тания из окрестных сел. Население Кыштымского завода осталось совершенно без хлеба.[998]
Такое положение, обострявшееся в течение осени, наблюдалось повсеместно. Докладная записка инженера Уральского горного округа, направленная областному правительству в ноябре 1918 г., была пронизана отчаянием из-за бессилия и бездействия власти, сменившей большевиков четыре месяца назад:
«Нужно, наконец, открыто признать, что населению есть нечего, что организация снабжения его продовольствием действует только на бумаге, что у Управления округов оборотных средств нет; и нечем платить рабочим и тем давать возможность получать продовольствие хотя бы через мешочников. Тысячи рабочих продали лошадей, чтобы получить оборотный капитал на мешочничество и, например, в Златоустовском округе, по этой причине, некому будет зимой вывозить дрова. Этих лиц никакими угрозами и законами, при отсутствии действительного надзора, не отучить от их занятия и не вернуть их к работе в промышленности, пока их занятие не окажется невыгодным и бесцельным. Для этого необходимо привезти хлеб помимо их. [...]
...техническое оборудование освобожденных округов по большей части сохранилось, ...сырых материалов в виде руды и топлива еще немало, но безвластие государственное, мертвые законы, "кормление" уполномоченными, отсутствие денег сводят на нет попытки администрации округов восстановить предприятия».[999]
Горнозаводское хозяйство, доставшееся от большевиков их противникам, представляло собой тяжелое наследство. Промышленная секция проходившего 18-20 октября 1918 г. в Екатеринбурге 1-го Уральского торгово-промышленного съезда констатировала:
«...быстрое повышение заработных плат и падение производительности труда вызвали, с одной стороны, уменьшение производства, а с другой, — способствовали понижению ценности рубля. Возникновение различных организаций среди рабочих, поддержанных впоследствии декретами Советской власти, совершенно разрушили дисциплину и дезорганизовали промышленность».[1000]
Из Лысьвенского завода были увезены почти все инженеры и ответственные служащие. Увезена была и значительная часть его продукции: «Эвакуация завода производилась давно, и увезено очень много готовых товаров...» Серьезных повреждений оборудованию не было причинено, машин было вывезено немного. Рабочие были рассчитаны советской администрацией по 5-6 декабря, после чего им не оставалось ничего иного, как с надеждой ждать прихода новой власти. Из ряда других заводов работники были отчасти эвакуированы большевиками, отчасти — разбежались от полуголодного существования. В Теплогорском заводе в конце декабря 1918 г. оставалось всего 43 рабочих и 18 служащих, в Бисертском — 86 рабочих и 20 служащих.[1001]
В феврале 1919 г. екатеринбургский городской голова докладывал А.В. Колчаку о состоянии промышленности на Среднем Урале:
«За время большевистского правления фабрично-заводская промышленность, в смысле производства, понизилась процентов до 50. В данное время деятельность фабрик и заводов протекает довольно слабо за отсутствием топлива (угля и дров), некоторые же заводы и предприятия совершенно лишены возможности начать свои действия теперь или в недалеком будущем ввиду эвакуации или порчи большевиками существенных механизмов».[1002]
Зимой 1918-1919 гг. продовольственное положение жителей горнозаводских поселков вплотную приблизилось к состоянию голодного кризиса, а промышленное производство — к коллапсу. Обосновывая свою отставку, главный начальник края писал:
«На голодном Урале недостаток рабочих, и пока хлеб не придет, они не прибудут. Поэтому рабочих на более трудных работах вовсе нет, и в результате рубка дров почти прекратилась. Урал выплавляет в месяц 1 миллион, вместо 4 миллионов в 1916 г. и то сжигает старые дрова. Дальше будет еще хуже, когда кончатся запасы. Г.г. военные не понимают, что значит ни во что не считать тыл».[1003]
В более благоприятной продуктовой ситуации находились относительно давно перешедшие в руки «белых» Шадринский, Камышловский, Кунгурский и Ирбитский уезды Пермской губернии, в менее удовлетворительных — Пермский, Красноуфимский, Верхотурский, Екатеринбургский. Самое тяжелое положение сложилось в Соликамском и Чердынском уездах. В феврале 1919 г. исполняющий обязанности управляющего Пермской губернии рапортовал начальству:
«Хлеба совсем нет. Привоз извне незначительный. В Соликамском уезде продовольственный вопрос осложняется тем, что единственная железная дорога... разрушена».[1004]
В хаосе глухого противостояния военных и гражданских властей наряды на продовольствие не выполнялись, в агонии железнодорожного сообщения терялись целые составы с продуктами питания. В феврале 1919 г. Нижне-Салдинская волостная земская управа испрашивала наряд на десять вагонов для отправки пшеницы со станции Катайск до станции Нижняя Салда. Население поселка нуждалось в скорейшей доставке хлеба, для которой были отданы последние средства. Задержка с поступлением пшеницы могла отразиться на беднейшей части жителей самым печальным образом:
«Ибо средств на покупку хлеба на местном рынке уже не имеют. Местный Нижне-Салдинский завод несколько месяцев не производит никаких работ, поэтому население остается в самом жалком и безвыходном положении в приобретении денежных средств, на которые бы могло поддержать свое жалкое существование впредь до получения хлебного груза со ст. "Катайск"».[1005]
В середине февраля уполномоченный по управлению Кизеловским горным округом телеграфировал начальнику края:
«Положение [с] хлебом катастрофическое[,] затерявшиеся 6 вагонов не разысканы[, в] Чусовскую пришли 3 вагона [в] адрес 4 Сиб[ирского] корпуса[,] исхлопочите отпустить нам хотя бы один[,] убедительно прошу поставить нам пшеницу или муку маршрутным поездом точка Чтобы работы округа [были] продуктивны[,] чтобы рабочие не разбежались[,] Вам необходимо обеспечить Округ продовольствием».[1006]
Крайняя обеспокоенность сквозит в письме представителя Гороблагодатского округа М.В. Бадерского от 12 марта 1919 г.:
«Ввиду крайнего критического положения в Гороблагодатском округе нет ни хлеба, ни овса, из-за неимения которого почти прекращена подвозка горючего, что грозит остановкой всех заводов округа, работающих на оборону».[1007]
Угроза остановки производства из-за прекращения поставки топлива подчеркивалась и в запросе Главного управления Верх-Исетских заводов от 13 марта 1919 г.:
«Из сведений видно, что завод работает исключительно за счет прежних запасов дров. Всего за последние сорок дней взято из запасов 400 куб[ических] саж[ень]. Если положение с доставкой топлива не изменится, то существующих дров хватит едва на две недели, после чего их не окажется даже для отопления заводских зданий и квартир рабочих. При малейшей же заминке в доставке дров кризис наступит и раньше, так как имеющаяся при заводе наличность отвечает едва трехдневной потребности завода».[1008]
Жизнь в горнозаводской зоне оставалась полной забот и весной 1919 г. За внешним спокойствием ее протекания скрывалась нерешенность основных проблем заводского населения. В сухих, составленных в военном стиле рапортах начальника Нижнетагильской городской милиции на имя управляющего Пермской губернией за апрель-май 1919 г. невольно проступает внутренняя напряженность повседневного существования местного населения. Информируя о положении в бывшем заводском поселке Нижнем Тагиле в первой половине апреля, начальник милиции констатировал:
«Настроение жителей вверенного моему надзору района, благодаря вздорожанию цен на предметы первой необходимости и безработице, в массе далеко не спокойное, но никаких выступлений политического характера за время с 1 по 15 сего апреля не было и случаи антигосударственной агитации места не имели. [...]
Число безработных рабочих не уменьшается, так как работы на заводе налаживаются слабо».[1009]
Налоги с населения были взысканы, жизнь учебных заведений протекала нормально. Самой большой проблемой был рост цен на продукты, приток которых был приостановлен весенней распутицей.
Месяц спустя начальник милиции, строго придерживаясь предложенной схемы отчета, вновь охарактеризовал жизнь в Нижнем Тагиле, которая была отмечена противоречивыми тенденциями: налаживание заводских работ и ликвидация безработицы протекали параллельно с ростом рыночных цен на 20-30%:
Ǥ1
Настроение населения подавленное, благодаря недостатка на рынке предметов первой необходимости и сильного вздорожанию их. Противоправительственной агитации и никаких политических выступлений в отчетный период замечено не было.
§2
Работы на заводах и в мастерских кустарей идут успешно, деятельность заводов оживляется.
§3
Безработных не имеется, наоборот, есть недостаток в рабочих.
§4
Жизнь учебных заведений проходит нормально.
§5
Положение рынка: ощущается недостаток хлебных продуктов, но местное земство и кооперативы приняли меры к устранению этого явления. Земство продает крестьянам и женам солдат муку по 60 руб., а кооперативные учреждения — по 52-55 руб. за пуд. Цены же на рынке на муку стоят 120 руб., мясо — 6 руб. фунт, рыба — от 4 до 6 руб. фунт, картофель 30 руб. пуд, крупы от 3 до 4 руб. фунт, овес 40 руб. пуд».[1010]