Кишечные бациллы коли коммунис, которые должны встречаться в объеме воды не менее 400 куб. см, в воде р. Урал содержались в 0,1-1 куб. см.[435]
«Царем» эпидемий в годы революционных потрясений в стране и на Урале стал тиф — болезнь, распространяемая всеми тремя путями передачи инфекционных заболеваний. На Урале он выкашивал в отдельных населенных пунктах до 10% жителей. Лидерство тифов, особенно сыпного, известного в народе как «голодный», «тюремный» и «вшивый», становится очевидным из погубернской статистики заболеваемости, сохранившейся во многих архивах, но не удостоенной пока внимания историков.
В Вятской губернии, несмотря на ее периферийное место в потрясениях гражданской войны, эпидемические заболевания приняли ураганный характер. Этому способствовали, помимо общего для страны снижения потребления продовольствия, усиленный поток беженцев из Поволжья и центральных районов страны, для которых оскудевшая Вятская земля представлялась краем изобилия; деградация ассенизационного дела, которое до 1917 г. находилась в частных руках и в ходе сплошной и неоправданной национализации развалилось; катастрофическая необеспеченность губернии врачебными силами. Во второй половине 1919 г. в ней было всего 38 врачей, столько же фельдшеров, 75 сестер милосердия и 187 сиделок. В 1921 г. количество медицинского персонала увеличилось, перевалив за 1000: число врачей выросло до 63, фельдшеров — до 259, прочего персонала — до 815.[436] Но и эти силы, естественно, были недостаточны для того, чтобы остановить эпидемическую стихию в обширной губернии с двухмиллионным населением. Наиболее грандиозный размах в ней приобрел сыпной тиф (табл. 33). В 1919 г. больных сыпным тифом было в 15 раз больше, чем в 1918 г. Если в январе болели 1237 человек, то в декабре — 9191. Одновременно поступательно развивались брюшной и возвратный тиф, эпидемия которых нарастала в последние месяцы года, и дизентерия, пик которой пришелся на лето (табл. 34). В 1919 г. в губернии было зарегистрировано 4349 случаев заболевания брюшным тифом, 2210 — возвратным, 4076 — дизентерией. Губерния кишела заразными болезнями: цингой болели, по неполным данным, 11 509 человек, туберкулезом легких и других органов — 17729, трахомой — 17848, сифилисом — 8356, чесоткой — 163606.[437]
В 1920 г. заболеваемость в Вятской губернии достигла масштабов катастрофы. На первом месте по количеству больных сыпным тифом были уезды, на территории которых проходили боевые операции «красных» и «белых» и больницы которых наиболее пострадали, утратив имущество и персонал: Сарапульский (13 532 больных), Малмыжский (8871), Елабужский (8332) и Уржумский (8159). Кроме «сыпняка» широкое распространение имели брюшной тиф (4529 больных), возвратный тиф (от 10 152 до 10 335 случаев в названных уездах). Смертность от них достигла, соответственно, 8,1% и 6,8%. В 1921 г. сыпной тиф начал отступать, понизившись с 2161 случая в январе до 208 в июле. В августе заболеваемость вновь начала развиваться: в октябре было зарегистрировано 751 случай, в ноябре — 1047. Наряду с сыпным тифом, в губернии в 1921 г. на относительно высоком уровне держались возвратный и брюшной тиф (4015 и 2271 случаев), дизентерии (5966), цинга (6973) — болезни, сопутствующие голоду, от которых за год умерло более 500 человек.
Несколько притихший в 1921 г. «сыпняк» с конца года в условиях голода забушевал с новой силой. В декабре 1921 г., по неполным данным, им болело более 2 тыс. человек — столько же, сколько за весь 1918 г. Более интенсивным было распространение эпидемических заболеваний в пострадавших от неурожая уездах — Малмыжском, Яранском, Уржумском. В первой половине 1922 гг. из-за общей ослабленности населения голодом смертность от сыпного тифа повысилась, по сравнению со вторым полугодием 1921 г., с 6,8% до 7,2%, от возвратного — с 3,3% до 4,5%, от брюшного — с 5,4% до 9,1%. В 1922 г. сыпной тиф в губернии перенесли 44 122 человека, возвратный — 8307, брюшной — 2387, туберкулез — 14 750, трахому — 15 365, малярию — 10 504, цингу — 6373. Апогей развития «сыпняка» пришелся на самые голодные месяцы — май и июнь 1922 г. [438]
Развитие эпидемических заболеваний в Пермской губернии в ее дореволюционных границах проходило по тому же сценарию, что и в вятском Прикамье. По 1917 г. количество заболеваний держалось, с незначительными отклонениями, на одном уровне. Среди заразных болезней первое место стабильно занимала скарлатина, на долю которой падало от 1/3 до 1/10 (чаще 1/4) заболеваний. О том, что происходило с динамикой заболеваний в 1918-1919 гг., судить трудно: надежной и массовой статистики обнаружить не удалось, она была, вероятно, неизвестна и статистикам Урала начала 20-х гг. По отдельным отрывочным данным можно предположить, что инфекционные заболевания в период антисоветских режимов на Урале несколько усилились, но эпидемии по крайней мере до весны 1919 г. не достигали грандиозных масштабов и могли контролироваться и преодолеваться. Так, известно, что в начале 1919 г. эпидемия тифа наблюдалась во всех 10 уездах Пермской губернии, из которых острее других она протекала в Верхотурском, Камышловском, Шадринском, Соликамском и Ирбитском уездах, а также в Перми и Екатеринбурге. При этом приведенные в рапорте исполняющего обязанности управляющего Пермской губернией цифры о количестве больных в наиболее пострадавших от тифа городах выглядят весьма скромно по сравнению с массовой заболеваемостью после возвращения большевиков, особенно в 1920-1922 гг. На начало февраля 1919 г. в Перми было всего 128 больных сыпным тифом, 29 — брюшным, 235 — возвратным. В Екатеринбурге в это время было зарегистрировано соответственно 528, 5 и 245 тифозных больных, в Шадринске — 16, 17 и 1. В рапорте отмечался также незначительный уровень смертности.[439]
Однако весной 1919 г. эпидемия сыпного и возвратного тифа достигла в Пермской губернии угрожающих размеров, заставив врачей бить тревогу:
«На губернском съезде врачей и представителей общественно-санитарных организаций выяснилось, что борьба с этими эпидемиями, к сожалению, не может вестись хоть сколько-нибудь планомерно за отсутствием как медицинского персонала, так и предметов больничного оборудования: медикаментов, белья, дезинфекционных средств и пр. Местные учреждения и больницы терпят крайнюю нужду во врачах и фельдшерах. Заразные бараки переполнены больными, а теперь, когда наступила весна, явилась новая угроза — холера, очаги которой уже существовали осенью прошлого года».[440]
Таблица 33. Развитие сыпного тифа в Вятской губернии в 1917-1921 гг.[441]
Таблица 34. Развитие заболеваний в Вятской губернии в 1919 г.
Таблица 35. Заболеваемость инфекционными болезнями в Перми в 1905-1922 гг.
Эту же тему затрагивал в объяснениях причин своей добровольной отставки в апреле 1919 г. главный начальник Уральского края С.С. Постников. Перечисляя ключевые проблемы, в разрешении которых он считал себя бессильным, он, помимо прочего, писал:
«В губернии тиф, особенно в Ирбите. Там ужасы в лагерях красноармейцев: умерло за неделю 178 из 1600 чел. Здоровые питаются на 90 коп. в сутки, немытые, на голом полу. По-видимому, все они обречены на вымирание, а зараза на весь город. В Екатеринбурге 730 больных. Помощь по всей губернии нужна очень широкая и без особых формальностей, выполнение которых не всем разогнанным управам по силам. Нужно дать Ирбиту сразу тысяч 200-300, Екатеринбургу — 500-700, а то, что отпущено, достаточно на несколько дней, идет на пропитание и совершенно недостаточно на организацию поставки рационального лечения».[442]
По ряду причин проблемы массовой заболеваемости оставались, тем не менее, нерешенными и после вторичного установления советской власти в регионе, оказываясь во все более запущенном состоянии. Так, Пермь пережила в 1920-1922 гг. резкий скачок инфекционных болезней (табл. 35). По сравнению с 1917 г. заболеваемость в начале 20-х гг. в Перми оказалась на порядок выше, а в течении 1920-1922 гг. ее уровень удвоился. Особенно быстрыми темпами, в отличии от Вятской губернии, развивался не сыпной, а брюшной и возвратный тифы. Брюшной тиф вышел на первое место в структуре заболеваний, оттеснив скарлатину на весьма скромное место: в 1920 г. ею болели 4,5% инфекционных больных, в 1921 г. — 2,2%, в 1922 г. — 0,3%. С 1920 по 1922 г. количество заболевших брюшным тифом выросло на 1/4, возвратным — в 2,5 раза, в то время как число больных сыпным тифом оставалось стабильно низким и сопоставимым с дореволюционным временем.
Эпидемические вспышки этого периода привлекли профессиональное внимание местных медиков, которые считали, что «эпидемия сыпного и возвратного тифов осенне-зимнего сезона 1921 г., принявшая по количеству жертв характер пандемии, требует всестороннего научного обследования».[443]
Движение больных сыпным и возвратным тифом за пределами городов Пермской губернии было значительно меньшим, чем в ее административном центре. Оно достигло наибольшей интенсивности в январе 1922 г., после чего поступательно ослабевало и весной 1923 г. практически утихло. От сыпного тифа в 1922 г. умерло 750 человек, от возвратного — 738.[444]
Другие заразные болезни занимали в структуре эпидемических заболеваний на территории Пермской и Екатеринбургской губерний незначительные позиции. Так, в Перми с мая по сентябрь 1921 г. холерой болело 228 человек, из которых более половины (126) умерли.[445]