Длительный срок заключения выдержал только Киллоран – два его подельника умерли в тюрьме. Выйдя на свободу, он так и не смог вернуться на архипелаг Туамоту: судьба всячески препятствовала бывшему пирату. Много лет он только мечтал о сокровищах, зарытых на далеком острове. Состарившись, он «бросил якорь» в Новой Зеландии и превратился в бродягу.
Перед самой смертью Киллоран успел набросать слабеющей рукой карту острова сокровищ, сообщил Чарльзу Хоу подробности захоронения клада, ориентиры и полинезийское название острова – Папи.
Два года Хоу не мог решиться на поиски сокровищ. Его одолевали сомнения в правдивости рассказа старого пирата. Но зачем тому лгать на смертном одре? Какая ему польза от этого? Навязчивые мысли о баснословном кладе не давали покоя. Чарльз Хоу чуть не дошел до нервного срыва.
Наконец он решил навести справки о личности Кил-лорана. С этой целью Хоу побывал в Австралии, где обратился в судебный архив Дарвина. Старичок-архивариус покопался на пыльных полках стеллажей и извлек на свет божий давно всеми забытое дело о похищении судна в 1860 году. Согласно документу, некий Киллоран действительно был обвинен в краже и получил большой каторжный срок.
Чарлз Хоу отбросил все сомнения. Продав дом, он отправился в Полинезию, имея в кармане 300 фунтов стерлингов.
В 1914 году он высадился на острове Папи и с большим рвением приступил к поискам клада. Его пыл не угас даже тогда, когда он так и не обнаружил на острове главный ориентир, под которым хранился клад, – конусообразную скалу. Хоу, как крот, копал и копал целых 12 лет. За это время, общаясь с жителями соседних островов, он выучил полинезийский язык и обратил внимание на то, что островитяне произносят звуки «п» и «т» почти одинаково. Не зная тонкостей местного наречия, пираты могли плохо расслышать название острова, где закопали сокровища. Может быть, он называется не Папи, а Тати? Оказалось, что в архипелаге Туамоту есть и остров Тати! К неописуемой радости Хоу на нем нашлась и конусообразная скала.
Вооружившись киркой, упорный кладоискатель ударил заступом у самого ее основания. Брызнули во все стороны искры. Хоу с нетерпением одержимого наносил все новые и новые удары, лихорадочно выгребал тяжелые камни, пока его руки не наткнулись на крышку дубового сундука. В изнеможении кладоискатель упал на нее и заплакал от счастья.
Придя в себя, Чарлз Хоу задумался: как вывезти 16 тонн ценностей с острова? Для этого нужен корабль и надежные люди, на которых можно положиться. В одиночку с таким делом не справиться. Поразмыслив, Хоу не стал торопить события, закопал клад обратно, оставив себе один ценный браслет и три кольца с небольшими алмазами.
Покинув Туамоту, Хоу поселился в Австралии. Он долго пытался найти внушающих доверие партнеров, но такие не попадались. Деньги от продажи драгоценностей закончились, наступили трудные времена. Перед Хоу замаячила перспектива повторить судьбу Киллорана.
В 1930 году бедствующий кладоискатель познакомился с известным в Австралии журналистом Уильямом Эдвардсом, рассказал ему о сокровищах и предложил организовать тайную экспедицию на Туамоту. Но в планы журналиста не входило скрывать сенсационную информацию, которая могла сделать ему имя в мировой прессе. Опасаясь, что в случае широкой огласки перуанское правительство потребует возврата сокровищ, Хоу отказался от дальнейших переговоров. Тогда Эдвардс предложил ему продать тайну клада за 20 000 фунтов стерлингов. Нищий Хоу презрительно улыбнулся и порвал заполненный чек. Этот красивый жест произвел сильное впечатление на журналиста.
Эдвардс не сомневался в том, что Хоу действительно нашел крупный клад. Журналист принялся за энергичные поиски спонсоров, готовых профинансировать экспедицию за сокровищами. Через год он получил необходимые средства. Разыскав Хоу, Эдвардс попытался соблазнить его еще более выгодным предложением. Тот обещал подумать, но, когда пришло время давать ответ, кладоискатель таинственно исчез. Больше его никто не видел. Ходили слухи, что он отправился на Туамоту с другой экспедицией.
Остается загадкой, удалось ли Чарльзу Хоу вновь добраться до сокровищ на острове Тати или же они хранятся в его недрах до сих пор.
Золото красного путчиста
18 января 1919 года в Ташкенте вспыхнул мятеж против правительства Туркестанской республики. Глава мятежников Константин Осипов отдал приказ изъять из сейфов Народного банка золотой запас республики: три миллиона рублей николаевскими кредитками, пятьдесят тысяч золотой монетой, драгоценностей на два миллиона и иностранную валюту на сотни тысяч рублей.
Константин Павлович Осипов, 1886 года рождения, член партии большевиков с 1913 года. С блеском окончил 4-ю Московскую школу прапорщиков. В 1916 году получил назначение в Туркестан.
Энергичный щеголь и толковый офицер, он решительно продвигался по карьерной лестнице. Когда грянула Февральская революция, он быстро сориентировался в новой обстановке: бросил под ноги солдатам портрет царя и вдохновенно ораторствовал на митингах. В октябре 1917 года молодой честолюбец стал членом Совета солдатских депутатов. Летом следующего года он отличился в боях по разгрому Коканд-ской автономии и белоказаков под Самаркандом. Осипову было всего 22 года, когда он получил должность военного комиссара Туркестанской республики.
В Туркестане к началу 1919 года сложилась очень сложная ситуация: край оказался в кольце фронтов, отрезанный от центральной России, без продовольствия и топлива. На юге активизировался курбаши Ма-дамин-бек; на западе англичане контролировали Ашхабад; на востоке, в Семиречье, хозяйничали белоказаки; с севера угрожал атаман Дутов. Норма потребления хлеба уменьшалась. Складывалось впечатление, что правительство большевиков и левых эсеров обречено.
В Ташкенте действовала подпольная контрреволюционная организация, руководители которой предложили военному комиссару Туркреспублики возглавить восстание. Они предполагали использовать Осипова как главную ударную силу, а затем он подлежал ликвидации как слишком опасный соперник в борьбе за власть. Осипов же преследовал свои цели. Он видел себя военным диктатором обширного края. За глаза его называли Наполеоном. Клички редко прилипают случайно.
Непомерные амбиции, жажда власти, огромное мужество и отвага, склонность к авантюрам и стечение обстоятельств предопределили решение военного комиссара «застолбить» за собой участок на развалинах Российской империи.
Константин Осипов, 1910-е гг.
Объединенные силы мятежников составляли около 2000 человек. Осипов не стал церемониться с бывшими товарищами по партии: по его приказу были арестованы и расстреляны 14 комиссаров-большевиков Туркестанского правительства. Мятежники захватили половину города, но уже через сутки встретили ожесточенное сопротивление энергичных и бескомпромиссных левых эсеров, создавших за одну ночь Реввоенсовет – новое временное правительство. Осипов просчитался, полагая, что в критический момент они переметнутся на его сторону. Комендант военной крепости эсер Иван Белов на ультиматум Осипова о сдаче пообещал шестидюймовыми гаубицами разнести логово предателя революции. К утру 20 января вооруженные эсерами рабочие отряды совместно с войсками, оставшимися верными революции, стали теснить мятежные части.
План Осипова стать властителем обширного края рухнул. На некоторое время мятежный комиссар потерял самообладание. Укрывшись в подвале от рвущихся снарядов, он лихорадочно искал выход из критической ситуации. Беспорядочные планы спасения метались в его воспаленном мозгу, пока вдруг не вспыхнула мысль о Народном банке. Мятежник нащупал цель, ради которой стоило жить дальше.
Во второй половине дня к Народному банку Туркестанской республики подъехал броневик, сопровождаемый конным отрядом. С прилегающих к городскому скверу улиц доносились выстрелы, там рвались гранаты, ухали орудия – это мятежники вели бой с наступающими частями Реввоенсовета.
Соскочивший с броневика офицер быстро расставил своих людей, заблокировав все подходы к зданию; пружинистым шагом вошел в банк.
– Приказ командующего: грузите в броневик деньги и все ценности, – сказал он командиру взвода солдат, захватившего накануне банк. – Быстро. До наступления темноты мы покинем город.
Сражение в городе принимало все более ожесточенный характер, но исход его был предрешен. Осипов подтянул оставшиеся резервы к скверу, а к вечеру и сам прибыл к Народному банку на легковом автомобиле «Русобалт». Офицер доложил командующему, что его приказ выполнен – ценности упакованы и готовы к погрузке. Согласно описи, изъято…
Осипов не дослушал:
– Золото в мою машину.
Покрасневшие глаза командующего слезились на морозе: он не спал двое суток. Помятое, бледное лицо, голубые со стальным отливом глаза. Как всегда подтянутый, уверенный в себе. Отрывистые приказания, выверенные движения. Бывший военный комиссар Туркреспублики Константин Осипов демонстрировал перед подчиненными великолепную выдержку, хотя несколько часов назад пережил крушение всех своих надежд и стремлений. Единственное, что ему теперь оставалось, – это бегство. Правда, ему было что взять в дорогу.
В сумерках колонна мятежников, состоящая из четырех грузовиков, броневика и большого конного отряда, двинулась через город на восток. Невиданно суровая зима сковала Ташкент. По заснеженным темным улицам колонна выползла на Чимкентский тракт. Вместе с Осиповым город покинули 600 мятежников. Они надеялись прорваться в Семиречье к белоказакам.
Реввоенсовет решил любой ценой вернуть похищенные ценности. Перехватить мятежников по железной дороге в Чимкент срочно отправился Перовский отряд Селиверстова численностью в 500 человек. Эскадрон под командованием Лея в 200 сабель бросился по следу Осипова своим ходом.
Остатки «армии» Осипова приближались к Чимкенту. Отряд Селиверстова, усиленный легкими орудиями, всю ночь просидел в окопах на подступах к городу. Мороз достигал 30 градусов, редкая для Центральной Азии стужа сковала бескрайнюю степь.