Информация о мартовском распоряжении Временного правительства достигала его местных представителей спустя многие недели. Так, пермский губернский комиссар только в середине апреля 1917 г. сообщал уездным комиссарам, что «...спирт может подлежать уничтожению лишь в случаях крайней необходимости, признанной местными властями».[644]
Однако с самого начала обнаружилось, что на пути ликвидации спиртных запасов — этих потенциальных источников угрозы новому порядку — стоят трудноразрешимые технические препятствия. Представление о них дает безрезультатное обсуждение этой проблемы Екатеринбургским КОБом в течение апреля-июня 1917 г. Обсуждался вопрос об организации эффективной охраны винного склада, например, с помощью установления сигнализации, а затем, в начале мая, было решено приступить к его немедленной разгрузке во избежание инцидентов. Однако ликвидировать запасы алкоголя — 31611 ведер спирта и 7072 ведра вина (под последним подразумевалось все годное к гастрономическому употреблению спиртное, включая водки и коньяки) — оказалось чрезвычайно сложно. Управление акцизными сборами видело только один способ уничтожения — спуск в канализацию. Секция по борьбе с пьянством представила докладную записку, в которой протестовала против такого метода разрешения проблемы, однако отвергала и альтернативные способы. Будучи спущенной в канализацию, гигантская масса спиртного неизбежно оказалась бы на поверхности, так как часть канализации в центральной зоне города представляла собой открытую канаву. Избежать беспорядочного пьянства населения было бы возможно только при соблюдении трудновыполнимого условия: если бы запасы алкоголя спускались по ночам, порциями, крепость которых при выходе на поверхность не превышала 5°, эта процедура затянулась бы на 17 ночей. Трудно было себе представить, что обслуживающий персонал склада на протяжении этого срока сможет хранить молчание. Однако невозможно было также спустить спирт в колодцы — почвенные воды стояли слишком высоко, а рыть колодцы было трудно и дорого из-за залегания почти на поверхности твердых пород (змеевиков, сланцев). Нереальным было и сжигание — весьма сложная и опасная операция, требующая специальных камер, которых не было. Нежелательным был и спуск спиртного в пруд, расположенный рядом со зданием склада (именно этот вариант и был позднее осуществлен), так как в таком случае пруд площадью в 300 кв. сажень в течение трех-пяти часов в идеале превратился бы в резервуар со спиртовой смесью в 12° в объемом в 230 тыс. ведер, что ставило под угрозу порядок в городе. Но поскольку спирт при быстром спуске оказался бы на поверхности, это создало бы дополнительную опасность пожара. Спирт в пруду невозможно было бы и испортить примесями, так как его пришлось бы размешивать, что было физически невозможно. Оставалось, таким образом, отправить его на заводы взрывчатых веществ. Однако выяснилось, что на потребление населению, аптекам и лазаретам ежемесячно необходимы 950 ведер спирта. Следовательно, все спиртное ликвидировать было невозможно, а его месячный запас, в случае разгрома склада жителями, был бы так же взрывоопасен, во всех смыслах слова, как и 32 тыс. ведер.[645]
Таким образом, властям не оставалось ничего иного, как сидеть на этой бочке горючего, предпринимая вялые и малоэффективные попытки побороть народное пьянство и ожидая либо успокоения, либо взрыва пьяной революции в буквальном смысле слова.
Несмотря на груз новых проблем, вызванных административным хаосом, а отчасти и благодаря последнему, в первые недели революции у населения преобладало приподнятое, праздничное настроение, инспирируемое многочисленными новыми празднествами в честь «освобождения» от старого порядка. В Вятке «первый праздник революции» прошел 12 марта. Первоначально он был назначен на пятницу, 10 марта, но по просьбе железнодорожных рабочих был перенесен на воскресенье: охваченные патриотическим порывом железнодорожники мотивировали свою просьбу необходимостью выполнять срочные оборонные заказы и нежеланием, в этой связи, приостановить работу хотя бы на день.[646]
В отличие от далеких от организованности будней, праздники должны были являть собой образец порядка и дисциплины. Исполком Вятского Совета рабочих и солдатских депутатов строго регламентировал сценарий проведения праздника:
«К 11 1/2 час[ов] дня на площадь кафедрального собора прибывают все принимающие участие группы и организации и выстраиваются по указанию членов гарнизонного комитета. В 12 час[ов] дня Преосвященный Никанор совершает здесь в сослужении со всем городским духовенством при участии хоров всех церквей молебствие. По окончании его возглашается многолетие Благоверной Державе Российской, ее Правительству и Воинству и вечная память всем павшим в борьбе за свободу.
Похоронный марш.
Марсельеза.
Парад войскам и всем организациям, принимающим участие в торжестве. [...] Принимают парад Начальник Гарнизона, Губернский Комиссар и Исполнительный Комитет.
По окончании парада шествие при оркестре музыки и пении хоров направляется по Московской, Владимирской и Кукарской улицам на площадь Александровского собора, обходят собор кругом и выстраиваются лицом к балкону красного корпуса Епархиального училища.
Здесь перед лицом всех участвующих в торжестве с балкона Исполнительный Комитет возглашает три здравицы: первую в честь свободного народа и народного правительства, вторую в честь армии и флота и третью в честь доблестных наших союзников. Здравицам предшествует сигнал фанфарами и после каждой здравицы исполняется марсельеза. После всех здравиц соединенный оркестр исполняет марсельезу, затем фанфары дают отбой параду, чем и заканчивается торжество.
Во время празднества произведен будет кружечный сбор в пользу семей, пострадавших в борьбе за свободу.
Граждане приглашаются в этот день украсить дома красными флагами».[647]
Череда праздников революции прошумела в марте-апреле повсеместно в Вятской губернии, различаясь лишь степенью помпезности, но похожих, как близнецы, своим сценарием. Праздник свободы в Сарапуле 13 марта сопровождался молебствием, митингом, парадом войск перед городской думой, иллюминацией. Такой же праздник с величественной манифестацией, панихидой, молебствием, красными и черными флагами, иконами и хоругвями, прошел 23 марта в Котельниче. Кордяжская фабрика наследника Платунова организовала праздник свободной России с панихидой, молебном и сбором средств в пользу семей пострадавших борцов за свободу. Во всех церквях Нолинска 9 апреля население принимало присягу на верность служения родине и Временному правительству. По главной улице города с духовой музыкой и плакатом «Да здравствует демократическая республика!» прошли шеренги солдат и учеников реального училища. Выступления «реалистов» и преподавателей реального и духовного училищ с балконов городской думы перемежались криками «Ура!», аплодисментами, исполнением «Марсельезы».[648] В Вятке 18 апреля праздновали 1 мая. По сценарию это был абсолютный двойник «первого праздника революции», за исключением отсутствия молебствий при его открытии, как и хоров, хоругвей и икон среди красных знамен демонстрантов.[649] В воскресенье, 23 апреля, прошел праздник революции в селе Подрелье Орловского уезда и была принята присяга на верность Временному правительству в селе Чигирин Нолинского уезда; 30 апреля чествовали свободу в селе Муки-Какси, 1 мая праздновали в Уржуме и селе Пищалье; 7 мая в празднике революции в селе Каменица Орловского уезда приняли участие до 200 окрестных крестьян.[650]
Аналогично отмечался праздник революции и в других губерниях Урала. Торжественный парад войск Уфимского гарнизона 7 марта принимал местный Комитет общественных организаций.[651] В Челябинске, где первые столичные газеты с сообщениями о политическом перевороте были получены лишь 7 марта, 10 марта праздновали день гражданского обновления России. Пресса призывала украшать дома только красными и красно-черными флагами. Жители предупреждались, что знамена старого образца, в случае их вывешивания, будут уничтожаться. На газетные полосы для разучивания были помещены революционные песни — похоронный марш «Вы жертвою пали», «Варшавянка», «Интернационал», «Смело, товарищи, в ногу!», «Марсельеза».[652] С раннего утра 10 марта отдельные дома были украшены красными флагами, которых с каждым часом становилось все больше. Красный цвет доминировал. На улицах мелькали красные бантики, ленты, пояса, галстуки, шарфики, обтянутые кумачом кокарды, флажки на штыках. Появились продавцы искусственных красных цветов, которые охотно раскупались празднично настроенной толпой.[653] В тот же день в Перми по постановлению Совета рабочих и солдатских депутатов в честь павших борцов за свободу было устроено торжественное празднование завоеваний русской революции. Учреждения не работали, огромные толпы манифестантов с красными лентами, бантами и знаменами двигались по всем улицам, особенно много демонстрантов направлялось к кладбищу и рабочему пригороду Мотовилихе. Плывшие над шеренгами красные знамена были украшены лозунгами «Да здравствует свободная Россия!», «Победивши в тылу, победим и на фронте», «Слава начавшим!», «Вечная слава погибшим!», «Свобода, Равенство и Братство», «Да здравствует демократическая республика!», «Долой династию!» и другими.[654] В селах Екатеринбургского уезда крестьяне, торжественно именуемые теперь «гражданами-землепашцами», сопровождали празднование свободы 10 марта пожертвованиями на нужды армии. Жители Кушвинского завода Верхотурского уезда почтили 10 марта память «погибших за свободу и счастье народа». Толпы людей, украшенных красными бантами, отслужили панихиду, провели митинг и демонстрацию. Праздник сопровождался здравицами в честь свободной России, пен