А может так и есть? Может быть, по указанию власти боевики и вершат свой суд? Петр осторожно выскользнул из постели, стараясь не шуметь, на цыпочках вышел в кабинет, сел за стол, обмакнул перо в чернильницу, повел торопливую строку:
«По всей стране гремят взрывы и выстрелы. Террор процветает. Причем занимаются им мальчики и девочки лет двадцати, без опыта, навыков, выучки. Почему, возникает у меня вопрос, обладая более чем обширными полномочиями, достаточными ресурсами и штатом квалифицированных специалистов, полиция не поставит на место низкопробных дилетантов? Не потому ли, что такое положение выгодно кому-то из властных структур? Не секрет, что в стране есть социальное напряжение. Разрядить его можно только масштабными конструктивными социальными переменами. А вот разменять можно и мелкими эффектными акциями. Террор для этой цели — вещь архиудобная. Ведь пока мальчики с бомбами и девочки с револьверами с криками «Да здравствует революция!» идут на смерть, народ верит, что кто-то борется за его права и бездействует. Вместе с ним бездействует и правительство.
Повторяю: террор, каким бы страшным не казался, вещь удобная для правительства. Естественно террор управляемый. Возможно, предположение мое почвы под собой не имеет. Возможно, я несу бред, но, невзирая на разные сомнения, кажется мне, что Боевая Организация обслуживает интересы власть предержащих и «ест с руки» у полиции.
Почему? Давайте разбираться вместе. Для предотвращения террористической акции требуется знать, кто собирается убить, кого, каким способом и когда.
Пункт первый: кто совершит очередное покушение? Ответ: эсеры.
Во-первых, большинство других партий реализуют политику мирными способами. Во-вторых, в оставшемся меньшинстве именно эсеры — самое модное течение. К чести идеологов от социал-революции не поскупившихся на рекламу в народе бытует мнение, что Боевая Организация — символ мужества, оплот героизма, предмет гордости народной. Поэтому желающие совершить подвиг стремятся умереть под знаменами эсеров. Из чего следует вывод: если полиция хочет укротить террор, то в первую (и может единственную) очередь) ей стоит заняться эсерами.
Итак, первая задача контроля решена.
Поехали дальше. В эсеровской БО царит армейский порядок. Благодаря чему имя жертвы, способ и время покушения (пункты второй, третий, четвертый) устанавливаются руководством БО и в директивном порядке спускаются сверху вниз. Исполнители лишь слепо исполняют приказ. Тут следует кое-что уточнить. Боевая Организация, имея особый статус, формально не подчинена ЦК партии. Фактически же полностью зависима от верховников, так как получает деньги и документы от Центрального Комитета. Положение главы Боевой Организации тоже не однозначно. С одной стороны он — член ЦК и должен подчиняться партийной дисциплине. С другой — вождь шайки головорезов, готовых на все ради своего шеф. С третьей, эту армию надо содержать, учить, обеспечивать всем необходимым. В этом хитросплетении связей трудно разобраться, кто главнее ЦК или БО, но от того задача полиции не становится сложнее. Ведь своих людей охранка может внедрить в оба руководящих органа.
Помочь агенту влиться в ряды, а затем подняться по карьерной лестнице сыскному ведомству достаточно просто. Как показывает практика: попасть в эсеровское движение можно просто с улицы. Адреса партийных штаб-квартир известны студентам, учителям, рабочим, чиновникам и, естественно, Охранному отделению. Зная куда идти, не трудно разработать легенду и выбрать нужный стиль поведения, чтобы человека заметили. Дальнейшие действия тоже не составляют труда. В своей массе боевики — люди пассивные. Их стремление к подвигу — есть нежелание бороться с ежедневной рутиной, страх перед реалиями и неустроенность личная. Они не способны к обороне, организации, планированию. Они — не инициативны, что дает человеку наглому и хитрому реальный шанс занять в партийной иерархии лидирующую позицию.
Не исключено, что такой человек уже работает в партии. Частые аресты боевиков позволяют предположить, что в руководстве ЦК или БО имеется полицейский провокатор. Но кто он? По моему разумению, человек этот должен занимать высокий пост и непосредственно курировать исполнителей. Не думаю, что лиц подобного ранга много. Один, два, максимум. На месте партийных бонз я бы пригляделся к высшему эшелону. Похоже, кто из лидеров ведет нечестную игру и подрабатывает детишкам на молочишко в полиции…»
— Петя, ну что ты тут делаешь? — сонный голос Тани прервал размышления. — Ночью надо спать.
— Другие предложения будут? — встревоженная появлением любимой мысль о провокаторе в ЦК эсеровской партии ускользнула. Взамен ей пришли другие идеи.
…Сколько ни было у Надин мужчин и красивее Матвеева, и сильнее, и темпераментнее, а с Павлом не сравнится никто. Любовь, занозой с детских лет засев в сердце, красит секс в небывало радужные тона. Не возбуждение владеет Надин — страсть, не удовольствие ждет ее — божественный экстаз. Каждый поцелуй — бездонная пропасть, каждое касание сильных рук — безбрежное небо. Летит Надин в пропасть, взмывает в высь, вверх- вниз бьется в ней ритмичное мужское начало, разливается белой спермой.
— Пашенька, — шепчет Надин, замирая от нежности. — Пашенька, я думаю, нет, уверена, теперь у нас все получится. Уже сегодня, кажется, получилось.
Матвеев целует жену в пупок.
— Конечно, получилось, — отвечает весело и тоже почему-то думает, что именно сегодня Надин забеременеет. Столько лет не случалось ей беременеть, а сегодня, непременно сегодня зачнет Надин ребенка.
— Я чувствую, знаю, все будет хорошо. Нет, отлично все будет, замечательно. Дом — полная чаша, детки, работа, здоровье. С Олей все будет тоже прекрасно. И с Петей Травкиным и его Танечкой.
Матвеев обнял жену, погладил густые волосы и, не удержался, положил ладонь на пышную грудь. Хороша грудь у Надин. Большая, мягкая, упругая. Лучшая грудь на свете. А сосок и вовсе шикарный: выпуклый, твердый, как мордочка у малюсенького поросеночка.
— Мы с Петей уже троих ребят вытащили из этой эсеровской трясины, — ведет дальше Надин. — Остался один — Виталий Орлов
Павел хмыкнул:
– Спасительница!
Ползет широкая крепкая ладонь с нежной чаши груди на живот. Медленно взбирается по гладкому холму к пуговичке пупка, медленно спускается к кудряшкам лобка. Поворачивается Надин мужу, прижимается тесно, тесно.
— Пашенька, я тебя люблю.
Вздыхает Матвеев горестно. Нет у него больше сил. Ночь выпила все силы. Темная ночь и горячая, жадная на любовь, Надин. С другими женщинами у Павла было иначе. Даже с Ларисой было тише, спокойнее, привычнее. А к Надин невозможно привыкнуть, невозможно остаться рядом с ней спокойным. Лишь взглянешь, и закипает желанием кровь, вдохнешь запах розовой кожи и мутится сознание, вспомнишь на работе что-нибудь эдакое, и в пот бросает, пальцы дрожат, в брюках тесно. Жадная, ненасытная, неуемная у него жена. Красивая, умная, интересная. О такой мечтает каждый. А обладает избранный. Порой Павел не верит сам себе. Неужели ему адресована эти дивные слова, неужели ему отдана эта невероятная женщина? Ему, убеждается Павел уже который год, и который год боится поверить до конца в чудо по имени Надин.
Вздыхает Матвеев, нет у него больше сил. И не надо, шепчет жена, я устала, спать хочу. Но пылают голодным блеском глаза, изгибается игривой волной податливое тело. Не надо, звучит приглашающе, поощряя движение крепкой ладони.
— Пашенька, я тебя люблю, — волшебные слова отпирают потайные засовы, выпускают на свет белый новые силы. Казалось, кроме легкой звенящей пустоты нет в теле ничего. Нет желания, страсти, нежности. Есть сытое удовлетворение и тупая усталость. Нет. Есть желание, страсть, нежность. Есть силы и их хватит для очередной победы.
Стонет под могучим напором Надин, стонет Павел от избытка эмоций. Стоны сливаются с ритмом, с хриплым дыханием, с биением сердца.
А-а— …звериным рыком исходит Павел. Он почти не человек сейчас. Самец. И Надин не — женщина. Самка. Озверевшая от возбуждения самка. Смыкаются острые зубы на плече Матвеева, острые ногти рвут кожу на спине. Павел не чувствует боли. Кроме стремления довести до конца начатое он не чувствует ничего.
Тонка грань между цивилизацией и дикостью. Половой акт — возвращение к первоосновам, к зверю в себе. От него, зверя, стелется дорожка к безбрежью космоса.
Рухнул Павел головой в пуховую подушку, подмял тяжелым телом Надин. Не дышит, не слышит, не видит ничего. И она не дышит, не слышит, не видит. Миг, два, три летают человеческие сути в нирване, в громадье, беспределье вселенной. Экстаз — выход в другой иррациональный мир, в иные сюрреалистические измерения.
— Же-ре-бец! — первое, что произносит Надин. По слогам произносит, для усиления эффекта.
— Иго— го— го… — стелется в ответ счастливый смех. Каждый мужчина мечтает, чтобы у него было много секса. У Матвеева много секса. И много любви. Надин — чудо как хороша и любима. Надин создана для него. Других таких нет на свете. Другие для других, Павлу Матвееву на счастье создана эта женщина. А он создан на счастье ей. У них обязательно родятся дети. Потому, что дети рождаются от любви. А любви у них с Надин море разливанное. Громадное разливанное море. Представил Матвеев, как разливается его сперма в чреве Надин, как пронзает сперматозоид толстую яйцеклетку, как сеет жизнь и, исполнив долг и назначение, погибает геройски.
«Как террорист», — усмехается Матвеев и проваливается в сон.
ЖИЗНЬ
Просыпается большой дом. Наполняется новым днем.
Андрей из бельэтажа спустился в гостиную. Зашел в кухню. Налил в чашку кофе, не чувствуя вкуса, отпил глоток. Застучали дробно пятки — на кухню примчался Никита.
Каждое утро одно и то же. Едва открыв глаза, мальчик бежит на кухню или в кабинет, проверят на месте ли «папа». Изголодавшись без отцовской любви, льнет к Андрею, ластится, как зверек. Откроет дверь в кухню, расплывется в счастливой улыбке и смутится, оробеет. Верит и не верит в сказку, которую выдумал Рощин. Хочет и боится быть обманутым.