.
Такая точка зрения обесценивает тот мир, который дан человеку в ощущении. По Платону, материальный мир – нечто среднее между бытием и небытием. С этих его взглядов берет начало концепция идеализма, которая станет питательной средой для философии с религией, но бичом для бытийных традиций.
Каждый новый мыслитель вносил в учение Платона новые правки, а споры между различными школами не утихали: они приводили к возникновению новых точек зрения, открытию новых виртуальных горизонтов.
Огромный вклад в систематизацию знаний о бытии внес величайший ученик Платона Аристотель. Основоположник логики считал, что невозможно познать мир, ограничиваясь восприятием вещей, из которых он состоит, – для этого сначала необходимо найти понятия, определяющие сущность вещей. По Аристотелю, бытие представляет собой актуальный принцип вещей в неразрывной связи с вещью, перводвигатель и самосозерцаемый божественный ум. Проще говоря, бытие – это космическая энергия. Подход Аристотеля был систематичен и даже по-настоящему научен. Он оказал серьезное влияние на всю последующую философию и другие науки и вместе с тем определил путь дальнейших взаимоотношений человека с бытием.