Неудовлетворительное состояние партийной работы провоцировало периодические кампании по проверке и очищению состава организаций. В их ходе обнаруживались факты массовых злоупотреблений членством в партии. Так, во время перерегистрации уфимской организации РКП(б) с 18 июня 1920 г. по 15 января 1921 г. было исключено из партии 416 человек, в том числе за неисполнение партийных обязанностей — 94, за дискредитирующие поступки — 53, за пьянство — 42, за неподчинение дисциплине — 32, «как примазавшиеся» — 26, за преступления по должности — 22.[1890]
Проведение в январе 1921 г. в Перми двухнедельника по укреплению партии сопровождалось исключением 76 коммунистов, из них 34 — за неподчинение дисциплине, 22 — за пьянство и кумышковарение, 12 — за взяточничество, спекуляцию и «шкурничество», по три — за службу у «белых» и уголовные преступления (включая убийство милиционера в пьяном виде), по одному — за венчание в церкви и переход в магометанство.[1891] В Екатеринбургской губернии за июль-август 1921 г. было исключено и выбыло из РКП(б) 1745 человек, или 8,5%.[1892]
Мало использованным историками массовым источником, предоставляющим солидную статистику приспособленчества в ранней Советской России, являются материалы беспрецедентной по масштабу партийной чистки сентября-декабря 1921 г. Они содержат данные о составе губернских, уездных и районных партийных организаций накануне и после проведения кампании, часто — мотивы исключений из партии, партийный стаж коммунистов.
Точность этой информации, правда, не следует переоценивать. Спешность проведения чистки параллельно со сбором продналога в условиях голода, нехватка и истощение лошадей, необходимых для оперативной доставки информации, отсутствие бумаги (вместо нее для составления сводок использовались чайные этикетки) препятствовали полноте партийной переписи. Беспартийное население, как и многие рядовые коммунисты, отнеслись к этой кампании сдержанно. Случаи активного участия в ней беспартийных встречались не часто. Так, в докладе Челябинского губкома, подготовленном к областному партийному совещанию 1923 г., фигурировал лишь один пример — о казаке Прорывинской станицы Куртамышского уезда, который разоблачил коммуниста, который в прошлом организовал отряды для борьбы с «красными», сопроводив разоблачение характерным комментарием: «нам-то все равно, а вам, наверно, неудобно, что у вас в партии находятся такие люди».[1893] Чаще население предпочитало держаться подальше от партпереписи, исходя из опыта и здравого смысла: «...пусть их проводят, а нам врагов наживать нечего, скажи или напиши чего-нибудь, после тебя будут самого тянуть».[1894]
Настороженность населения и нервозная атмосфера во время чистки сказались на ходе и результатах ее проведения. Приоритет частного интереса привел к активному использованию партийной переписи для сведения личных счетов. Из Верхнеуральского укома РКП(б) во время чистки сообщали:
«Организация переживает сейчас тяжелый процесс естественной очистки своих рядов от некоммунистического элемента. Захватываются иногда верные РКП(б) честные члены...[...] ...замечается упадок дисциплины и, как всегда в таких случаях, ее место начинают занимать личные счеты, пересуды, необоснованные, непроверенные слухи».[1895]
В ряде мест сведение личных счетов дошло до «красного бандитизма» — произвольных расстрелов, санкционированных партийными органами. Так, в Верхнесанарском районе Троицкого уезда в ходе чистки были расстреляны трое коммунистов. Одним из инициаторов расстрела был заведующий лесопильными заводами некто Шнек, который «...вел широкий буржуазный образ жизни, несмотря на то, что он состоит в РКП(б), и диктаторски влиял на всю жизнь В.-Санарского района, вследствие чего сложилась там поговорка, что "не так живи, как хочется, а так живи, как Шнек велит"». Не меньшую роль в акте «красного бандитизма» сыграл председатель станичного исполкома Чернышев, «...который, расстреливая вора — милиционера Ильина, члена РКП(б), сам участвовал в краже, произведенной Ильиным и, как соучастник, чтобы самому остаться чистым, постарался Ильина убрать».[1896]
При всей приблизительности отложившихся во время переписи статистических данных, они могут быть использованы в качестве ориентировочных при изучении партийного членства как инструмента приспособления к режиму.
Подводя итоги чистки в Вятской губернии, в ходе которой из партийной организации было изгнано 27% членов, печатный орган местных коммунистов констатировал:
«Одни шли сюда из побуждений карьеристского характера, с целью использовать партию не только в личных интересах, но и в групповых, классовых. Попадал в партию и элемент явно преступный, наконец, шли в нее выходцы из чуждых коммунизму слоев общества...».[1897]
Приведенная в том же номере газеты таблица — отголосок прекрасно поставленной в прошлом статистической службы в земской губернии — свидетельствует, что использование партии в идейных, классовых, контрреволюционных целях было редким исключением из правил. Преобладали мотивы исключения, сигнализировавшие о вступлении в нее отнюдь не по идейным соображениям (табл. 45).
Вместе с переведенными в кандидаты и добровольно вышедшими цифра покинувших партию в губернии повышается до 29% членов и кандидатов в члены партии. Более половины из них являлись крестьянами. Служащих среди исключенных было в два раза меньше, но по удельному весу «вычищенных», согласно газетной информации, наиболее пострадавшей группой были именно они. Среди мотивов исключения лидировали пассивное членство, пьянство и грубость, а также карьеризм и «шкурничество». Первый из этих мотивов был особенно характерен для коммунистов-служащих и крестьян. Отказ от выполнения партийных решений также преобладал в крестьянской среде.
Столь же существенные сокращения состава пережили партийные организации и других губерний Урала. Пермская губернская организация РКП(б) сократилась с 1 мая по 1 декабря 1921 г. на 25,3%, потеряв 2425 человек; екатеринбургская уменьшилась (до ноября) на 6794 (28,9%), в том числе путем исключения на 3742; оренбургская — на 1217 человек (18,9%), челябинская — на 3155, или 28,2% (из них 7,3% добровольно вышли из партии, 7,1% не явились на перерегистрацию); уфимская — на 2014 человек (28,5%); башкирская за год сократилась на 3839 человек (47,6%), причем исключено было по разным данным от 1669 до 1829. Остальные коммунисты Башкирии, видимо, покинули родные места во время голода или пали его жертвами.[1898]
Наряду со служащими усиленной чистке подверглись коммунисты-крестьяне. Среди изгнанных из партийной организации Екатеринбургской губернии в июле-августе 1921 г. почти две трети составляли крестьяне.[1899] В Челябинской губернии 66% исключенных оказались сельскими жителями. В докладе о чистке в Челябинской губернии на 7-й губернской конференции РКП(б) 22 января 1922 г. констатировалось, что «крестьянская масса оказалась наиболее податливой на соблазны».[1900] Почти 40% исключенных в Челябинской губернии пришлось на казачий Троицкий уезд. В докладе в губком о проведении чистки в этом уезде говорилось:
«...принимая во внимание, что контингент Троицкой организации РКП(б), как в городе, так и в уезде состоит из мелкого буржуазного казачьего элемента, в котором царил дух самостоятельности, партизанщины и склоки, вследствие чего упровкомиссии пришлось отнестись сугубо осторожно при очистке партии, причем оказалось немало примазавшегося порочного и чужого элемента, колчаковцев и вообще белогвардейцев, которые и старались проникнуть в Троицкую организацию, вследствие чего из 1747 членов, как в городе, так и в уезде пришлось исключить 605-ть человек».[1901]
Однако, как следует из материалов чистки, основным мотивом исключения из партии являлась не классовая чужеродность или желание сознательно вредить делу социалистического преобразования, а следование интересам личной выгоды. В докладе на 7-й Челябинской губернской конференции РКП(б) эта тема звучала очень отчетливо:
«Некоторые товарищи записываются в ячейку, думая, откуда получить сахару или мануфактуры. Таких мануфактурных коммунистов нам... не надо. Есть коммунисты, которым перевалило за 80 лет и которые записались в коммунисты на старости лет потому, что ячейка, по их мнению, сможет лучше обеспечить через собез. Встречается еще один вид коммунистов, так называемых должностных. Видя, что партия всюду выдвигает на должность, они решают "устроиться", и пошел человек в гору.
Вдруг на дороге порвалось, попался в маленьких прегрешениях. Его возвращают обратно к станку, он недоволен, начинает негодовать, собирает разные сплетни, а когда из этого ничего не выходить, заявляет: "выхожу из партии"».[1902]
В Вернеуральском уезде, также казачьем по социальному профилю, причинами исключения из партии чаще всего выступали «взяточничество, соглашательство, нарушение партийной этики, мародерство и т.д.» [1903]
В целом, в ходе чистки партии в Челябинской губернии, как и в других областях Урала, обнаружилась малопривлекательная картина хаоса в организациях РКП(б) и нещадного злоупотребления партийным членством в личных целях. Учетные отделы работали слабо, вследствие чего ячейки не знали многих своих коммунистов, значительная часть которых не имела партийных документов, не входила в состав ячеек, разъехалась, особенно в «голодных» уездах, без снятия с учета. Были вскрыты многочисленные факты преступного поведения коммунистов, особенно деревенских, среди которых процветали взяточничество, незаконные поборы, воровство, самочинные обыски и аресты. Среди причин исключения городских партийных работников фигурировали пьянство, самоснабжение, бюрократизм.