По Оренбургской губернии, в которой земство было введено лишь накануне Первой мировой войны, и, следовательно, статистическое дело было поставлено не так основательно, как в известной активной земской работой Вятской губернии, репрезентативных данных о развитии эпидемических заболеваний на протяжении достаточно длительного периода времени собрать не удалось. На основе фрагментарных данных можно, однако, сделать заключение, что в губернии, расположенной глубоко на юге Урала, частично внедряющейся в казахские степи, большее распространение, чем тиф, имели специфические «южные» заболевания, такие как холера и малярия. Так, в июле 1921 г. в Оренбурге возникла эпидемия холеры, вспышка которой пришлась на 20-е числа месяца. На 20 июля в городе было 614 больных холерой из 718 по всей губернии. В тот же день в Оренбурге заболели сразу 106 человек (в губернии — 269). До конца месяца в городе ежедневно заболевало в среднем около 60 человек и умирало около 20-30. К началу августа количество холерных больных в городе и за его пределами выровнялось. К концу августа эпидемия притихла, но стойко держалась и в начале сентября на уровне 10 заболеваний и двух-пяти смертей в день. В сельской местности она почти прекратилась, но продолжалась в поселке Дедово-Исаево и в г. Илецке. С июля по 7 сентября 1921 г. в Оренбургской губернии заболело более 8 тыс. человек, из которых выздоровело 2,5 тыс. и умерло — 3361. В конце марта 1922 г. эпидемия холеры вспыхнула вновь. Летом 1922 г. разразилась эпидемия малярии, которая в большей степени задела Оренбург, чем прочие местности губернии. Так, в июне в городе было 1,5 тыс. больных, а в уездах — в семь раз меньше. В июле в Оренбурге и в остальных частях губернии малярией страдало соответственно 1006 и 214 человек. В августе в Оренбурге было 1855 больных, или примерно половина всех больных малярией в губернии.[446]
Фрагментарные данные об острых заразных заболеваниях в Оренбургской губернии за сентябрь-декабрь 1921 г. свидетельствуют, что тиф до декабря занимал довольно скромное место в структуре инфекционных заболеваний, составляя примерно треть всех заразных болезней. В декабре же тиф оттеснил другие заболевания: 84% всех инфекционных больных были тифозными.[447]
Относительно Челябинской губернии, как и Оренбургской, можно опираться лишь на отрывочные и к тому же далеко не полные сведения, поскольку, во-первых, статистическая служба в ней была молода и, во-вторых, как подчеркивалось в комментариях к цифровой информации о движении болезней, «значительная часть заболеваний происходит на дому и пользуется частной помощью».[448]
Как показывают данные за 1921 г., численность больных основными инфекционными заболеваниями в Челябинской губернии в этот период времени была большей, чем в Вятской губернии, а если учесть, что последняя в два раза превосходила Челябинскую по числу жителей, то становится очевидным, что удельный вес заболевших в ней был значительно выше, чем в вятском Прикамье. Эпицентрами эпидемий, как и в других частях Урала, здесь были города, на которые и приходилось более половины больных. В структуре заболеваний на первом месте был возвратный тиф, за которым в порядке убывания следовали цинга, холера, брюшной тиф и дизентерия. В сельской местности первое место занимал брюшной тиф, далее по ранжиру стояли холера, возвратный тиф, дизентерия и цинга. Тиф обусловливал несколько менее половины всех случаев инфекционных заболеваний в городах и половину — в сельской местности (табл. 36).
Уфимская губерния и, затем, БАССР, которые на Урале лидировали во всех деструктивных процессах времен революционной катастрофы 1917-1922 гг., оказались наиболее пострадавшими территориями и от массовых эпидемий. Уфа, которая не знала хорошо организованной ассенизации до революции, страдала от эпидемических вспышек и до Первой мировой войны.
С наступлением революции санитарное состояние губернского центра еще более ухудшилось. В 1916 г. было вывезено 34,7 тыс. бочек нечистот, в 1917 г. — 34,1 тыс.; в 1918 г. вывоз снизился в полтора раза — до 22,8 тыс. бочек, в 1919 г. составил 22,1 тыс. Отдел здравоохранения Уфимского губисполкома в 1920 г. ретроспективно описывал состояние ассенизации в губернском центре следующим образом:
«С наступлением революционного 1917 года и периодическим занятием города разными властями, эвакуации его с вывезением имущества, особенно лошадей, отчасти и бочек, прекращением дел частными ассенизаторами, постепенным приходом частного инвентаря в полную негодность, — дело ассенизации города совершенно разрушилось и с начала 1918 г. город совершенно не очищался. Вся ассенизационная деятельность сводится в настоящее время к тому, чтобы не дать нечистотам в общественных учреждениях перелиться через край выгребных ям и разлиться по городу, что удается далеко не всегда, частные обыватели совершенно не очищаются. Жильцы муниципальных домов очищаются в виде исключения».[449]
Таким образом, в революционное лихолетье санитарная ситуация в губернии приобрела новое качество, что наиболее очевидно проявилось в 1919-1922 гг. (табл. 37). Развитие тифа в Уфимской губернии, по сравнению с другими частями Урала, было наиболее масштабным. Грозные признаки его небывалого распространения наметились в период гражданской войны, когда Уфа была наводнена военными. В январе 1919 г. в городе, находившемся во власти «белых», было зафиксировано 853 случая сыпного тифа, в феврале — 1052, в марте — 1134. В апреле им еженедельно болело от 238 до 449 человек, причем около половины тифозных больных (от 103 до 240) были военнослужащими расквартированных в городе частей.[450] В 1919-1920 гг. уровень заболеваемости в Уфимской губернии был почти в 17 раз выше, чем до революции, а по сыпному и возвратному тифу — в 135 и в 125-155 раз. Массовое распространение тифа наблюдалось зимой 1919-1920 гг. За октябрь-декабрь 1919 г. количество больных сыпным тифом возросло в три раза, брюшным и возвратным — в два раза. Примерно четверть больных «сыпняком» была сосредоточена в Уфе, тогда как брюшной и возвратный тиф были преимущественно сельскими болезнями, от которых особенно страдали крестьяне Белебеевского, Стерлитамакского, Мензелинского и Уфимского уездов. Весной 1920 г. эпидемия тифа пошла на спад, который был нарушен осенью 1921 г. В связи с начавшимся голодом зимой 1921-1922 гг. распространение тифа вновь приняло угрожающие размеры, причем количество больных брюшным и возвратным тифом перекрыло уровень 1920 г.
Помимо тифа население Уфимской губернии испытало на себе буйство других эпидемических заболеваний. Летом 1921 г. оно пережило, как и Оренбуржье, эпидемию холеры, вспышка которой оказалась еще более затяжной и разрушительной. Она длилась с последней декады июня в течении месяца, после чего пошла на убыль. На 23 июня было зафиксировано 17 случаев заболевания, пятеро заболевших умерли. Пик эпидемии пришелся на июль: ежедневно заболевало от 13 до 75 человек. С середины последней декады июля эпидемия холеры в Уфе резко пошла на убыль. Ежедневно заболевало трое-шестеро человек. В середине сентября в связи с резким похолоданием распространение заболевания в городе почти прекратилось. Бюллетени о заболеваемости стали публиковаться реже.[451]
Таблица 36. Эпидемические заболевания в Челябинской губернии в 1921 г.
Таблица 37. Тиф в Уфимской губернии в 1908-1922 гг. (без неопределенного)
Таблица 38. Заболеваемость в Уфимской губернии в июле 1921 – июне 1922 г.
К концу августа 1921 г., когда в Советской России было зарегистрировано более 126 тыс. заболевших в этом году холерой, в том числе в Европейской России — почти 72 тыс., Уфимская губерния была признана наиболее пострадавшей от этой болезни: в ней было более 14,5 тыс. больных,[452] за ней с большим отрывом следовали Киргизская республика (10 тыс.), Саратовская (8,5 тыс.) и Самарская (7,5 тыс.) губернии, Туркестан и Украина (по 6,4 тыс.), Башкирская республика и Царицынская губерния (по 5,3 тыс.), Челябинская губерния (от 2 до 3 тыс.) и др.
При ближайшем рассмотрении динамики эпидемии холеры в Уфимской губернии обращают на себя внимание два обстоятельства. Во-первых, ее эпицентром первоначально являлся губернский центр. В конце июня в губернии было зафиксировано 50 случаев заболевания, в том числе 44 — в Уфе. Затем удельный вес больных в уездных городах и в сельской местности стал стремительно расти. В середине июля количество жертв эпидемии в Уфе и за ее пределами выровнялось, достигнув соответственно отметки 1102 и 1107. В последней декаде июля соотношение больных в городе и других населенных пунктах резко изменилось — от 1:2 в начале декады до 1:4 в конце. В следующем месяце тенденция к увеличению заболеваний за пределами Уфы продолжала нарастать. В середине августа на одного заболевшего с начала эпидемии в Уфе приходилось более семи больных в уездах, в конце месяца — 8,5. В середине октября заболевшие холерой в Уфе составляли уже менее 10% холерных больных в губернии в целом. Ураганному распространению эпидемий содействовали небывалая жара, начавшийся в деревне голод и отсутствие там, в отличие от губернского центра, необходимой медицинской помощи. Во-вторых, в самой Уфе источником распространения холеры являлись пассажиры железной дороги. Так, из 17 больных в Уфе 23 июня было 11 «мешочников», снятых с поездов. Из 27 новых случаев заболевания, зафиксированных 24-25 июня, 22 было установлено на вокзале. Затем количество больных, снятых с поезда, поступательно снижалось, с 68 человек 30 июня до одного 15 июля. С 16 июля среди приезжих больных не наблюдалось, Уфа превратилась в автономный очаг эпидемии, отпугивающий жителей других местностей.