Все — полнейший отлуп. На месяц, а то и больше. Он еще пожалеет. Еще раскается. Приползет на коленях, а она тогда…
Сладкие сцены мести Тамара додумать не успела. Лешка безжалостно встряхнул ее и сказал:
—Стой здесь. Мы с Крысом пойдем в дом. Накрою гниду на месте!
Крыс согласно рыкнул и рванулся к двери подъезда. Лешка задумчиво пробормотал:
—Что-то не могу припомнить, кто тут живет… Или это подснежник?
Тамара в панике повращала глазами: она ни в коем случае не собиралась оставаться одна! Дернула Лешку за рубашку и жалобно проскулила:
—Какой еще подснежник?
—Неизвестная величина,—сухо пояснил Лешка. Тот, кого я не учитывал. Новый игрок. Не Василий Гулагин.
—А-а-а…— умно протянула Тамара. Потом стукнула бессовестного Лешку между лопатками и звонко крикнула: —Я с вами!
—Перетопчешься.
И этот свинтус недавно — в который раз — предлагал ей руку и сердце!
Тамара почти задохнулась от негодования — не месяц —два. Нет, полгода! И чтобы даже на порог… Чтобы и к телефону не подходить… Да она его отключит сегодня же… К маме уедет, вот! Навсегда.
Лешка с Крысом поднялись на крыльцо, Тамара упрямо дышала им в спину — не свяжут же они ее?
Едва Лешка нашел более других блестящие кнопки, угадав таким образом несложный код, Тамара первой проскользнула внутрь. Попутно прошипев, что она от них ни на шаг не отстанет. И пнув бессовестного Крыса влажной разбухшей кроссовкой.
Предатель!
Лешка даже не пытался выставить Тамару на улицу. Слишком хорошо ее знал. Вздохнул обреченно и рывком отправил упрямицу за спину. Лишь пообещал свистящим шепотом надрать ей уши, если она хоть на секунду высунется вперед.
Лифт Лешка проигнорировал. Тамара жалобно заскулила: у нее ныла каждая мышца. Тамара до сегодняшнего дня и не подозревала, что их так много, этих мерзких мышц.
Лешка с Крысом неслышно неслись вперед, а Тамара со вздохами и проклятьями продвигалась следом. Висела на перилах, трудно переводя дыхание, и уже не думала о неведомом злодее, похитившем ее. Несусветная сумма в десять миллионов рублей казалась прекрасным наказанием для бесчувственного Лешки Сазонова. Жаль, она, Тамара, появилась рановато!
***
Тамара споткнулась, и снова только Лешкина рука не дала ей упасть. Из-под ног с виноватым писком вымелся Крыс, Тамара со вздохом облегчения прошептала:
—Тут?
—Да.
Крыс потянул носом и утробным рычанием подтвердил — они на месте. Лешка безнадежно спросил:
—Может, подождешь нас на площадке?
—Нет!
—Ну ясно. Впереди паровоза — твое кредо.
—Чего-о?
—Ничего.
Все трое в глубокой задумчивости уставились на хлипкую деревянную дверь. Она совершенно не походила на соседние — металлические, обшитые кожей или деревом. Тамаре вдруг показалось, что они ошиблись — ну не мог человек, зарабатывающий похищениями, жить в таком месте! Или это… как его… перевалочный пункт? То есть временное жилье. А что, вполне может быть…
Тамара окинула оценивающим взглядом Лешку и порадовалась его широченным плечам: Сазонов вышибет жалкую дверь одним ударом! Впрочем…
Тамара привстала на цыпочки и прошипела в Лешкино ухо:
—Погоди.
Потом пошарила в карманах джинсов, с трудом обнаружила подушечку «Орбита» и сунула в рот.
Лешка встревоженно нахмурился. Коснулся губами Тамариного лба: может, у нее нервная горячка? Такое пережить… И промокла вся… Нужно было заставить ее хотя бы переодеться… Не подумал, слишком все неожиданно…
Тамара негодующе оттолкнула его — вот еще, пожалел один такой! Она вытащила размягченную жвачку. Лешка изумленно моргнул: Тамара аккуратно делила ее на три части. Что называется, по-братски. На всех. Даже о Крысе не забыла.
Вызвать «Скорую помощь» Сазонов не успел, хоть и извлек мобильник. Тамара тщательно заклеила глазки на всех трех дверях, и у него отлегло от сердца — девчонка просто начиталась детективов.
—Выбивай,— великодушно разрешила Тамара.
Она ткнула пальцем в облупленную грязную дверь, Крыс заворчал. Лешка пожал плечами и нажал на звонок.
Подумал: «Томику необходимо как следует отдохнуть. Поднимать шум ночью — нужно быть сумасшедшим. Соседи сразу начнут трезвонить в милицию. И правильно сделают».
Сазонову же пока свидетели не нужны. Сам разберется, кто такой шустрый и гадит ему неделю подряд, без перерыва на сон и обед.
Лешка нехорошо ухмыльнулся: убивать их с Томкой здесь точно не станут. Слишком рискованно. А в драке…
Да уж, он с наслаждением разомнется. И растянет удовольствие надолго, это будьте уверены.
Лешка покосился на Тамару — ну и перенервничал же из-за глупой девчонки, врагу не пожелаешь. Надо же, самой полезть в ловушку! Правда, нужно отдать ей должное, и выбралась сама.
Лешка невольно усмехнулся, с таким напряжением Тамара смотрела на дверь. А сама походила на воробья. Мокрого, взъерошенного, только что после хорошей трепки.
Лешка продолжал жать на кнопку, едва державшуюся на оголенных проводках. Крыс нервно переступал с лапы на лапу и ронял на цементный пол слюну. Тамара ломала пальцы и молила бога, чтобы в них не сразу стали стрелять. И чтобы Сазонов остался живым, хотя он белобрысый гад и коварный скользкий змей.
Застывшая на лестничной площадке троица нервно вздрогнула — никто не слышал шагов! — когда раздался тоненький и совсем не разбойничий голосок:
—Кто там?
Лешка смущенно моргнул и неуверенно оглянулся на Крыса — может, он просчитался с этажами? Бультерьер жалобно заскулил, ему было сильно не по себе. А Тамара опасно побагровела, кулаки ее сжались, и она рявкнула:
—Открывай или мы вышибем дверь!
Сказать, что она сошла с ума, Лешка не решился. Во-первых, это казалось опасным — Тамара слишком разъярена, из нее только что искры не летели. А во-вторых, просто не успел.
Дверь распахнулась, и Лешкина нижняя челюсть лязгнула почти на уровне колен. Он не верил собственным глазам!
На пороге стояла Томкина старшая сестрица. Лелька Зимина. Собственной персоной. И абсолютно невинно улыбалась. Будто дорогих гостей принимала.
В ногах у нее крутился огромный котяра, и Лешка невольно попятился — серая шерсть стояла дыбом. Зверь злобно щерился, пушистый хвост мерно выбивал пыль из толстых боков, а глаза мерцали в полутьме подъезда поистине дьявольским огнем.
Как он мог забыть о Лельке?!
Лешка звучно треснулся о косяк, его будто ураганом смело. Мимо пронеслась дрожащая от злости Тамара.
Следуя ее невнятной команде «Взять всех!», в квартиру с готовностью бросился Крыс. Пес плотоядно урчал, ронял от предвкушения скорой мести слюни, а страшные челюсти уже заранее перемалывали добычу.
Лешка невольно побледнел: зубам Крыса позавидовал бы нильский крокодил. Как и кровожадности.
Впрочем, Коська врага на месте не ждал. Разыгрывать из себя жертву он не умел, поэтому мгновенно исчез. Лешка даже глаза протер: кот буквально растаял в воздухе.
Жалобно пискнула Лелька. Лешка мельком увидел ее изумленное личико, и тут Тамара буквально повисла на сестре, а от ее разъяренного вопля: «Придушу!» — с потолка посыпалась штукатурка.
Где-то в квартире выл от бессильной злости разочарованный Крыс. Лелька тихо заваливалась на бок. Свихнувшаяся от последних событий Тамара в самом деле, похоже, вцепилась ей в горло. А Лешка пытался выйти из ступора.
Наконец он изо всех сил звезданул кулаком по косяку, костяшки пальцев нестерпимо заныли, зато Лешка сразу пришел в себя. Потряс разбитой рукой и грозно рявкнул:
—Всем на пол, стреляю без предупреждения!
От неожиданного окрика Тамара отшатнулась от сестры и чуть не упала. Зато Лелька послушно сползла вниз. И Крыс замолк. Осторожно выглянул в прихожую и замел хвостом. Крошечные глазки умильно поблескивали, грозный бультерьер смотрелся белым и почти пушистым.
Еще бы. Вожак стаи мог сейчас любого порвать в клочья!
С трудом сдерживаясь, Лешка шагнул в квартиру и захлопнул за собой дверь. Затем рывком поднял с грязной ковровой дорожки сомлевшую от ужаса и нехватки воздуха Лельку. И как котенка швырнул в комнату красную от нестерпимой злобы Тамару.
Крыс от пинка увернулся. Мышью прошмыгнул в зал и забился под батарею. Даже в эти трагические секунды бультерьер помнил о скрывшемся враге. И выбрал наиболее защищенное место. С прекрасным обзором.
Лешка почти бросил Лельку на диван. Та застонала и принялась ощупывать прилично помятую младшей сестрой шею. Тамара так явственно заскрипела зубами, что Крыс зажмурился. Лешка прорычал:
—Тишина, ну?!
Он взял древний расшатанный стул, как следует встряхнул, тот не рассыпался, и Сазонов удовлетворенно кивнул. Поставил стул перед диваном, оседлал — бедняга жалостливо заскрипел — и повелительно бросил:
—Рассказывай!
Тамара замерла в ожидании. Лелька изумленно расширила свои фиолетовые глазищи и пропела:
—О че-ем?
Крыс хрюкнул. Лешка озадаченно потер затылок. Тамара толкнула его в плечо и умоляюще прошептала:
—Можно я ее все-таки придушу?
***
Следующие пятнадцать минут Лешка Сазонов не мог понять, на каком он свете.
На покрытом пылью серванте бесновался вновь материализовавшийся в воздухе Коська. Гнул дугой спину, сверкал глазами, шипел и грозно щерился.
Кругами носился по комнате взбешенный Крыс. Лаять он, по счастью, не мог, рычать тоже — сорвал голос. Поэтому бессильно хрипел и клацал челюстями.
Лелька на диване талантливо изображала только что поднятого с постели человека. Невинно хлопала ресницами и категорически не понимала, что от нее хотят среди ночи.
А Томка с придыханием перечисляла все понесенные от старшей сестры за долгую жизнь обиды.
Вначале она загибала пальцы, но их оказалось всего десять, и это привело Тамару в ярость: исчезла наглядность. Чтобы не потерять ее окончательно, Тамара подступила к книжным полкам. Теперь каждая перечисленная обида сопровождалась с силой брошенной на пол книгой.