Бросив вызов Флеку, Агнес сломя голову неслась по улицам, пунцовая от обиды и возмущения — этот крашеный индюк даже не поинтересовался приготовленным ею номером! Он считал её бездарностью, способной лишь на мелькание во втором ряду массовки. Он не поверил про Фитцнера!
Здраво все взвесив, Агнес решила прибегнуть к оружию, которое держала на крайний случай. Она позвонила человеку, с которым познакомилась месяц назад. О, это был весьма влиятельный господин. Можешь считать, Ди, что девчонке помог случай, но ведь мы, старухи, знаем — случай на стороне сильного. Счастливые обстоятельства только с виду имеют повадки дурашливого сорванца, стреляющего вишневой косточкой в толпу. Капризная фортуна, думает язвительный неудачник, осыпает из рога изобилия кого попало и чаще — людей недостойных и мелких. Но стоит приглядеться и становится очевидным: дары судьбы попадают в сачок ловкого охотника.
— Я то думала, что дождь лотерейных билетиков сыпется равномерно, но мало, кто удосуживается собрать сотню бумажек, извлечь выигрышную и суметь воспользоваться призом лотереи. Ухватить удачу непростой фокус, но ещё сложнее — удержать её. — Размышляла Ди, хмурясь то ли собственным воспоминаниям, то ли образцу связанного кружева. — Хотя, перво-наперво надо иметь нюх, чтобы распознать жар-птицу в ощипанной курице. Разве предполагал малый, купивший за гроши кусок бросовой земли в Оклахоме, что на ней забьет нефтяной источник? А он станет родоначальником могущественной финансовой империи.
— Конечно, Ди. Даже в детских сказках волшебница зачастую является под видом нищенки. Да и новый знакомый Агнес не был похож на сказочного принца. Ситуация, надо сказать, выглядела до крайности, банально.
— Агнес, я стал помощником бармена! — объявил однажды Питер, выложив на стол свой заработок. — Не плохо, а? Могу пригласить «сестричку» на хороший ужин. Ведь ты хочешь посидеть хоть раз в шикарном ресторане, как настоящая дама?
Агнес задумчиво прищурилась.
— Я хочу в театр, — решила она. — Но не на галерку, а в самую дорогую ложу, где сидят в вечерних платьях богатые дамы. — Она загадочно улыбнулась. Совсем недавно Агнес досталось на распродаже сногсшибательное платье. Оно было первым в её жизни вечерним туалетом и, наверное, самым прекрасным — блестящим, длинным, узким, цвета надежды и утреннего василька.
Питер приобрел билеты в ложу-бенуар и взял на прокат черный смокинг. В Фолькише-опер шел новый спектакль — оперетта «Венская кровь», публика собралась отменная. Впрочем, спектакль интересовал нарядную парочку меньше всего. Парень совершенно измучался в этот вечер и смотрел не на сцену, а на свою даму, флиртующую с сидящим в соседней ложе господином. Господин был лыс, толст, к тому же имел под боком супругу. Но его глаза зачастили к соседям, останавливаясь на обнаженных плечах хорошенькой девушки и её гибких тонких руках. Они лежали на пунцовом бархате барьера, теребили программу, словно разговаривали. Агнес воспользовалась предложенным ей соседом биноклем, объяснила ему что-то про главных исполнителей, обменялась парой незначительных фраз. Тихоня даже не заметил, как в её сумочку попала записка.
— Ага! — радостно обняла его Агнес, когда они вышли на вечерние улицы. У неё не было парадного пальто, и чтобы не попадаться никому на глаза в своем стареньком жакете, девушка увела Питера незадолго до финала. В переулках ждали окончания спектакля автомобили. Парочку зазывали водители, но она предпочла пешую прогулку.
— Ты знаешь кто это был? — Агнес сюрпризно сверкнула черными глазами. — Мартенс! Клаус Мартенс — хозяин парфюмерных фабрик. Говорят, у него квартира на Ринге, вилла в Гринциге и вообще… Вообще — он миллионер!
— Агнес… этот толстый тип обычный ловелас. Он прямо облизывался, глядя на тебя. И зачем ты одела это платье — вся грудь голая.
— Глупости. Он меня и в других костюмчиках видел. Видел и запомнил! В шоу «Веселой индейки».
— Откуда ты знаешь?
— Господи, он же сразу сообщил. Ну, когда его благоверная вышла в туалет. И ещё сказал, что «страстно желает» со мной познакомиться.
— Агнес, ты понимаешь, что это значит? — ужаснулся Питер.
— Разумеется. Если я решусь на продолжение знакомства, то постараюсь выжать из этого жирненького папашки все возможное.
— Что за чушь ты несешь! — Питер схватился за свои тщательно прилизанные бриолином, но все равно, торчащие на макушке жесткие рыжие волосы. — А как же я, Агнес… — Он сжал её плечи. — Агнес… как же я?
— Фу, сейчас расплачешься! Не Тихотя, а Нюня, — вырвавшись, она решительно зашагала вперед по гулкой, блестящей в свете фонарей площадке. На икрах пузырился старательно подколотый подол платья.
— Агнес… — Питер пошел рядом, стараясь заглянуть в её лицо. Через пару лет я стану барменом, а потом, потом…
— Что же потом? — Агнес остановилась. В её глазах сверкали слезы и злое презрение. — . Мы поженимся, снимем квартирку на чердаке и я стану рожать детей?! Господи! Да неужели ты не понимаешь, что я — лучше их всех! Тех, кто разъезжаются после спектакля на собственных автомобилях и в меховых манто! Я ненавижу бедность — этот драный жакет, свою комнату, холодную воду в кувшине вместо душа! Эти чулочки стоят два моих обеда! Я хочу есть, Пит!
— Понимаю… — прошептал Питер, глядя под ноги.
Агнес сжала его руку. — Ты славный, милый… Ты — друг, брат… Ты ведь знаешь — самое главное для меня карьера. Ради неё я пойду на все. На все, понимаешь, Пит? — Она строго посмотрела в его глаза.
— Я знаю, Агнес…
Мартен Клаус охотно откликнулся на просьбу Агнес. Способная девушка нуждалась в помощи и она её получила. Агнес переселилась в маленькую, уютную словно бонбаньерка, квартирку. У неё появились украшения, нарядные платья и даже шуба из блестящего черного котика — вся в фалдах, шикарная, тяжелая. Но самое главное — её взяли в варьете солидного ресторана «Гранд» и предоставили два сольных выхода. Все произошло на удивление просто: Мартен оказал некую услугу директору отеля, где находился ресторан, тот руководителю шоу — Изеку Кляпсентуху, и Агнес оказалась в кабинете, полном цветов и афиш. В сопровождении концертмейстера она показала приготовленные песенки и танцы.
Расположившийся на мягком диване Изек молчал, задумчиво глядя на девушку и обкусывая заусеницы на коротеньких пухлых пальцах.
— Барро, Манган, Петти… Пожалуй, Петти! С таким именем можно попробовать… Мой отец, фройлейн, был очень серьезным человеком, презирающий псевдонимы. — Он тяжко вздохнул. — Разве старик мог представить, как непросто придется мальчику с фамилией Клепсентух. Но вас мы сумеем защитить.
На афише у входа в ресторан появились слова: «Наш подарок гостям мадмуазель Петти! Юность, грация, очарование…»
— Ты не боишься? Там жутко много народа. И все жуют. А ещё — они ждут Фанни. Она здесь звезда и многие ходят специально, чтобы услышать её шлягер: «Где ты, мой нежный котик?» — тихо сказал Питер, сидевший в гримерной перед ответственным выходом Агнес. Кордебалет плясал на сцене канкан, из-за стенки доносилось глухое уханье, так что подрагивали стекляшки в бра. Сладко пахло гримом, пудрой и потом.
— Мандраж колотит. Но это не страх — это азарт, — сидящая перед большим зеркалом Агнес, пытливо вглядывалась в свое отражение. Словно заклинание она произнесла: — Я должна взять удачу за горло. Я ничего не буду бояться. А грехи… Грехи буду замаливать в старости.
— Лучше не грешить, — чуть слышно заметил Питер, не смирившийся с выбором Агнес. Осмеянное ею семейное гнездышко в мансарде и куча детишек как раз то, о чем он мечтал.
— Да если б в жизни все складывалось так, как талдычат на проповедях святые отцы, то ты — благородненький и честненький имел бы кошелек потуже, чем у папаши Мартена. А любимые публикой примадонны выходили бы на сцену до ста лет. Кстати, у здешней дивы Фанни давно песок сыплется. Ее обожателей ждет сюрприз. — Агнес вскочила и подбоченилась, задрав до трусиков красный атласный подол. — Ну как?
Питер зажмурился: — Ослепительно.
Черный парик в спиралях тугих локонов, огненная юбчонка над черным сетчатым трико и туфельки! О, что за туфельки были на её стройных ножках! С золотыми пряжками и гнутыми каблучками, с круглым носиком, к которому Питеру так хотелось припасть губами.
Вероятно, Мартен, сидящий за первым столиком, нанял клакеров или пригласил друзей. А может — все и впрямь забыли жующие господа про стынущие отбивные и и толстобокую Фанни, когда на сцене появилась мадмуазель Петти. Она запела шлягер из кинофильма «Возраст любви» — ничуть не хуже Лолиты Торрес! Отбросив микрофон девушка лихо танцевала нечто знойно-аргентинское, а когда падала в объятия к своему партнеру с блестящими набриолиненными волосами, черные локоны касались пола.
— Я доволен тобой, дорогая, — заперев за собой дверь, обнял в гримерной дебютантку Мартен. — Вот уж точно — в коня корм. В мою горячую, необъезженную лошадку. — Он стал сдирать с Агнес тугой корсаж. Она помогла неуклюжим рукам снять с себя платье. Толстяк прижал её к столу, на котором стояли дорогие цветочные корзины. Агнес откинулась в белые хризантемы и закрыла глаза…
— Кстати, этот крашеный мерин из «Индейки» прислал тебе какие-то ромашки и предложил возобновить контракт. — Мартин довольно поправлял перед зеркалом темно-синий габардиновый костюм. — Что ты ему ответишь?
— Что у тебя — премиленькое жирное брюшко, милый. И что ты имеешь все основания частенько мне его демонстрировать.
4
Агнес Петти делала стремительную карьеру. В пятьдесят пятом ей исполнилось двадцать три, и она стала звездой «Венского варьете». Для неё писали музыку, ставили грандиозные номера, её одевали лучшие портные, а рекламные плакаты, сиявшие разноцветным неоном, возвышались до третьего этажа.
Многие задавали себе вопрос — что особенного в этой миниатюрной подвижной брюнетке? Знатоки перечисляли имена актрис, имевших лучшие вокальные данные, отличную внешность, и оставшихся в тени. Завистницы сплетничали о том, что Агнес Петти неразборчива в средствах, завоевывая могучих покровителей, что она хитра, коварна и фантастически скупа.