Дорогая о Господе Т. М.!
Много всякой техники попустил Господь изобрести человеку, и пользовались ею и многие люди, которые впоследствии признаны в Церкви святыми. И техника не помешала им отдать свои сердца безраздельно Богу.
Компьютер — это из той же серии. И одни выпускают на компьютере религиозную литературу, а другие творят безобразие. И пользуясь одной и той же техникой, одни спасаются, другие погибают уже здесь на земле. Так что не бойтесь страха, идеже не бе страх.
Живите по законам Божиим и отдавайте кесарю кесарево, а Богу — Божие. И спасемся.
Смерть гения
Опять повторяю: лучшие наши писатели стремились к Богу, хотя теперь как-то забыли об этом; студенчество сейчас ничего не читает и не имеет понятия ни о Шекспире, ни о Пушкине. А эти писатели могли бы поднять их от будничной серой обыденной жизни и привести к Богу.
Преподобный Варсонофий Оптинский
…Стих Пушкина заставляет сердце наше расширяться, сладостно трепетать и воспроизводить в нашей памяти и в нашем чувстве все доброе, все возвышенное, когда-либо пережитое нами.
Митрополит Антоний (Храповицкий)
Миф о жене Пушкина как о бездушной красавице, погубившей в расцвете таланта величайшего русского поэта, оказался дорог многим поколениям исследователей, а вслед за ними — миллионам читающей публики… Здравый смысл в ее оценке был потерян давно. Отчего вольно или невольно многие уязвляются мыслью: из-за Натали поэт стрелялся и погиб! Если б не она…
Если б не она… Сам Пушкин признавался жене: «Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив». Стоит удивляться тому, как Пушкин чутьем гения разглядел свое «счастье» в шестнадцатилетней девушке, почти девочке, каким-то шестым чувством узрел в ней редкостное сочетание красоты внешней и красоты внутренней. Одна из самых мудрых друзей уже известного поэта, Е. А. Карамзина, поздравила Пушкина с женитьбой так: «Я повторяю свои пожелания, вернее сказать, надежду, чтобы ваша жизнь стала столь же радостной и спокойной, насколько до сих пор она была бурной и мрачной, чтобы нежный и прекрасный друг, которого вы себе избрали, оказался вашим ангелом-хранителем, чтобы ваше сердце, всегда такое доброе, очистилось под влиянием вашей молодой супруги…»
Через три с половиной года после женитьбы, Пушкин писал теще, Наталии Ивановне: «Поздравляю Вас со днем 26 августа; [33 — 26 августа (ст. ст.) — день памяти святых мучеников Адриана и Наталии, 27 августа — день рождения жены Пушкина.] и сердечно благодарю Вас за 27-е. Жена моя прелесть, и чем доле я с ней живу, тем более люблю это милое, кроткое, чистое, доброе создание, которого я ничем не заслужил перед Богом».
Судьба с самого младенчества нещадно испытывала ее. Имея родовитых и богатейших предков (среди них были и миллионер Афанасий Гончаров, и Строгановы, и лифляндские бароны), Натали познала такую нужду, когда «в доме нет щепотки чаю». Послушная религиозной матери, в обстановке постоянной борьбы с нуждой, страдая от выходок психически больного отца, девушка училась сострадать, ценить ближних и много молиться. «Я была бы в отчаянии, если бы кто-нибудь мог считать себя несчастным из-за меня», — говорила она впоследствии. Христианская любовь к ближним была главным ее Божиим даром, как поэтический гений — даром Пушкина. Александра Арапова, дочь Н. Н. Пушкиной-Ланской, в своих воспоминаниях отмечала, что ее мать «была христианка в полном смысле этого слова. Грубые нападки, язвительные уколы уязвляли неповинное сердце, но горький протест или ропот возмущения никогда не срывался с ее уст». Христианского устроения души Натальи Николаевны многие не хотели или не могли понять, и судили прекрасную Натали по собственным — светским — взглядам на мир. Благодаря досужим языкам [34 — 12 февраля. [1837] Здесь в Саратове получили известие о дуэли А. С. Пушкина, известного прекрасного поэта. Толкуют различно; среднее пропорциональное: какой-то гвардеец ездил к его жене; он подозревал, но гвардеец открылся, что он влюблен в его свояченицу, сестру жены А. С., и просил ее (жену А. С.), чтоб она поговорила своей сестре об этом. Что долго думать? Веселым пирком, да за свадебку <…> Но после свадьбы А. С. застал гвардейца у жены своей и вызвал его. Гвардеец убит; А. С. смертельно ранен <…> (Из дневника саратовского гимназиста А. И. Артемьева).] история с дуэлью была загнана в знакомую схему: красавица без удержу кокетничала, имела огромный успех — явный и тайный, любила балы, влюбилась в красавца Дантеса и… «погиб поэт, невольник чести».
От природы Наталья Николаевна была молчалива и весьма сдержанна в проявлении своих чувств. Ее сдержанность поощрял и муж. При этом правильные выводы о ее уме и характере сделать было непросто. Действительно, кто из современников, встречаясь с модной, признанной красавицей двух столиц Натали, заглядывал в глубину ее души? Кто, вспоминая о ней, по достоинству оценил то величайшее терпение и смирение, с которыми она принимала удары судьбы, начиная с самого младенчества? «Только Бог и немногие избранные», к которым, несомненно, принадлежал Пушкин. Поэт писал жене: «…а душу твою люблю больше твоего лица». Серьезное признание, однако исследователи вновь и вновь позволяли себе не соглашаться с Пушкиным, полагая, очевидно, что душа Натальи Николаевны — плод его поэтического воображения. Более понятной и привлекательной для толкования всегда считалась первая часть знаменитой его фразы: «Гляделась ли ты в зеркало и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя…» Красота Натальи Николаевны была необыкновенна, привлекала к себе чрезвычайный интерес и при дворе царя могла бы стать огромной силой, но не стала, сдерживаемая душой благородной и возвышенной.
Все шесть лет совместной жизни чету Пушкиных преследовали долги. Желая облегчить положение мужа, Наталья Николаевна просила родных выделить ей хоть какое-то содержание; не только не требовала от супруга денег, но скрывала от него безденежье. Первая красавица Петербурга ходатайствовала перед родными за дела мужа, опекала незамужних сестер в Петербурге, принимала участие в продвижении по службе братьев, тяжелыми родами одного за другим произвела на свет четверых детей Пушкина. И все это совершала женщина двадцати с небольшим лет.
В первый год после свадьбы Пушкин раздраженно писал теще: «Не восемнадцатилетней женщине управлять мужчиной, которому тридцать два года». Прошло совсем немного времени — и великий поэт России стал нуждаться в ее советах, доверять ее здравому смыслу. Путешествуя по местам пугачевского бунта, Пушкин подробно описывал жене все встречи и происшествия, впечатления и замыслы. Насколько он ценил свою жену, видно из строк письма: «Ты молода, но ты уже мать семейства, и я уверен, что тебе не труднее будет исполнять долг доброй матери, как исполняешь ты долг честной и доброй жены».
Постепенно добродетельная супруга убедила в своем искреннем религиозном чувстве и Пушкина, который поначалу выговаривал своей «женке», что та слишком ревностно молится («…целую ночь простоишь у всенощной, и теперь лежишь в растяжку в истерике и в лихорадке»; «Не стой на коленях»…), а впоследствии сам просил ее молитв: «Благодарю за то, что ты Богу молишься на коленях посреди комнаты. Я мало Богу молюсь и надеюсь, что твоя чистая молитва лучше моих, как для меня, так и для нас». Горячие молитвы Натальи Николаевны продлили короткий век Пушкина, ее жизнь по христианским заповедям усилили в нем религиозное чувство.
Нужно знать, под каким влиянием сформировалась личность русского гения. Об этом хорошо сказал профессор И. М. Андреев, [35 — Проф. И. М. Андреев. А. С. Пушкин. Основные особенности личности и творчества гениального поэта.] предок которого лечил умирающего Пушкина. «Семейное и школьное воспитание во многом углубило тяжелую наследственность («африканские корни». — Н. Г.). Рано научившись читать, отрок Пушкин нашел в огромной библиотеке отца массу атеистической и эротической французской литературы, с которой жадно стал знакомиться. Запойное чтение этой развращающей сердце литературы питало рано пробужденные чувственные страсти, а скептические и атеистические идеи, преподносимые в ироническом и сатирическом освещении, развращали и юный ум.
Формально родители Пушкина не были чужды бытового Православия: они иногда служили молебны, приглашали на дом приходских священников, раз в год говели. Но случалось нередко, что после исповеди и причащения Святых Тайн, вечером того же дня, Сергей Львович (отец) или Василий Львович (дядя) декламировали кощунственные стихи Парни, в которых автор издевался над церковными таинствами и обрядами. Из массы прочитанных авторов французской литературы именно Вольтер и Парни долгое время владели умом и душой Пушкина. Именно этим двум авторам он старался подражать, восхищаясь изяществом бесстыдных их творений и тонкой язвительностью их кощунственной насмешки над религией. Это им, в конце концов, обязан Пушкин самым позорным грехом своей жизни: сочинением в 1821 г., в Кишиневе, кощунственно-циничной поэмы «Гавриилиада», облеченной в изящно-привлекательную поэтическую форму. Как известно, Пушкин от этой поэмы с мучительным стыдом и омерзением отрекался потом всю жизнь.
В семье Пушкиных, как и во многих других подобных семьях того времени, вообще господствовало ироническое отношение к религии, к Церкви и духовенству. Так как непристойные насмешки по этому поводу часто облекали в остроумные и соблазнительно привлекательные формы, то ребенок Пушкин, имея живой и насмешливый ум и повышенную восприимчивость, быстро и прочно усвоил себе эту манеру, которая мутной струей прошла через его жизнь и творчество в течение многих лет.
С ранних лет отданный на руки гувернанток и гувернеров сомнительной нравственности, и к тому же часто менявшихся, лишенный родительского внимания и ласки, вполне предоставленный бесконтрольной соблазнительности в выборе чтения, рано узнавший из неосторожных разговоров взрослых в гостиной, в лакейской и в девичьей о том, что на языке этих взрослых называлось «любовью», отрок Пушкин был уже глубоко отравлен ядом кощунства, цинизма и скепсиса, надолго развративших его живое творческое воображение. Очень рано чуткое ухо отрока познакомилось и с тем, что называется сквернословием, образцы которого, главным образом на русском языке (хотя дома говорили бо